Джокер и Палач - Иванов Борис Федорович. Страница 5

Так вот, перед Чоп-хаусом, известным больше как Дом Секача, на свой манер, вроде как по-турецки сидел худющий бронзовый оборвыш и с хитрой миной на голодной физиономии предлагал прохожим срезаться с ним в рассыпанные на игральном блюде магические кости. Время покрыло бронзу тонким слоем патины, но все равно Проказник был как живой. Многие поколения мальчишек и даже народ постарше пытались стащить весьма натурально исполненные кости, отчего те блестели, будто начищенные.

Бронзовый игрок был практически бесплатным зазывалой. Потому что в Доме Секача регулярно, пару раз в неделю, происходили самые крупные в Семи Городах турниры Игры в самые настоящие магические кости. Отнюдь не в их бронзовые подобия. Ее и называли Игрой с большой буквы, и никак иначе. Занятие это было крайне предосудительным — ввиду того что шутки с магией вечно влекут за собой неприятности для третьих лиц. Мы еще убедимся в этом. И над подобными турнирами, разумеется, тяготел запрет Магистрата.

Но если бы Магистрат хоть что-то мог поделать с Секачом, то в Семи Городах не было бы и духа Гарри Гордона, носившего эту кличку (и носившего ее не без гордости и не без оснований). Но дух сей в Городах был. Был и пропитывал, пожалуй, все области царства Запретного Бизнеса. От невинных кабаньих боев и «крышевания» в разной степени законного бизнеса до наркотрафика и контроля за торговлей органами для пересадки, «живым товаром» и оружием. Да всего и не перечесть. При этом, заметим, Гарри был еще не самой большой шишкой в криминальных кругах Семи Городов, хотя и входил если не в десятку, то уж наверняка в дюжину «нужных людей», державших на откупе здешний Магистрат и полицию.

Присутствовал в Семи Городах не только дух Секача, но и сам Секач — мужчина видный, всегда одетый с иголочки и уже начинающий стареть. Седина придавала ему даже некую респектабельность и легкий налет аристократизма. Правда, речь его носила обычно непарламентский характер и в хорошем обществе портила всю обедню.

Впрочем, в хорошем обществе Секача видели нечасто. Его фотогеничные, тщательно подстриженные усы ни разу не украсили экрана телевизора или страницы газет. И если ему и взбредало в голову раскошелиться на журналюг, то только затем, чтобы снять упоминание о своей персоне из эфира или прессы. «Светиться» ему было совершенно незачем.

Вообще, если он покидал свою резиденцию, то исключительно по делам или отправляясь на охоту. Так что из посторонних в лицо его знали в основном только крупные браконьеры, с которыми он был дружен. Ну и, разумеется, его прекрасно знали коллекционеры предметов Магии. Преимущественно магических игральных костей. Секач держал одну из лучших в Городах коллекцию этих металлических, деревянных, из кости или керамики выполненных кубиков. Но истинной его страстью было магическое оружие. Мечи, кинжалы, зеркала-убийцы и всякое такое, чему и названий-то толковых придумано не было. Однако же, к глубокому сожалению Секача, его коллекция подобной смертоносной амуниции не могла пока что считаться одной из лучших в Семи Городах. И это буквально ранило ему душу.

Несмотря на личность хозяина, Чоп-хаус не являлся уж таким гнездом греха и вертепом, как следовало бы ожидать. Два верхних этажа были всего лишь прекрасно обставленной и ухоженной (хотя и по-холостяцки) квартирой самого Секача. Стены внутренних помещений были обшиты панелями дорогих сортов древесины. Комнаты насыщены лучшими образцами бытовой техники. Далеко не дешевые — произведения самых разных видов искусств были не без вкуса размещены по всему жилищу. В доме имелись плавательный бассейн, спортзал и оранжерея — одним словом, земной рай, куда допуск имел не всякий смертный.

Гнездо же греха, где бушевали порой адские страсти, естественно, располагалось в подвале. Занимало оно, однако, далеко не весь подземный этаж. За получение права присутствовать на сражении требовалось выложить кругленькую сумму, а это было не всякому гражданину Семи Городов по карману. Поэтому зал для игры в кости был сравнительно небольшим помещением.

Итак, только кости. Все остальные незаконные виды бизнеса не были допущены в стены Дома Секача. Исключение для магических костей Гарри Гордон сделал лишь потому, что сам умел в них сражаться. Это было предметом его гордости.

