Джокер и Палач - Иванов Борис Федорович. Страница 87

— Какой извоз? — пожал плечами Шустрик, протягивая сэру свою карточку-удостоверение. — Это мои приятели. Среди них — владелец машины. Я с них денег брать не собираюсь... Имею право...

— А я что? Не имею права на путевой досмотр? — меланхолично осведомился сэр. — Имею, дорогой мой. Имею. Давай-ка познакомимся с твоими друзьями...

Шустрик пожал плечами, обогнул пикап и взялся за ручку грузовой двери.

— Зачем вам это? — тоже бросил он с напускным равнодушием. — Люди как люди...

— Ну вот и посмотрю, что за народец ты катаешь по городу... А заодно вызову-ка наряд. Чтобы чего-нибудь не упустить...

Сэр Смыга перенес правую ладонь с рукояти револьвера на притороченный к поясу мобильник. Шустрик торопливо отворил кузов фургона, и перед сэром Смыгой предстала чуть ли не дюжина диковатого вида парней. Все очень решительного вида. И все при стволах.

Большая часть этих стволов была направлена в разные жизненно важные части тела почтенного рыцаря.

— Не шевелись, — благоразумно посоветовал ему Шустрик. — Слезай с коня и подойди к машине.

Сэр Смыга наградил нахала взглядом, исполненным лютой злобы, но подчинился его словам. Десяток единиц огнестрельного оружия, направленных на тебя, — весомый аргумент, с которым не поспоришь. Из глубины кузова к дверям придвинулся Билли.

— Давай сюда твою хреновину, Бен! — распорядился он и, не оборачиваясь, протянул руку назад.

Поименованный Беном тип послушно вложил «хреновину» ему в ладонь.

— У меня к вам разговор, досточтимый сэр, — обратился Билли к исполняющему обязанности Коннетабля. — На пару слов. Наклонитесь ко мне, пожалуйста.

Не ожидая ничего хорошего, досточтимый сэр выполнил и это распоряжение. В лицо ему ударила резко пахнущая струя аэрозоли из баллончика с «вырубателем». Именно он и был той самой «хреновиной», с которой не расставался упомянутый выше Бен.

— О черт! — прошипел Шустрик, подхватывая мгновенно обмякшего сэра. — Я чуть сам не наглотался этой дряни! Голова теперь дурная будет... Что с ним делать?

— В машину затаскивать! — распорядился Билли, возвращая баллончик Бену. — Посторонитесь, ребята... Отвезти его надо дальше по курсу. И сгрузить где-нибудь в тихом месте. Так, чтобы, как говорится, «шкурку не попортить». Без шума и пыли. И, главное, без свидетелей.

Фургончик торопливо покатился по улице, оставив полную недоумения Мадемуазель задумчиво стоять у обочины.

— Этому борову понравилось ездить в твоей машине! — усмехнулся Чувырла и кивнул Билли на уложенного в проходе сэра. — Почему бы не свалить его в речку? А то он мог нас запомнить...

Билли поморщился. Потом повертел пальцем у виска. Кивнул на знаки отличия, украшавшие бушлат достопочтенного сэра.

— Ты посмотри на его бляху. Это же, считай, полный Коннетабль. Или вроде того. А второго Коннетабля в неделю прикончить — это слишком большая роскошь. Тут уж сама Ее Высочество взбесится. И город прочешут очень частым гребешком. И это будет не жизнь... Даже если они не найдут тех, кто укокошил Коннетаблей, к чему-нибудь да прикопаются. Очень многие «попадут под раздачу». И нам обломится так, что мало не покажется.

— И не вспомнит он ни фига, — заверил Бен братву. — Это «военный вырубатель». Он даже то, что было за два часа до того, как он эту штуку понюхал, не вспомнит...

— Одним словом, — подвел черту Билли, — в безлюдное место его и оставляем в покое. На свежем воздухе. Даст бог — не загнется от передозировки «вырубателя». Документы и кредитку трогать не стоит. Разве что пушку у него забрать — неплохая машинка...

— Здесь по дороге можно завернуть в один переулочек, — тут же предложил Чувырла. — Собственно, тупичок. Ну и там типа скверика что-то... И там вечно никого не бывает...

Так и получилось, что этой ночью — второй раз за сутки — достопочтенный сэр Смыга очнулся на лавочке посреди довольно симпатичного скверика, украшавшего Воровской переулок.

