Академия (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович. Страница 29

Однако дорогу стражник показал и к лютне не прицепился. Кстати, вот сейчас я серьезно пожалел, что не надел мундир. Сразу же отношение было бы другое, уверен. Магов побаиваются и уважают, а кроме того — они ведь практически все дворяне. А к дворянам, само собой, отношение особое.

Нет, не зря. То, что я задумал — совсем не подходит для отрока, одетого в форменную одежду. Но об этом потом.

Как узнать лавку, торгующую «музыкалкой»? Само собой — по прибитой над дверью вывеске, на которой нарисованы лютня и барабан. Почему барабан — не знаю! Ну вот такая у художника причуда. Не дудка, не гусли, а барабан. Наверное, во-первых, красиво…

Хозяин лавки человек лет пятидесяти, очень важный, если не сказать — надменный. Увидев меня, нахмурился, а когда увидел мой футляр с лютней — глаза его стали по плошке и он часто-часто заморгал ресницами. А потом вдруг исчез за тяжелой занавесью, отгораживающей заднюю часть помещения от торгового зала. Появился минуты через две — румяный и благостный, будто только что принял рюмочку настойки и закусил соленым рыжиком.

— Что желает господин? — и продавец развел руками, как бы показывая на стены, увешанные инструментами. В специальных держателях были закреплены лютни всевозможного вида и размера — от самых маленьких, «детских», до больших, почти таких же больших, как моя. Но кстати — такой лютни как у меня здесь не было. Все-таки гитарная лютня это не такая уж частая штука, даже здесь. Классических — сколько угодно, в том числе и двенадцатиструнных.

Еще — барабаны всех видов, какие-то дудки вроде свирели, что-то наподобие скрипки, только с другим грифом, и много чего найдется. Вдоль стен — витрины без стекла (стекло тут дорогая штука! Не всем по карману). В витринах — все то, что нужно музыкантам для работы. В то числе, кстати, и пальцевые медиаторы!

Да — и медные, серебряные, и даже золотые! Разных видов, разных конфигураций…

— Сколько стоят вот эти, серебряные? — тычу пальцем в медиаторы.

— Три статера штука, тринадцать статеров комплект — улыбается продавец, и мне что-то не нравится его улыбка. Уж больно глаза бегают!

— Могу примерить?

— Конечно, конечно, господин! — суетится лавочник — вот, они подгоняются вот так! Поджали чуть-чуть, и вперед!

Киваю, открываю мой футляр, лежащий на витрине, достаю лютню. Вижу краем глаза, как взгляд продавца буквально вонзился в эту лютню. Хотел спросить его — в чем дело, но передумал. Ищу взглядом куда присесть, не нахожу, опираюсь спиной на стену, правой ногой как проститутка на улице — тоже в стену, пристраиваю лютню и начинаю играть. Играю канцону Вавилова, и с удовольствием отмечаю, что с медиаторами звучание стало лучше. Звонче, чище, и не надо будет ногти отращивать! Надел медиаторы, и лабай в свое удовольствие. Хорошо! Только где бы денег взять…по прежним моим реалиям сумма плевая — меньше одного золотого. Можно сказать дешево. Но когда у тебя их нет…

Додумать не успел. Дверь в лавку распахнулась, и в комнату, лязгая железками и топоча подбитыми сталью сапогами ввалились трое стражников.

Хозяин лавки сразу завопил, отодвигаясь от меня подальше:

— Вот он! Ворюга! Эта лютня стоит сто двадцать золотых! И футляр пять золотых! Я только недавно продал этот инструмент одной уважаемой семье! Инструмент никак не мог оказаться в руках этого ворка! Вор! Он украл его! Инструмент надо вернуть хозяевам, а этому подлецу руки отрубить! Мерзавец! Вор! Вор!

Стражники двинулись ко мне, я же спокойно положил лютню в футляр, закрыл его на защелки, и обратился к одному из стражников, что выглядел постарше — видимо он был главным в тройке:

— Постойте! Это моя лютня, и…

— Да что ты его слушаешь, Матриз! Врежь по башке этому воркскому отродью! — завопил веснушчатый молодой стражник и шагнул ко мне, замахиваясь дубинкой. Дубинка уже описывала полукруг, когда я ухватил ее невидимой рукой и остановил в воздухе.