Секач часто играл с претендентом на победу в турнире заключительную партию и редко когда проигрывал. Тем, кто доставал его вопросами о причине такого везения, он любил отвечать сакраментальной сентенцией: «Любая азартная игра, парень, это только на треть случай. И это очень хреновая треть! На другую треть это еще соображаловка. И если ты в ней, в игре, не уверен, то твое место у параши, парень! А на главную треть (тут Секач вздымал к небу указательный перст, увенчанный наманикюренным и толстым, как броня танка, ногтем) — это, блин, знание людей!» К каждому турниру он готовился тщательно, не оставляя вниманием личность каждого из возможных противников. Вынюхивал его слабые и сильные стороны. Точно так же он готовился и к турниру, который должен был состояться в эту ночь.

Сегодня Секач поднялся ни свет ни заря и первым делом вызвал «к ноге» своего первого помощника.

— Ну?.. — сурово бросил Гарри, хмуро уставившись на занимавшего изрядную часть его нетесного, заметим, кабинета громилу.

Легко было подумать, что Секачу не понравилось что-то во внешнем виде Себастьяна Горнецки, прозванного Себастьяном Мочильщиком. Громила был, однако, несмотря на ранний час, чисто выбрит, наряжен в более чем приличный костюм — даже подобранный в тон к галстуку платочек торчал из нагрудного кармана — и попахивал дорогим одеколоном. Впрочем, немолодому уже уголовнику со стажем, облеченному особым доверием самого Секача, полагалось выглядеть респектабельно. Ну хотя бы чтобы соответствовать вкусам шефа. Несмотря на полную дебильность, означенную природой на упитанной физиономии, Мочильщик справлялся не только с выбиванием долгов с крысятничающих «богатеньких зверушек» Семи Городов, но и с ролью главы «внешней разведки» Секача.

Мрачный вид Гарри ничуть не взволновал Себастьяна. Секач редко когда выглядел иначе.

— Я провентилировал этого перца, — сообщил Себастьян, усаживаясь на дорогой кожаный диван. — Это действительно приемный сын Шинни. Но фамилия у него по родному отцу — Звонков. Так сказать, в память. Тот накрылся, когда парень еще мочился в пеленки и говорить не умел... Кстати, тогда же накрылась и жена Шинни. При том что Шинни и отец парня были друзья не разлей вода... Так что хоть он и неродной, но для Шинни ближе родного. Хотя прохиндеем растет. Полиция им уже интересовалась не по-детски...

Себастьян вытянул из кармана футляр с сигарой и принялся ее раскуривать. Подобные вольности в присутствии шефа были Мочильщику дозволены за большие заслуги перед этим самым шефом и верность ему.

— Откуда столько монет набрал, чтобы на турнир выставляться? — поинтересовался Секач. Себастьян усмехнулся.

— Их трое — таких вот прохиндеистых парнишек. И одна девчонка. Поняли, что дурачить народ всякими псевдолотерейками и толкать лохам паленый товар долго не получится, и решили рискнуть. Скинулись. Насколько я знаю, магия это допускает. Я имею в виду: если несколько владельцев магических монет доверят вести игру кому-то одному. В смысле — добровольно... Так что...

— Ясно... — буркнул Секач. — Это неплохо. А как насчет слухов, что в кости за парня играет сам Господь Бог?

— Вот тут плохо, — вздохнул Себастьян. — Похоже, что в этом что-то есть...

В этом действительно что-то было.

Все дело в том, что Гринни (Грегори, Григорий, Гришка) уже в свои двадцать лет не хуже, чем Секач, знал, что любая игра состоит из тех самых трех частей. Причем, несмотря на младые годы, вторая часть (напомним — «соображаловка») проблем ему не создавала. А третья («знание людей») хорошо давалась ему по части интуитивного чувства партнеров и противников. Нет людей, которые полностью владели бы своими эмоциями. Даже если бы игроки садились за стол, нацепив маски — как это заведено у картежников Ауреллы, — Гринни по движениям пальцев, верчению на стульях, вздохам и кряхтению читал бы настроения и намерения игроков не хуже уличных вывесок. И прекрасно отличил бы игру от настоящих эмоций. Даже в игре по электронной почте люди умудряются выдавать себя. Ну хотя бы теми ошибками, которые делают. Правда, за такую чуткость в обыденной жизни Гринни приходилось порой платить тяжелыми нервными срывами и периодами мрачнейшей депрессии. И это было как раз его слабой стороной. Высокий, угловатый и худощавый, он был слишком нервен и неуравновешен. Зная за собой этот недостаток, как мог, гасил свои эмоции. Иногда — чересчур удачно, просто впадая в апатию. Если такое случалось в критические моменты, когда надо было принимать решение и действовать, то, увы, можно было сказать, что «дело — труба».