Удача бродяги: Рядом, но не вместе (СИ) - Караванова Наталья Михайловна. Страница 5

Я кивнула. Он указал на петли на стене, где раньше крепилось какое-то оборудование. Мокрая одежда облепила тело, в коридорчике было влажно и надежды просушить все это прямо здесь, не было никакой.

Сам Нордвелл все еще разгуливал в одних мокрых плавках, видимо привык так. И что он, наверное, в этом ржавом мешке провел не один день. Постучала по переборке – и услышала слабый, быстро угасший звук. Как по каменной скале.

Нордвелл усмехнулся:

– Вода. Так что не пытайтесь открывать все эти двери. Та, через которую вы вошли, и та, что с противоположной стороны – это все.

– Это затопленный корабль? Или космическая станция?

– Станция времен колонизации. Когда-то свободных от воды помещений было больше, осталось три. Кстати, если вам понадобится уборная, то в тамбуре есть ведро. Воспользуетесь – приберете.

– Куда?

– В шлюзовой есть контейнер для отходов. Под маячками. Разберетесь.

– Понятно. А откуда здесь воздух?

– Контрабандисты. Ребята любили комфорт. У них тут даже комната отдыха была. Они думали, что смогут пользоваться этим убежищем еще долго, но случился обвал, примерно лет тридцать назад, большая часть помещений стала недоступна.

– А вы о ней как узнали?

– Кое-кто из старой гвардии проболтался. Что щуритесь? Вам эта информация никак не пригодится. Сейчас контрабандистов на этих пляжах днем с огнем не найдешь.

В тот момент я как раз прикидывала, сколько еще таких станций может быть под океаном, и какую офигенную операцию может устроить по моим сведеньям шеф Ларди… если я их добуду.

Нордвелл, не дожидаясь ответа, отошел к люку, который при мне еще не открывался. На старых полипластовых ковриках осталась мокрая цепочка следов. Он исчез за дверью, а я занялась выжиманием своей формы. Выжимала прямо на пол – а что делать? И лужа получилась солидная.

Нордвелл вернулся через минуту – уже не в плавках, в зеленых пляжных шортах. Кинул мне кулек сухой ткани:

– Переоденьтесь. И спите. Утром подниму рано. Так, я буду за этой дверью, свет не погашу. И еще. – Показал на левое плечо, на котором красовался тоненький след присосок манжеты. – Без дозы я злой, так что не суйтесь. А, да, питье – в шкафчике в тамбуре… что еще…

– Разберусь, – передразнила я. – буду как дома.

– Это меня и пугает. До завтра.

Я подметила, что подстраиваюсь под его речь – эти короткие утвердительные предложения, словно он не знает, чего от меня ждать и на всякий случай дает четкие инструкции. На практикуме по достижению доверия нас на такое отзеркаливание тренировали, помнится. Что ж, буду считать Нордвелла представителем инопланетной цивилизации и начну налаживать простейшие коммуникационные каналы…

Развернув кулек, я поняла, что это мужская майка из светлой ткани, совершенно чистая. Мне будет, как платьишко, отлично.

Я переоделась, но недавнее возбуждение не оставляло шансов заснуть. В голове крутились варианты того, что в моей ситуации делали бы настоящие крутые полицейские. В принципе цель-то понятна. Убежать, дать о себе знать, вернуться в Байя Соледо, предстать пред гневным взором шефа Ларди и доложить о происшествии.

Но пока у меня нет лодки, даже пытаться не стоит: ближайший берег слишком далеко. И я еще не выяснила, что в этой консервной банке делает Нордвелл. Не прячется же? Если прятался, зачем оставил лодку на поверхности, да еще и со мной? Как приманку? Если он все время на гламинге, то это даже логично. Если человек воспринимает реальность как игровое пространство, то о морали речи не идет – он попросту выполняет серию заданий для достижения цели и получения финального приза… А если он на чем-то более тяжелом, то я вообще не могу предположить, что у него в голове. Особенно когда он снимает манжету.

Ладно, проехали пока. Что я сейчас реально могу?

