Подземелья Лондона (СИ) - Блэйлок Джеймс. Страница 3
Спал ли человек? Или это была нескончаемая полужизнь-полусмерть, похожая на сон? Бомонту подумалось, что, наверное, было бы милосерднее прекратить страдания несчастного, хотя сам он и не задолжал этому человеку добра. И все же убивать людей — даже тех, что почти мертвы, — было не в натуре Бомонта. Но вот оставлять полутрупу во владение часы и цепочку нет никакого смысла. Бомонт подошел поближе и, подсунув рукоять факела под цепочку, осторожными круговыми движениями намотал ту вокруг палки, вытягивая часы из кармана.
— Отец Время обитает наверху, ваша милость, — пробормотал он. — А тут, внизу, у него нет власти, — и с этими словами карлик дернул кончик вверх и в сторону, извлекая часы из жилетного кармана и отрывая цепочку от жилета.
В этот самый миг веки пленника грибов задрожали и его глаза, раскрывшиеся неестественно широко, засияли зеленым светом. Ужас был в них, но, хвала Господу, ни малейшего намека на узнавание.
I
МИСТЕР ТРЕДУЭЛЛ И МИСТЕР СНИПС
— Всего-навсего две карты, мистер Льюис? К тому же весьма приблизительные карты, должен вам сказать. Их чертил кто-то с довольно скромными познаниями о нижнем мире. Скудное предложение, сэр, которое едва ли стоит нашего времени.
Человек, говоривший это, мистер Тредуэлл, сохранял на лице улыбку — выражение, привычное для него; казалось, он постоянно пребывал в приподнятом настроении. Крупный, с подстриженной седой бородой, одетый в коричневый твид, он выглядел очень уютно. Тон его голоса был добродушным и непринужденным, хотя не слишком успокаивал мистера Льюиса. Мистер Льюис, невысокий бледный человек с личиком хорька и туберкулезным покашливанием, вообще редко чувствовал себя спокойно, но так неуютно, как сейчас, — никогда прежде. В поведении мистера Тредуэлла не было никакой натянутости, и оттого мистеру Льюису никак не удавалось раскусить его.
— Как видите, — продолжал мистер Тредуэлл, — я взял сегодня с собой одного из своих соратников. Можете называть его мистер Снипс [4] — а можете не называть, если вам так удобнее. Вообще-то люди называли его и худшими словами.
Мистер Снипс явно не усматривал в этой шутке ничего забавного, судя по тому, как утомленно он поглядел в сторону арки Адмиралтейства. Волосы мистера Снипса сильно отступили в сторону затылка, и потому он носил неумело приклеенный маленький тупей [5], что сейчас, на свежеющем ветру, было особенно очевидно. На ком-то другом это смотрелось бы комично.
Они сидели втроем на железных стульях вокруг небольшого столика перед «Кофейней Бейтса» на Спринг-Гарденс — среди бывших садов, от которых осталось пространство с островками зелени и случайными чахлыми деревцами. День был прохладный, осенние листья, прежде чем взмыть в воздух и, кружась, унестись прочь, наперегонки неслись по тротуару. Позади высилось столичное Бюро общественных работ со своим палладианским фасадом, перед которым сновали люди, входившие и выходившие сквозь высокие двери, частично скрытые вычурным портиком. Мистер Льюис, работавший в Бюро, переводил взгляд с одного собеседника на другого, и на его лице медленно проступало отчаяние. Пауза тянулась и тянулась.
— Снипс — причудливое имя, мистер Льюис, не правда ли?
— Нет, сэр. То есть я хотел сказать… причудливое, сэр?
— Надеюсь, у вас нет предубеждений против причудливого.
— Нет, мистер Тредуэлл, уверяю вас, — Льюис закивал сомневающемуся в его лояльности мистеру Снипсу и, выдавив улыбку, сказал: — Желаю доброго утра, мистер Снипс.
Тот медленно повернул голову, как бы намереваясь взглянуть на произнесшего эти слова, но в глазах его не было совершенно никакого выражения, и они явно остановились на каком-то далеком предмете позади мистера Льюиса, словно последний был невидим.
