Последний вагон в рай - Иванов Борис Федорович. Страница 25

— Господи, что это вы с ней сотворили? — все еще рассеянно поинтересовался Кай.

— Помянул черта к ночи... — Моррис сделал неопределенный жест. — За ужином... Одним словом, речь зашла о том, что здешние моды слишком дороги даже на взгляд жителей Метрополии, и я сказал, что, судя по всему, формула ТОВАР — ДЕНЬГИ — ТОВАР на Химере обходится без среднего элемента, раз уж при острой нехватке в бюджете денег на планете вдосталь товаров. Точнее, я сказал не «товаров», а «товара»... Я собирался пошутить в том смысле, что единственным товаром Химеры, который стоит всех остальных, является обаяние ее обитательниц...

— Весьма оригинальная мысль... И что за этим последовало? — несколько живее поинтересовался Кай.

— Тут Мариам и подавилась этой проклятой маслиной... Нет, точнее, она спросила меня, как-то очень уж серьезно... А я брякнул что-то в том духе, что для Налогового Управления секретом не являются даже самые деликатные виды товара... Я еще успел сказать «такие, как...», и тут бедняга и...

— Ну и как, чем же сестра объяснила э-э... охватившее ее чрезвычайное волнение?

— Ничего она не объяснила... Битых полчаса мы выбивали из нее проклятый плод, пока Джейн не приложилась ей по спине что есть силы — это в зале пятизвездочного ресторана-то, — она, кажется, была сильно раздосадована этим проколом... И вашим отсутствием за ужином, кстати. А потом Мариам сказалась больной. И весь вечер порушился... Я, признаться, не увидел тогда в происшедшем ничего, кроме забавной стороны дела... А теперь вы со своим «флоригеном» навели меня на мысль... Что милые дамы как-то не так поняли мою реплику...

— Здесь вообще трудно правильно понимать друг друга... — пробормотал Кай, впадая в задумчивость. — Кстати, я вот уже почти сутки не могу решиться задать вам этот вопрос... Вы тогда выбрались из Лабиринта... благополучно?

Де Жиль молчал, отвернувшись в сторону.

— Вам это... тоже дорого обошлось? — чуть жестоко, но довольно настойчиво продолжил подобие допроса Кай.

— Этот наш благодетель... Барух, кажется... — Моррис поднялся с дивана и вытянул из бара бутыль чего-то весьма изысканного. Посмотрел на свет и вернул на место. — Он не зря просил простить его, когда мы выйдем на свет Божий. Когда и если... Кстати, откуда он знает нас, Санди? Это что — ваша агентура?

— Нет. — Кай слегка нахмурился. — Агентура, но не моя. Но вы не ответили на мой вопрос...

— Я же не спрашиваю вас, господин Следова... Тьфу, я же не спрашиваю вас о том, каким грехом молодости пугнули вас там — на обратном пути... Что касается меня, это, как ни странно, не связано с женщинами... Просто... Просто не так уж легко войти в права наследования дома Де Жилей и не чувствовать себя всю жизнь дерьмом, Санди.

— Но все же вы решили... — Кай замялся. — Вы решили остаться при своем, Моррис?

— Противоположный вариант тоже был далеко не пирожным, господин Второй Аудитор, — поморщился тот. — Или вы бы предпочли видеть меня в роли малоизвестного непризнанного гения от живописи без копейки в кармане, а деньги Де Жилей — собственностью секты мошенников Дага Мезонье?

О секте Мезонье — ныне покойного — Кай кое-что знал не понаслышке и, вздохнув, решил не углубляться в тему.

— И потом, — явно выйдя из равновесия, продолжил Моррис, — что в конце-то концов изменилось бы, если бы в этом... наваждении я и впрямь поступил иначе, чем поступил на самом деле? Ведь не изменил бы я того, что было?

— Да, — с отсутствующим видом согласился Кай. — Даже боги бессильны сделать бывшее небывшим.

Леди Сью поморщилась, прочитав листок рапорта.

— Мне кажется, что сестры, назначенные в сопровождение милым гостям, не сумели как следует развить мою идею использования Лабиринта для того, чтобы притормозить инициативу Федеральных Ревизоров. Постарайтесь активизировать Джейн. Мне представляется, что она стала слишком уж интеллигентной в своих методах...

