Если движется небо (СИ) - Духовникова Евгения. Страница 63

– Простите, – прошептала Фелис после долгой паузы. – Я не должна была вываливать на вас всё это, это некрасиво с моей стороны, знаю. Но я... Я уже больше не могу.

– Значит, орнитты считают миноров виновными в происходящем, – её собеседник задумчиво потёр гладко выбритый подбородок. – Это лишний раз подтверждает, что... – он запнулся, будто сообразив, что сболтнул лишнего.

Фелис удивлённо расширила глаза. Но продолжения не последовало.

– У меня есть лишний ваучер на рейс до Земли, – произнёс Винсент уже совершенно иным тоном: не холодным и расчётливым, а добродушно-ласковым. – Не стоит вам ждать ваш транзит.

Её сердце обрадованно подпрыгнуло. И тут же ухнуло вниз.

– Боюсь... у меня не хватит денег.

– Разве я упоминал о деньгах? – вскинул брови Винсент.

Фелис смутилась, сообразив, что опять сморозила что-то не то.

– Меня так воспитали... – пробормотала она, оправдываясь. – Что за всё в этой жизни следует платить, иначе ты рискуешь получить репутацию охотницы за халявой.

– Понимаю. Но дело в том, что меня воспитали джентльменом, – с весёлыми нотками возразил Винсент. – А помочь леди в беде – первейший долг каждого джентльмена.

Впервые за долгое время она улыбнулась – робко и неуверенно, но искренне. Впервые за долгое время позволила себе расслабиться, вздохнуть свободно, сбросить груз проблем, ставший под конец неподъёмным, как набитый булыжниками рюкзак. Разрешила подхватить его человеку, так вовремя оказавшемуся рядом и великодушно предложившему свою помощь.

Это было ошибкой.

Откинуться на спинку стула, обхватить ладонями стаканчик с кофе, прикрыть глаза, с наслаждением вдыхая густой кофейный аромат – напиток был ещё слишком горячим, чтобы пить...

– Мадмуазель Шантеклер!

В который раз за сегодняшний вечер здесь прозвучало её имя. Но на этот раз всё было по-другому. Голос – зычный, грубый, суровый, требовательный. Тон – не допускающий возражений. Под стать и человеку, которому он принадлежал, и его должности, безошибочно угадывающейся по лиловому мундиру с характерными серебристыми шевронами. Инспектор отдела "зет".

Стремительно побледнев, Винсент встал из-за стола и открыл рот, собираясь что-то сказать, но был остановлен властным жестом. Впрочем, смотрел инспектор только на девушку. Смотрел, не отрывая глаз. Фелис заметила, что правая рука у него была за пазухой – словно он готов был в любую секунду выхватить из внутреннего кармана оружие.

– Мадмуазель Шантеклер. Вам придётся пройти с нами.

Глава 20

Обернувшись на внезапный звук, Лейф увидел пару местных жителей: пожилого ликтианина и совсем крошечного малыша – по человеческим меркам он был совсем ещё младенцем. Должно быть, это предположение недалеко ушло от истины: юный брат-по-разуму нетвёрдо стоял на тоненьких ножках и, робко прячась за взрослого, не отрывал от Лейфа восторженного, полного жадного любопытства взгляда. Одного взгляда хватало, чтобы понять: малыш был уменьшенной копией взрослого. Наверняка они из одной генетической линии. Лейф не блистал глубокими познаниями социального строя ликтиан, но помнил, что заботу о воспитании подрастающего поколения обычно берут на себя их старшие родственники – братья и кузены.

– Пожалуйста, не сердитесь на нас, – взрослый ликтианин тут же поспешил принести извинения. – Арикава никогда прежде не имел счастье лицезреть братьев-по разуму. Он испугался. А заодно и вас, похоже, напугал. Мне очень жаль.

Лейф машинально кивнул, озадаченно глядя на малыша. Не похоже было, что он выглядит напуганным, – напротив, глаза ребенка сверкали от жадного любопытства.

– Я тоже должен принести извинения. Я не хотел стать причиной... эээ... негативных эмоций.

Ликтианин слегка ссутулился, преклонив колени, в знак того, что извинения принимаются и он не держит зла.