— Мистер Снипс, позвольте мне представить мистера Льюиса из Бюро общественных работ, помощника министра рек и стоков, — зажурчал мистер Тредуэлл. — Я искренне надеюсь, что мистер Льюис проявит достаточно здравого смысла, чтобы совершить в наш адрес широкий жест, раз уж он принял наши честные деньги, а затем переметнулся к нашему назойливому другу Джеймсу Хэрроу. Ведь это мистер Льюис передал Хэрроу древнюю птицу, обнаруженную в сточной яме обыкновенным помоечником, — великолепно сохранившуюся птицу, которая, как утверждают, светилась благодаря интересной разновидности плесневого мха. А теперь Хэрроу усиленно готовит экспедицию в неизвестные пределы под нашим городом, чтобы открыть там неизвестно что, к нашей величайшей досаде. Но мы не можем позволить этому случиться, не так ли, мистер Снипс?
— Нет, мистер Тредуэлл, не можем. И не дадим.
— Мистер Льюис намеревается искупить свой грех, снабдив нас вот этой странной картой, которую вы видите здесь, но его усилия не вызывают ровным счетом никакого воодушевления. Меня заверили, что Хэрроу получил набор первоклассных карт, ничего похожего на эти простенькие кроки. Видимо, ему достались секретные карты, недоступные широкой публике — публике вроде вашего покорного слуги, — поджав губы, мистер Тредуэлл покачал головой, выражая очевидное недовольство. — Что вы на это скажете, мистер Снипс?
— А что мне на это сказать, мистер Тредуэлл? — мистер Снипс окинул мистера Льюиса неожиданно цепким взглядом, словно запоминая его черты. — Мне нечего сказать — я могу лишь спросить: есть ли у этого человека семья, достойная упоминания?
— О да, разумеется, — откликнулся мистер Тредуэлл. — Семеро детей и любящая жена. Обитают на окраине Ламбет-роуд — весьма разумный выбор, который, впрочем, не вполне отвечает положению мистера Льюиса, подумать только!.. Однако, знаете ли, Бюро предоставляет прекрасные возможности улучшить свое положение ценой небольших усилий. В нашем случае такое улучшение было предложено доктором Хэрроу и его состоятельным приятелем по имени Гилберт Фробишер, который недавно упоминался во всех новостях. У Гилберта Фробишера глубокий кошелек, мистер Снипс, и он позволил нашему другу мистеру Льюису запустить туда руку по локоть. Мистер Льюис, понятное дело, проявил особый интерес к их пожеланиям и очень слабый — к нашим.
— Что ж, предлагаю мистеру Льюису вытянуть соломинку прямо здесь и сейчас, чтобы выбрать, кому отрубить большие пальцы — старшему или младшему из его деток.
Эти слова, очевидно, шокировали мистера Тредуэлла. Он всплеснул руками и протянул мистеру Льюису открытые ладони.
— Боюсь, мистер Снипс — отъявленный негодяй, мистер Льюис, когда на него находит. Мне глубоко отвратительно его кровожадное предложение.
— Эти две карты — все, что я мог скопировать в тот момент, мистер Тредуэлл, — прохрипел мистер Льюис. — Нужно время, чтобы скопировать карты Совета как следует, и еще нужна очень основательная причина для запроса — они ведь секретные. Получается всего четыре карты, сэр, уйдет месяц, и это обойдется в сумму, очень близкую к оговоренной ранее.
— Очень близкую к оговоренной ранее сумме, говорите вы? Это несколько небрежно с математических позиций, сэр. Если ваш банкир употребляет такие фразы, у вас есть полное право им как следует заняться. Но никто из нас не банкир, хвала небу. Наши сердца не расположены наживать медяк на медяк в счетных кассах. Вот что, сэр: мне пришла в голову идея, которая может удовлетворить мистера Снипса, — мистер Тредуэлл похлопал по карману пальто, посветлел лицом, кивнул и достал лист бумаги. — Я поведаю вам свое предложение, мистер Льюис, так ясно, как смогу. Экспедиция доктора Хэрроу должна быть сокращена до трех человек — и только до трех. Вы видите их имена, написанные тут, и я ручаюсь, что все они вам знакомы. Двое — это, конечно, Гилберт Фробишер и Джеймс Хэрроу. Третий — профессор Лэнгдон Сент-Ив, один из ближайших друзей мистера Фробишера. Только эти трое — и никто больше — получат разрешение отправиться под землю. Мне нужно, чтобы вы сократили состав экспедиции в самый последний момент. Я понятно выразился? Область, которую обнажил провал, должна быть закрыта для всех, кроме этих троих.