Босс скучает (СИ) - Тэя Татьяна. Страница 23

— Вот это заявления!

— А ты, что, думала? — подшучивает он, а потом внезапно становится серьёзнее. — Нам стоит поговорить, Варь, из-за всей этой ситуации.

— Какой ситуации? — естественно понимаю, о чём он, но ничего страшного в этой странной иронии судьбы не вижу. — Обычная ситуация. Ты не знал, я не догадывалась, так сложились обстоятельства.

— Да, знаю-знаю. Мне правда сообщили, что я у вашей группы эту дисциплину год вести буду. В зимнюю сессию зачёт, а в летнюю — экзамен. Конфликт интересов выходит.

— Да какой конфликт интересов, а? Меня только одно беспокоит: надеюсь, ты не скуп на хорошие оценки, — вздыхаю и переворачиваюсь на спину, изучая лепнину вокруг люстры.

— Я не знаю, ещё ни одного экзамена в своей жизни не принимал, — смеётся он, слегка шокировано.

Видимо, Германа несколько забавляет ситуация. Из вчерашнего студента в молодого преподавателя.

— Приезжай завтра ко мне, проведу инструктаж по лояльности к студентам. Напомню, каково это — учиться в универе, если ты уже забыл.

В моём голосе бездна обаяния и обещания, и Герман поддаётся ласковым уговорам, впрочем, вполне себе охотно.

Когда мы прощаемся, я задумчиво прикусываю губу. Вроде, и расстались на хорошей ноте, а в груди засело неприятное тяжёлое чувство. Почему Герман первый мне не перезвонил? Может, не успел просто? Что это за дурацкое «нам стоит поговорить»? Я терпеть не могу таких фраз, больше похожих на угрозы. Начинаю ощущать, что моё хрупкое счастье пошатнулось. Боже, ну что я так загоняюсь? Ничего же не произошло?!

Может, я лишь не вижу проблемы в «этой ситуации», которую видит Герман? Нет-нет, мы поговорим, и всё снова вернётся на круги своя.

Вот с этой мыслью я сегодня и засыпаю в своей постели, хоть и уютной, но бесконечно одинокой без Германа.

Всё-таки я влюбилась в него без памяти, пора бы уже признаться в этом хотя бы самой себе.

Когда вечером следующего дня заезжает Герман, на меня накатывает вполне логичное облегчение. Мы созванивались с утра — но это уже как традиция, а после я не беспокою его своими предложениями провести время вместе. У меня нет ощущения, что я навязываюсь, но кому охота слышать «нет, не сегодня» каждый раз, предлагая что-то.

Да и я не стремлюсь выглядеть жалко, прося его уделить мне крупицу своего времени, словно я дитя неразумное и требующее постоянного внимания.

— Кофе будешь? Я как раз варю, — ничем не показываю своего слегка паршивого настроения.

Герман выглядит довольно бодро, даже не скажешь, что его рабочий день начался сегодня в восемь утра. Он бросает куртку в прихожей и с улыбкой оборачивается ко мне.

— Конечно, спрашиваешь, я о нём весь день мечтал.

Герман ловит меня на полпути в кухню, обнимает со спины и целует в шею. Шутливо вырываюсь и кивком приглашаю его следовать за мной.

— Что нового? — бросаю через плечо.

Мы теперь, оказывается, учимся с ним в одном экономическом университете, образованном путём слияния наших институтов. Мне эта информация ни о чём не говорит, кроме того, что в дипломе у меня будет написано более звучное название вуза, но Герман не на шутку встревожен, а мне, честно говоря, совсем непонятна его реакция.

— Чего ты так напрягаешься? — обхожу стол и сажусь к Герману на колени, его руки тут же обнимают мою талию. — Это нас вообще не должно касаться. Ничего же страшного не произошло.

— Ничего, — кивает он, — кроме того, что я теперь твой преподаватель.

— Ну, и что? — я, правда, не понимаю.

— Конфликт интересов, — опять произносит он таинственное словосочетание.

Если б я училась на юридическом, оно мне, может, что-то и сказало.

— Какой ещё конфликт интересов? В чём конфликт? Какие интересы? Что ты мне ответы на экзамене сольёшь?

— Типа того.

Герман задумчиво постукивает пальцами по столу.

