Джокер и Палач - Иванов Борис Федорович. Страница 53

— Будет тебе такой человек, — заверил его сэр Байер. — Сегодня же будет.

Шишел никак не мог избавиться от того ощущения, что все, с кем он связался в этой странной затее, — либо обманутые, либо обманывающие. С этим ощущением он и вернулся в свой дом. Достал из шкафа Джокера — тот продолжал сохранять вид некоей пародии на настольный компьютер. Поставил его перед собой и долго рассматривал. Джокер был абсолютно невозмутим. Шишел вернул его на место.

Дмитрий пододвинул к себе обычный, нарочито массивный настольный комп и вывел на экран файл, в который сбросил всё, что ему показалось интересным из ворованных хакерами дневников Рафаэля Фландерса. Даже не столько интересным, сколько просто мало-мальски понятным. Потому что непонятного в записях этих было мегабайт на пять-шесть. Но ему, Шишелу, не впервой было читать дневники странных людей. Хотя он бы рассмеялся в глаза тому, кто назвал бы его интеллектуалом. Впрочем, добродушно рассмеялся бы.

«Я не могу понять, — писал исследователь артефактов Предтеч и один из первопроходцев Скимитары, — ради чего я пытаюсь разобраться в череде нелепых и непоследовательных поступков, мною совершенных после моей встречи с той странностью, которую я назвал — не знаю почему — Джокером.

Скимитара... Воистину один из самых загадочных Миров, с которыми приходилось сталкиваться Человечеству. Планета, гораздо менее приспособленная для обитания на ней разумных существ, чем, скажем, например, та же Зараза. Планета пустынь и бедной кислородом атмосферы. Не знаю, как выглядела на самом деле кривая турецкая сабля, в честь которой окрестили четвертую от здешнего «солнца» землеподобную планету. Но действительно с расстояния в две-три сотни тысяч километров он выглядит грозно — ядовито-желтый серп Скимитары.

Мне довелось провести в общей сложности пятнадцать лет на этом продутом жарким ветром, высушенном беспощадным жаром Звезды, тяжело вращающемся шаре. Там было нескучно.

Впрочем, к чему я барабаню по клавишам, рассказывая о Скимитаре? Уже написана не одна монография и бесчисленное количество статей и тому подобной макулатуры. Только мной и только о Скимитаре. Я же не затем сел за эту писанину, чтобы рассказать кому-то всем известные вещи. Или, по крайней мере, такие, которые можно легко найти в Сети, если уж возникнет надобность.

Я просто хочу разобраться в собственных поступках последних лет. Точнее — месяцев.

Последний мой год на Скимитаре был ничуть не более скучен, чем первый. Там было в чем покопаться. Похоже, что Предтечи использовали эту планету как некий «запасник» — склад, в котором содержали всяческие свои чудеса, пригодные для завоевания новых и новых Миров. Здешние подземелья — даже только те, что найдены мною, — потребуют не один десяток лет просто на их инвентаризацию.

Но сейчас не о них.

Я хочу хоть как-то связать в единое целое свои мысли о Джокере. О том странном создании неизвестно чьих рук, что однажды пришло к нашему «вигваму» издалека. Откуда точно — не знаю до сих пор.

Почему я окрестил его Джокером? Честно говоря, не знаю и сам. Просто ему очень подходило это имя. И он, как и его карточный тезка, был непредсказуем и многолик.

Но пусть все будет по порядку.

Как я уже сказал, шел последний год моей «вахты» на Скимитаре. Бурный период открытия и исследования артефактов Предтеч на ней давно ушел в прошлое. Всего-то и народу, который позволяли содержать средства Престола на этой безжизненной планетке, было не более двух дюжин. Притом большинство из них — не на поверхности, а на исследовательком сателлите, выведенном на орбиту вокруг Скимитары. Собственно, это был отслуживший свое транспортный лайнер со снятыми маршевыми двигателями и приспособленный под работу небольшой группы исследователей и обеспечение системы связи с Заразой.