— Стоять! Я курсант Академии! Вы будете иметь большие проблемы, если сейчас нападете на меня! — я достал из кармана и продемонстрировал стражникам жетон, на котором красовалось мое имя — Вот, можете посмотреть! Кто старший?!

Как и ожидалось, ко мне подошел тот, что постарше, протянул руку, я положил в нее жетон. Стражник провел по жетону верх-вниз, над жетоном возникло мое лицо и подпись: «Петр Син, курсант». Артефакт, и насколько я знаю — не очень сложный. Для тех кто умеет — не очень сложный.

— Да, жетон правильный! — гудит стражник, и лица его соратников делаются скучными и мрачными — А что насчет лютни? Это как?

— Вот дарственная — достаю из потайного кармашка футляра заранее сделанную бумагу. Я заранее сказал Фелне, чтобы эта дарственная у меня была. Правда я имел в виду не такой вот случай…дурацкий случай. Вдруг надумает забрать подарок назад? А у меня дарственная! Обломитесь! А еще — это подтверждение, что подарком не оплатили услуги, а просто подарили. За что? А за красивые глаза! Кому какое дело — за что?

— По этой дарственной семья Гастингс передает мне лютню в вечное владение и распоряжение эту лютню и этот футляр — показываю инструмент — Вот тут стоит буква «С», это начальная буква моей фамилии, и на футляре такая есть. Видите? Вот печать семьи Гастингс и подпись ее главы, а также курсантки Фелны Гастингс, которая сделала мне подарок.

— Это за какие такие услуги она сделала? — фыркает конопатый стражник, и тут же тушуется под тяжелым взглядом старшего. Правильно…не надо так с курсантами Академии, особенно с теми, кто в дружбе с известной и богатой семьей!

— Все, сержант? Вы удовлетворены? — спрашиваю я старшего. Он конечно же никакой не сержант, такого слова тут нет. Но у меня идет автоматический перевод — его звание как раз соответствует младшему сержанту, примерно так.

— Да, все в порядке! — сержант салютует, и под его взглядом салютуют и его подчиненные. Я слышу за спиной тяжелое, учащенное дыхание хозяина лавки, который понимает, что влип, и повышаю голос:

— Постойте, сержант! Я хочу подать жалобу на действия…как там тебя, неуважаемый? Как твое имя?

— Марсел Хартин, господин! — лицо лавочника покрывается пятнами — Я приношу свои извинения!

— О нет, Хартин! — ласково говорю я — Извинениями ты не отделаешься! Он называл меня мерзавцем, вором, негодяем! Вы же слышали, господа? Он обвинил меня в том, что я украл эту лютню! А ведь всего лишь надо было спросить меня — как это сделали вы, умные люди! (Сержант даже надулся, стал важным, как индюк) Я подам жалобу судье, а стряпчие семьи Гастингс поддержат обвинение, и я думаю, мы пустим по миру этого мерзавца, осмелившегося обвинить в воровстве друга такой уважаемой семьи! Я тебя разорю, подлец! Как ты смел назвать меня вором?! Я бы вызвал тебя на дуэль, если бы ты был благородным господином! Я, будучи курсантом Академии, имею право вызвать на дуэль любого — кроме его величества Императора! Ты поплатишься за свои грязные слова!

— Я компенсирую, господин! Я заглажу вину! Хотите, я подарю вам эти медиаторы?! Хотите?!

Я сделал вид что думаю, и состроил самую грозную рожу, которую мог сделать. И тут вновь произошло неожиданное. Один из стражников, высокий черноволосый молодой мужчина вдруг хлопнул по лбу ладонью:

— Вспомнил! Вчера только рассказывали! Вы не тот ли курсант Академии, что на дуэли вырвал противнику челюсть вместе с языком?! Представляете (он радостно хохотнул) — схватил за нижнюю челюсть и вырвал! И шлепнул на арену! Весь город уже знает! В Академии один только ворк, а раз господин говорит, что учится в Академии — это он и есть! Да у кого вырвал-то! У сына Элрона!

— Нет…я наверное откажусь — говорю медленно, глядя в глаза продавцу — Такое оскорбление можно смыть только кровью. Я попрошу судью назначить Божий Суд, и на этом поединке ты сможешь защитить свою честь. Убьешь меня — и не надо никаких медиаторов отдавать. Ну а я тебя убью…значит, такая твоя судьба! Будьте свидетелями, господа! Ваши честное слово будет по заслугам оценено империей!