Выпить немного воды и лечь спать. Чтобы быть в полной боевой готовности, когда подвернется случай…

Ночью я проснулась от глухого шума за переборкой. Подумала сначала, что Нордвелл упал с кровати, или на чем он там спит. Но шум повторился, и на этот раз было похоже, будто кто-то кинул в стену что-то тяжелое. Вспомнив инструкцию «не лезть» я повернулась на другой бок и честно попыталась игнорировать.

Но удары стали чаще и громче. Я даже представила себе Нордвелла, стоящего посреди комнаты и швыряющего в стены все, что там было. Мой внутренний взор рисовал заколоченные ящики с пиратским золотом, сундучки с драгоценностями и мешки с иноземными пряностями. Потом я решила, что он там с кем-то дерется. Например, с призраком старого контрабандиста, оставленного охранять подводные сокровища…

Так стало немного спокойней, а минут через пять шум и вовсе утих. Я выбралась из гамака, стараясь не топать, подкралась к двери и осторожно ее толкнула. Запоры, конечно, не работали. Внутри мерцали красные аварийные огни, в их свете я увидела Нордвелла. Он сидел на корточках посреди небольшого круглого, чем-то заставленного помещения, опираясь на кончики пальцев, и тяжело дышал.

Когда дверь заскрипела, он обернулся.

Обернулся – и я мгновенно захлопнула ее обратно, прижав спиной на всякий случай.

В его взгляде не просто жили ярость или ненависть. В них незатейливо светилась готовность убить. Немедленно, и того, кто первым подвернется – меня.

И этот человек хотел, чтобы я спокойно спала рядом с ним всю ночь!

Я замерла, прислушиваясь, что происходит в соседнем отсеке, но было тихо. Ни шороха, ни звука.

Во рту пересохло, через какое-то время подпирать дверь стало глупо. Правда, заставить себя вернуться в гамак я не смогла. Убрела в тамбур, вытащила из шкафчика бутылку воды, голограмма внутри которой манила картинкой пляжа и пальм. Такие голограммы намекают, что если бутылку встряхнуть, она самоохладится – и это было именно то, что мне требовалось в тот момент. Пол-литра холодной воды.

Не успела я сделать глоток, в тамбур неслышно вошел Нордвелл, вынул у меня из рук бутылку и одним глотком осушил ее. На меня не глядя, осторожно поставил опустевшую тару на столик. Когда высохнет – скукожится и испарится, другое дело, что в такой влажности не высохнет никогда.

Действовал он уверенно, руки не дрожали – именно поэтому я и не решилась ничего спрашивать. Меж тем он достал из шкафчика вторую бутылку, сильно встряхнул, налил в ладонь и плеснул себе в лицо. Потом еще раз. Потом поставил полупустую бутылку рядом с первой. Хрипло сказал:

– Не надо было… Пейте. Отдыхайте.

И ушел.

Лишь убедившись, что он ушел окончательно, я двумя пальцами притянула к себе холодную бутылку и осторожно отпила. Счастье раскатилось по горлу прохладой и каким-то образом вернуло утерянное в очередной раз внутреннее равновесие. Я еще несколько минут посидела за столиком, рассуждая о причинах нордвелловской вспышки, а потом все-таки загнала себя в гамак. Предварительно, вместо сигнализации, приставив пустое ведро к двери в пиратское логово.

И мое утро, разумеется, началось со стука ведра по полу: Нордвелл шел умываться.

Одежда моя все еще была влажной, но я влезла в шорты, мало ли, придется выплывать на поверхность и ждать спасателей. И мало ли, кто будет среди тех спасателей. Может, Джо Мартинс. Не хотелось бы лишних двусмысленностей. Мы с Джо успели немного сдружиться за время работы, верней, за время посиделок в полицейском баре. Он работает в береговой полиции уже два года и собирается учиться в Высшей школе полиции на Фелице. А как он танцует классику! Обещал показать мне несколько движений, как выдастся возможность.

Вспомнив о Джо я тут же, конечно, представила, какой будет табадам, когда они поймут, что со мной все в порядке. Кажется, мне придется проставляться.

Но пока-то главное – отсюда выбраться и как-то так, чтобы еще задержать Нордвелла. С момента нашего знакомства не прошло суток, а я уже дважды чуть не умерла. Нет, трижды – считая прошлую ночь!

На столе в тамбуре меня ждала очередная бутылочка с водой.