На нашей же «исследовательской станции» нас было всего двое. И никого больше на тысячи километров окрест. Компанию мне составлял интереснейший тип — Джонатан Стрит. Полный дилетант в вопросах космоархеологии. Но при этом огромный энтузиаст раскопок и всего с ними связанного. Почему именно его — из многих куда более достойных кандидатур — включили в состав экспедиции, я выяснил только ближе к концу нашей «вахты». Сэр Джонатан просто оплатил все расходы на свой перелет до Скимитары и обратно. И, естественно, на свое проживание в нашем герметизированном «вигваме». Я, честно говоря, не догадывался, что в Закрытом Мире имеются настолько богатые любители покопаться в наследстве Предтеч. Притом копаться, обливаясь потом в скафандре и рискуя нарваться на находки, достаточно опасные для жизни и здоровья. Наследие Предтеч богато на неприятные сюрпризы!

Впрочем, мы с моим напарником, похоже, понравились друг другу. В особой любви, правда, не признавались, но неплохо ладили на всем протяжении нашего совместного пребывания на Скимитаре. А это было бы довольно трудно, в случае если бы оба жильца довольно тесного и не слишком комфортабельного герметического купола не проявили бездны терпения и доброй воли.

Единственный раз что-то вроде неприязни проскользнуло между нами как раз именно по поводу моей находки. Если это я, конечно, нашел Джокера, а не он меня.

А нашел я его чуть ли не у самого тамбура нашего купола. Сначала я принял его за причудливый осколок скалы. И только немного спустя меня посетила простая мысль — что я как-то не понимаю: откуда здесь взяться новому элементу пейзажа, если окрест нет ни одного живого существа? Что до действия природных стихий, то об этом смешно было даже и говорить. Скимитара, иссушенная и каменистая, была почти лишена пригодной для дыхания атмосферы. На ней, собственно, не происходило никаких климатических катаклизмов. Тектоническая же деятельность ее недр угасла уже десятки миллионов лет назад. Кроме того, было бы нелепо думать, что землетрясения или обвала я мог по рассеянности не заметить. Грех рассеянности мне свойствен. Но не до такой же степени!

Оставалось предполагать, что нелепый камень (да и не камень вовсе, как это обнаружилось при внимательном его осмотре) привез сюда и выгрузил поближе ко входу в «вигвам» мой напарник — сэр Джонатан Стрит. Привез, да и позабыл об этом пустяке. Это было для него, в общем-то, характерно. Хотя... Хотя уже несколько минут спустя после того, как я подошел к находке, я понял, что это конечно же не был просто камень».

Шишел отвлекся и воззрился на шкаф, в котором был заперт Джокер. Да уж, конечно, «просто камнем» это назвать было нельзя. Он удержал себя от попытки заглянуть в шкаф. Его, конечно, мучило любопытство. Во что бы еще могло преобразиться за это время его странное приобретение? И на какие еще вопросы может оно дать ответ? Впрочем, многолетний опыт подсказывал Шишелу, что излишнее любопытство к предметам Магии — штука предосудительная. Предосудительная и часто чреватая далеко идущими последствиями.

Поэтому он не стал тревожить своего таинственного гостя и снова перевел взгляд на дисплей своего компа.

Фландерс вел свой рассказ дальше:

«Вы знаете, — уведомил я за ужином достопочтенного сэра, — эта статуя, которую вы привезли, достаточно интересна. Совсем не похожа на обычные изделия Предтеч.

— Статуя? — озадаченно уставился на меня он, утирая с бороды соевый соус. — Это вы про ту, которая “Венера— не Венера...”?

— Нет-нет! — возразил я. — Та “статуэтка”, которую вы в прошлом году нашли в развалинах Седой башни — это, скорее всего, не изваяние, а просто кусок скалы, которому природные силы придали довольно любопытную форму. Но она решительно не имеет отношения к археологии. Сейчас я ее храню просто в качестве забавного пресс-папье...

— Тогда о чем же вы? — поразился мой напарник. У него даже вилка с насаженным на нее куском тушенки застыла в воздухе не донесенная до рта. Я пожал плечами:

— А вы не считаете статуей тот предмет, что вы оставили у Рыжего камня?