— Господи! — пробормотал он, оглядевшись. — Что это за наказание — стоит мне всего-навсего принять кружечку пива, и я оказываюсь тут — на свежем воздухе, без коня и без сознания!

Мэтр Гвидо Буанофокко, несмотря на поздний вечер, спустившийся на Семь Городов, развил нешуточную активность. Профессиональное чутье подсказывало ему, что речь идет не просто о том, чтобы вызволить из-за решетки кучку загулявших шалопаев, а о чем-то важном для людей влиятельных. Соответственно, сразу при составлении контракта он выставил в графу «гонорар» цифру, в три раза превышавшую свое обычное вознаграждение за подобные хлопоты. Ларри, пробежав глазами составленный им текст, не возразил ни слова и даже предположил, что ребята могут еще и добавить «сверху» указанной суммы. Поскольку на свободе им нужно оказаться не позднее завтрашнего утра. Это вдохновляло. Гвидо, несмотря на то что выглядел сухарем и педантом, был человеком азартным и — неожиданно для себя самого — решил посвятить вечер не обычной партии в преферанс, а отработке предполагаемого вознаграждения.

Мэтр посетил штаб Ордена Порядка, доведя до икоты дежурного рыцаря, и обзвонил как все орденское руководство (уже успевшее разойтись по домам), изрядно попортив начальникам вечер, так и «нужных людишек» в городе (с тем же результатом). Самым отрадным итогом этого мероприятия было то, что и Коннетабль Ордена Порядка, и городской прокурор ответили ему одними и теми же словами. А именно: оба с немалым раздражением заверили его, что он может забирать всех своих подопечных под залог, как только откроются ворота «Дома Теней», и тут же убираться с ними вместе на все четыре стороны. Свои слова оба они готовы были подтвердить в любой момент — лишь бы мэтр отвязался от них.

У обоих сановников были другие, куда более веские, чем болтовня с адвокатами, причины для головной боли. В частности, полная пока безрезультатность поисков убийц сэра Стрита и его челяди. Сюда же относились недавние совершенно невероятные случаи усекновения голов двух менял — тоже не расследованные. К этим заботам приверсталось еще и повторное исчезновение достопочтенного сэра Смыги. По сравнению с этим вздорное дело мэтра Буанофокко было просто меньше чем ничем. Так — досадной помехой. Соринкой в глазу. Не более.

Затем, несмотря на поздний час и полнейшее нарушение режима содержания задержанных, мэтр настоял на немедленной встрече со своими клиентами. Рыцарь-настоятель «Дома» (а попросту — директор тюрьмы) с мэтром дело имел не первый раз и знал, что с мэтром свяжешься — жизни рад не будешь. Поэтому он тут же отзвонил дежурному по «Дому» и распорядился мэтра к клиентам пропустить и ни в чем не препятствовать. В разумных, конечно, пределах. Дежурный, по здравом размышлении, нашел, что в виде исключения мэтра можно допустить прямо в камеру к ребятам, и не особенно усердствовал с досмотром «передачи» — громадной корзины со всякими яствами. На «передачку» мэтр не затратил ни цента. Ее вручили — «в дополнение» к тюремному ужину — в ресторанчике Сяна, куда он тоже догадался заглянуть. Совладелец заведения, искренне встревоженный неприятностями, обрушившимися на брата, не поскупился на лучшее, что нашлось у него «в закромах». Он же заверил, что он сам и любой из постоянных клиентов ресторана под присягой засвидетельствуют полнейшую законопослушность и благонамеренность Сяна.

В камере, на зависть соседям, состоялся пир горой. Меню не ограничивалось несколькими сортами по-разному приготовленной рыбы, особо нежного риса, пельменями, маринованной свининой, соусами и салатами. Благодаря отсутствию служебного рвения дежурного на тюремный стол попала и объемистая баклажка особо очищенной рисовой водки, пришедшаяся весьма кстати. Баклажка была самым примитивным образом упрятана в здоровенную дыню. Которая тоже оказалась не лишней в состоявшейся трапезе. Гринни вообще-то считал рисовую водку ужасной дрянью, но после долгого и глубокого похмелья и она была целительным эликсиром. Разумеется, лучшая часть присланной снеди была отправлена (все с тем же любезным мэтром Буанофокко) в женское отделение — Микаэлле. Вопреки худшим ожиданиям Тимоти, Мика находилась вовсе не в обществе падших женщин. Она была просто единственной обитательницей четырехместной камеры.