Дорога смертников (СИ) - Агеев Денис. Страница 24

— Я понял, но… как я и сказал… — негромко пробубнил нейроконструктор.

— Не продолжай, — обрубил Кронос. — Лучше подумай, что можно со всем этим сделать.

Зокх-Ли кивнул. Как же ему хотелось скорее убраться из этого огромного кабинета, вбежать в свою каморку, залезть под одеяло и забыться.

Распорядитель игр тяжело вздохнул и в задумчивости потер лоб. Кожа неестественно прогнулась под натиском его пальцев.

— Ладно, я это еще обдумаю, — произнес Кронос более спокойным голосом и снова посмотрел в глаза нейроконструктора. — Что по поводу нашего с тобой дела?

— Я… работаю над ним.

— Я это слышу уже на протяжении долгих месяцев. Мне нужен результат, Зокхи. Ре-зуль-тат! Понимаешь?

— Понимаю, — кивнул нейроконструктор и опять нервно сглотнул. — Я… работаю.

Кронос протяжно вздохнул и покачал головой.

— У меня остается слишком мало времени. Боюсь, что дни мои сочтены. Я уже два раза менял сердце и печень, легкие — четыре, почки и кишечник — три. Клонированные органы приживаются долго, а изнашиваются быстро. Кожа не приживается на моем теле, волосы постоянно приходится пересаживать, сам видишь. Каждое утро я смотрю на себя в зеркало и едва сдерживаюсь, чтобы не разнести его ко всем чертям. Я устал, Зокхи, и мне нужно как можно быстрее побороть мой недуг.

«Ты просто выживший из ума дряхлый кретин, давно переживший свой срок и держащийся на этом свете лишь благодаря биотехнологиям. Твое тело истратило все ресурсы и место ему — на кладбище. Но ты опять пытаешься упрекнуть в своей немощности меня. Как же я тебя ненавижу!» — пронеслось в голове нейроконструктора, но он как всегда промолчал.

— Ты должен предоставить мне хоть какой-то результат. Мне нужна надежда.

— Обратить процесс старения вспять не так просто, — сказал Зокх-Ли. — На данном этапе разработки нейроинтерфейс еще не способен влиять на столь глубинные биосвязи.

— У тебя есть люди и все необходимые ресурсы для работы. Ты постоянно говоришь о протоколах и алгоритмах. Так создай же их. Внедри в нейроинтерфейс и принеси его мне.

— Я работаю над этим, — кивнул нейроконструктор, а сам подумал: «Как же для тебя все просто! Возьми и создай!»

Кронос внимательно поглядел на Зокх-Ли, прищурился. Тому стало дурно от его взгляда, вновь захотелось испариться.

— Если ты не поторопишься и не выдашь к концу недели хоть какой-то результат, я буду вынужден принять соответствующие меры, — уже совершенно спокойно произнес распорядитель игр, отчего нейроконструктор внутренне содрогнулся. Он знал по опыту, что Кронос никогда не раздает угрозы для острастки. — У тебя для опытов почти полсотни альрийских хорьков, а ты все тянешь.

— Я работаю над этим, — повторил Зокх-Ли.

Кронос покачал головой, сморщился и махнул рукой, давая понять подчиненному, что не желает его больше видеть.

Нейроконструктор встал со стула и быстрым спотыкающимся шагом направился к выходу. Дверь отъехала, он медленно выдохнул, остановился и повернулся к распорядителю игр. Поступить так ему стоило тяжелейшего труда, но интерес все же перевесил страх.

— Разрешите спросить, как вы собираетесь поступить с тем альрийцем, который… — он замялся, дальше слова застопорились.

Кронос поглядел на него с легким недоумением. Видимо, «наглость» нейроконструктора его удивила.

— Если твои нейроинтерфейсы не способны с ним разобраться, то придется прибегнуть к классическим способам. А впрочем, это уже не твое дело. Иди, работай.

Зокх-Ли кивнул и поспешно покинул помещение.

Охранники меня не скрутили и не вжали мордой в пол по возвращении в жилой блок, хотя подобное предвещал чуть ли не каждый второй из заключенных. Не пришли за мной и спустя время. С момента окончания раунда прошло уже три часа, а я так и не получил никакого наказания за свой проступок.