— Но это бред, мы, что, первые преподаватель и студентка, кого связывают близкие отношения? Да ты и не преподаватель в прямом смысле этого слова, аспирант, и то, что ты читаешь лекции — это лишь практика твоя, — я наклоняюсь и заглядываю Герману в глаза. — Вот представь, если бы у меня лекции вёл, например, мой отец, это тоже был бы конфликт интересов?

— Нет, тут другое, — качает он головой, — помимо конфликта ещё и вопрос этики.

— Какая этика! — взрываюсь я, затем вскакиваю и бегу к плите, снимать шипящий кофе с конфорки. — У нас двадцать первый век, а не каменный.

— Думаю, в каменном всё было намного проще, — оборачиваюсь и вижу, как Герман смеётся, накрыв лицо ладонью и поглядывая на меня сквозь пальцы.

— Ага, вдарил дубиной по голове и утащил в пещеру.

— Я б тебе сейчас тоже куда-нибудь утащил, — лукаво прищурившись, бросает он.

Когда я с чашкой кофе подхожу ближе, замечаю, что Герман сидит на стуле в вольготной позе. Ноги широко расставлены, а плечи расслаблены. Кажется, его слегка отпустило.

— Ваш эспрессо, — подмигиваю я.

Когда делаю шаг обратно к плите, то что-то не даёт мне отойти. Опускаю взгляд и вижу, что Герман ухватил меня за край юбки и не пускает.

— Хм? — вопросительно смотрю на него.

— Я всё ещё размышляю насчёт пещеры. Там ты будешь только моя.

— Я всегда твоя, — уверяю я, нервно сглатывая.

Почему-то от его слов внутри всё замирает. Это, конечно, не признание в любви, но очень похоже на что-то в том духе. Проявление собственничества? От Германа я его ещё ни разу не видела.

Его взгляд тускнеет, и я понимаю, что разговор ещё не окончен.

— Всё же я бы предпочёл не афишировать, что мы вместе, Варь.

— Ты предлагаешь мне делать вид, что я тебя не знаю? Ладно, на лекциях я могу соблюдать дистанцию, а в жизни? Это значит, мы больше никуда не ходим вместе, нигде не появляемся, как пара?

— Ты усложняешь…

— Нет, — перебиваю я, внезапно разозлившись, — я не усложняю, лишь развиваю твою мысль. Если нас где-то увидят, чик-чик, пара фоток, мы в соцсети и всех на потоке рвёт от нежданной новости. У аспиранта Островского роман со студенткой Мельниковой. А дальше следуют твои комиссии по этике и конфликты интересов, и ещё бог знает что.

Я что-то ещё болтаю в том же духе, меня не остановить.

— Варь, ну, Варь, — я вижу, что Герману не нравится моя пламенная речь.

Он отодвигает кофе в сторону и снова притягивает меня к себе на колени.

— Ты чего так завелась? Я лишь прошу быть тебя осторожнее. Я ещё подумаю, как поступить, чтобы не навредить ни тебе, ни мне.

«Навредить»? Мне совсем не нравится это слово, и я не понимаю, что вредного может быть в наших отношениях, но если Герман считает, что нам лучше не выставлять отношения на показ, наверное, стоит его послушать.

20

Следующая пара недель проходит очень странно. Вроде, у нас с Германом всё хорошо, но будто бы что-то и изменилось. Мне хочется увериться, что это я накручиваю себя, что ничего странного в том, что мы не афишируем наши отношения, нет, но не получается. Вот мне уже кажется, что и выходные мы проводим вместе реже, и что Герман по какой-то причине отдаляется от меня.

Наедине у нас всё по-прежнему прекрасно. Только вот я дошла до состояния, когда готова кричать о собственных чувствах на весь мир, тогда как Герман совсем не рвётся ответить мне тем же.

В университете проходит научно-практическая конференция, на которой каким-то образом в один из дней спикером оказывается Герман.

— Ты блатной, что ли? — я вклиниваюсь в его подготовку с чашкой кофе и бутербродами наперевес.

Ставлю всё аккуратно рядом с ноутом, на котором рождается его речь, и наглым образом плюхаюсь Герману на колени. Ничего — отвлечётся! Ему даже полезно. Сидит уже часов пять без перерыва на сон, еду и меня.

Герман ничуть не сердится, откидывается на спинку стула и обнимает меня за талию, побуждая наклониться и поцеловать его долгим поцелуем. Пальцы зарываются в волосы на моём затылке и мягко массируют кожу.