– На Ликтисе маловато мигрантов из Ойкумены, – заметил он. – Наша атмосфера, увы, не подходит для уважаемых братьев-по-разуму: она слишком бедна кислородом. Конечно, существуют дыхательные маски, но, к сожалению, они далеки от совершенства.

– Это точно, – буркнул Лейф себе под нос. Маска давила на переносицу и уши, а ещё в ней было жарко. Хорошо хоть, глаза не нужно защищать.

Вслух же он сказал с искренней улыбкой, впрочем, под маской оставшейся незамеченной:

– У вас очень красивая планета. Нельзя сказать, что я видел всё на свете, но это самая красивая планета из всех, где мне удалось побывать.

Ликтианин прямо-таки расцвёл от счастья. В силу особенностей менталитета и психики ему и в голову не пришло усомниться в искренности слов мальчика, а уж тем более принять их за лесть или проявление дежурной вежливости.

– Благодарю вас, – он церемонно поклонился, сложив передние конечности. – Очень, очень приятно слышать.

Малыш что-то пролепетал на ликтианском, которого Лейф не знал.

– Мой воспитанник ещё совсем кроха, – Ликтианин что-то негромко сказал малышу, поднял на руки, обнял, словно успокаивая. – И очень впечатлительный, к тому же он пока не способен отличить выдумку от реальности. Похоже, он принял вас за героя древней легенды – но, боюсь, вам это вряд ли будет интересно...

– Почему? – встрепенулся Лейф. – Мне уже интересно.

– У нашего народа есть миф, восходящий своими корнями к самым истокам. Если верить ему, в тот час, когда цивилизация достигнет наивысшего расцвета, появится пришелец извне. Не похожий на нас: двурукий, двуногий, бескрылый и безусый. Великий стиратель, палач и судия.

– Стиратель? – Лейфу показалось, что он неверно расслышал беглую речь ликтианина.

– Да. Он явится, чтобы обнулить эту Вселенную, вернуть её в первозданное состояние – в те времена, когда не существовало ни Разума, ни Жизни, ни даже планет и звёзд. "И небо придёт в движение и рухнет на землю, и всё сущее развеется в прах, и даже прах растворится в извечной пустоте небытия и сгинет навеки".

Лейф невольно содрогнулся.

– И сможет его остановить лишь тот, кто решится добровольно отдать свою жизнь ради спасения мироздания.

– Какая-то жутковатая легенда, – Лейф натянуто рассмеялся. И они рассказывают такие сказочки своим детям? Миролюбивые, скромные, незлобивые ликтиане? Вот уж точно, в тихом омуте...

– Разумеется, это всего лишь страшилки для ребятни, – отмахнулся его собеседник со снисходительной улыбкой. – Без какого-либо научного обоснования. Как может одно-единственное существо стать причиной столь фатальных катаклизмов? Это нелогично и абсурдно... Арикава, не убегай далеко!

Лейф замер, пронзённый внезапной догадкой.

– Но ведь то, что сейчас происходит в Юнивёрсе, – прошептал он, – очень подходит под сказанное в легенде. Как там... "всё рассыплется в пыль"? Так это же и есть аннигиляция!

Ликтианин не понял ни слова: от волнения Лейф перешёл на родной язык, сам не заметив этого.

– Выходит, ваши предки знали обо всем миллионы лет назад... – Мальчик задрал голову, к прозрачно-чистому небу Ликтиса, и застыл в оцепенении. Потому что увидел.

То, что изначально он принял за иллюзию, обман зрения, теперь он видел отчетливо и ясно.

Небо, незыблемое и вечное, больше не выглядело таковым. По нему бежали трещины – словно небесная твердь была вовсе не метафорой, словно над ними и впрямь находился купол, хрупкий и ломкий, и теперь кто-то разбивал его, рушил, безжалостно сминая шёлковую гладь исполинской рукой, тряся, круша и ломая. Небо двигалось, текло, расслаивалось на пласты, как раздираемый на кусочки слоёный торт. Это выглядело одновременно чудовищно и одиозно.

– В-вы... видите? – выдавил Лейф, с трудом совладав с голосом.

– Что именно? – невозмутимо осведомился ликтианин. Его воспитанник радостно агукнул.

– Там... – Лейф указал рукой вверх. – Что это? Разве это... нормально?

Он и сам знал ответ: это ненормально. Этого не должно быть.

Но это происходило.