Сестра-секретарша склонилась, записывая ценные указания Великой Матери.

— Теперь я готова выслушать вашу новость, леди — Халимат, — повернула Леди Сью великолепной формы голову в сторону старой боевой подруги.

— Есть некая конфиденциальная информация из «Помпеи», от нашего лучшего друга, господина Плотникова...

— Надеюсь, не очередное требование снизить налог на спиртное? — осведомилась Великая Мать.

— Ну, эти требования давно перестали быть конфиденциальной информацией... — Ее собеседница вскинула плечи. — Речь о другом... Нам снова следует ожидать высоких гостей... Слишком, пожалуй, высоких...

— О Боже... Однако к этому все шло... Великий Тоод Деррил собственной персоной, надо полагать?

— Как не поразиться вашей проницательности, Яеди... Именно он. Со всеми чадами и домочадцами...

Наступила наполненная возвышенной тишиной пауза. Леди Сью мыслила.

— Внесите этот вопрос в повестку вечернего заседания...

Она сделала соответствующий знак сестре-секретарше и принялась массировать уставшие веки. Потом отрешенно добавила:

— Джейн все еще в приемной? Пусть ее примет Халимат.

Замысел Аймана-Торговца, под каковой кличкой Мустафа Халиль значился в файлах отдела Промышленной Информации «Дженерал Тренде», был гениально прост. Зародился он более трех недель назад, когда при очередной проверке тайника с Универсальным блоком у него возникли кое-какие подозрения. Подозрения эти укрепились, когда Центр подтвердил наличие в поступающих от Торговца сообщениях «примеси». Долго раздумывать над автором этой проделки не приходилось: если кто из здешних и мог мудрить с его тайником и блоком, так это лишь бесхитростный мошенник Циммерман. Территория Помпейской Колонии надежно охранялась от происков Контрразведки Матернальной Республики и личных агентур всех трех Леди благодаря суровому норову бессменного атамана Колонии Сержа Плотникова и его присных. Сами же они интриг не плели по причине полупохмельного состояния и твердой уверенности, что воду в Зоне мутят только два вольнонаемных басурмана: подпольный ростовщик Борька Циммерман — шельма большая, но в делах необходимая, и «челнок» Айман Ибрахим — говорят, что «голубой», но с огромными связями человек. Если и интересуется мальчиками — так только залетными, вроде «кидалы» — Альхена, что крутятся в обеих столицах, прикрыв морду чадрой, и обслуживают приезжих с «особыми запросами». Оба — у всех на виду, и оба есть то, что они и есть. Не более.

Правда, Айман Ибрахим был еще и Мустафой Халилем — выпускником Исламского Университета, майором Контрразведки Метрополии в отставке, работающим сейчас на вышеупомянутую «Дженерал Тренде» — и да продлит Аллах ее дни. Образцовым семьянином и болезненно чистоплотным просвещенным мусульманином. Еще куда ни шло — четыре года изображать из себя грязного проходимца — и, собственно говоря, быть им все эти четыре года подряд, — но постоянно корчить из себя вдобавок к этому еще и педераста, бывало, порой выше его сил. Хотя и полезно бывало тоже. Иначе трудно было бы объяснить посторонним многое в поведении Аймана Ибрахима — ну, например, постоянные контакты со связником Альхеном и другой шушерой, крутящейся в основательно набитых заезжими авантюристами столицах. Такие столицы, как Дизерта, не могут жить, не притягивая к себе всяческую мразь со всей Федерации и не порождая ее, коли не случится таковой вовремя поблизости. А среди кого еще прикажете вербовать «шестерок» вот в таком вот чокнувшемся мире, как Химера-П?

Но вот Барух Циммерман, чью душу Айман до поры считал столь же невинной, как душа дитяти, что лезет пальцем в без надзору оставленную банку с вареньем, такой «шестеркой», как выяснилось, не был. Гадом, по сути дела, оказался Борька-ростовщик и должен быть за это наказан. Забарахливший блок был той самой каплей, которая переполнила чашу терпения Торговца. Четыре года угробил Айман на попытки раскрыть тайну существования — и не просто существования, но и совершенно загадочной неприкосновенности этих подземных мужских колоний и их роли во всем том, что происходит на этой дурацкой планете и окрест. И все эти четыре года Барух чудовищно путался у него под ногами.