Однако радости мне это не доставляло, потому что беда пришла с другой стороны — заражение крови проявилось во всей свое красе. Рана на бедре воспалилась, и обеззараживающий спрей больше не помогал. Инфекция попала в кровь, и чтобы ее нейтрализовать, требовалось что-то посильнее. Вдобавок закончилось действие болеутоляющего, и страдания мои возобновились. Нейроинтерфейс показывал, что температура тела повысилась до 38,1 градуса по Цельсию, а состояние здоровья упало до 63 %. При этом еще два часа назад оно составляло 65 %. Получается, что я медленно умирал?

Я аккуратно соскреб засохшие остатки кровеостанавливающей пасты и смочил почти затянувшуюся рану мокрой тряпицей. Сжал зубы от пронзившей бедро боли. Как же быстро заражение перешло в активную фазу. Неужели в жвалах сфирей содержался какой-то яд? Черт, с этим надо что-то делать. Причем срочно. Нейроинтерфейс сообщал, что у меня сильное заражение и недвусмысленно намекал, что иммунитет с ним справиться не может. Советовал обратиться к врачу. Признаться, у меня была такая мысль — попробовать достучаться до администрации и попросить помощи, но в свете произошедших событий ситуация складывалась не в мою пользу.

Подошел Ролдан, присел рядом.

— Что-то плохо ты выглядишь, — сказал он и опустил взгляд на бедро. — Заражение?

Я кивнул и тяжело выдохнул. Внутри меня разгорался пожар, да еще и слабость накатила. Лоб покрылся испариной, комбинезон в районе подмышек и спины потемнел. Надо б его опять выстирать, но теперь не до этого.

— Слушай, я тут что хотел… — протянул Ролдан и скривился. — В общем, там, на уровне, некрасиво вышло. Когда тебя тварь схватила, я же… я же все видел, но решил не вмешиваться. Думал, сам справишься.

— Я и справился. Правильно думал.

— Да, но… — покачал головой Ролдан. — Понимаешь, я… не был уверен в этом на сто процентов.

— Говори прямо, не пытайся завуалировать очевидное. Ты — испугался.

— Да не то, чтобы… — почесал в затылке он и тяжело вздохнул. Потом посмотрел на меня очень серьезно. — Я не хотел рисковать, — и снова вздохнул.

— Можешь не объяснять. Я все понимаю. Здесь каждый сам за себя.

— Нет. Так не должно быть. Мы все здесь смертники, Шой. Не важно, выживет кто-то к концу этого сраного турнира или нет, но нам всем так или иначе конец. Сегодня погибло шесть крепких молодых ребят, двое из которых служили в моей роте. У обоих остались семьи, незавершенные дела, мечты и надежды, в конце концов. Но они погиби. Но погибли не на войне, на которую шли, зная, что могут не вернуться, а сражаясь с тварями из других миров на потеху гребаным локсам. Этим сучьим выродкам, которые делают на нас ставки, будто мы лошади на скачках! И знаешь что, Шой?.. Когда ты сорвал этот чертов флаг и бросил в грязь, я сначала, как и все, возмутился. Но потом ко мне пришло озарение. Ты не побоялся этого сделать. Ты плюнул им в рожу!.. Каждому из них! И дело даже не в патриотизме. В плену все мы понимаем, что патриотизм на самом деле ничего не стоит, что это все лишь красивое напыщенное слово с пустым смыслом. В заточении тебе куда больше бы пригодился нож или гвоздь, но вот патриотизм тебе там точно не нужен. Так вот, ты доказал им, что не боишься этих гребаных уродов. И вот именно тогда я осознал свою слабость. И не только свою, но и каждого, кто был тогда на Арене.

Мой мозг заволокло туманом боли и жара. Я услышал тираду Ролдана и даже вполне соглашался со многими его мыслями, но мне было настолько плохо, что думать об этом я не хотел. Сейчас мне необходимо было только лекарство.

— Я рад, что ты, наконец, прозрел, но сейчас мне очень срочно нужно вколоть антидот. Я знаю, у тебя он есть. Можем обменяться на что-нибудь.

— Антидот?.. Да-да, конечно, — быстро закивал Ролдан и встал. — Сейчас принесу.

Я же закатил глаза. Тяжело вдохнул и выдохнул. В ноге ощутимо стало подергивать, как будто какой- то невидимый изверг сунул в рану нитку, закрепил ее там как-то и теперь время от времени потягивал на себя. Глянул в нейроинтерфейс и в очередной раз ужаснулся, насколько быстро ухудшалось состояние моего здоровья — упало еще на один процент.