Контракт на невинность (СИ) - Шварц Анна. Страница 21

— Так что можешь сколько угодно на меня наезжать, но я сейчас же сниму ей квартиру, — произношу я напоследок. Не хватало, чтобы Валя еще раз заявилась к ней. Хватило же наглости. Дрянь наркоманская. Зачем Ляля ее впустила?

— И переоденься поприличнее, — бросает мне в спину Хазар. Черт. Ну и прозвище, — Камиль тебя приказал подвезти в нормальном виде.

Я прохожу мимо татуированного в комнату к сестре, мы вместе собираем ее вещи. Ляля все еще находится в полном шоке, и мне становится дико стыдно. Надо было думать, с кем заводить дружбу, вот уж точно. Но я закрывала глаза на странное поведение Вали. Очень долго. Считала, что у нас настоящая дружба, пусть мы и совсем с ней разные.

Натянув колготки, я переодеваюсь в юбку и симпатичную рубашку из шелка. Отрываю ярлычки от пальто, и от сапог, надеваю их и смотрю в зеркало на свой новый образ.

— Ты очень красивая, Ев, — произносит радостно сестра. Я пожимаю плечом. Хорошо, что она не в курсе причин, по которым я такая.

Когда мы садимся в машину, я замечаю восторженную улыбку на ее лице, а щеки сестры розовеют. Мне становится больно. Черт, она не достойна такой ужасной жизни. Я не хочу, чтобы она выросла, и, шатаясь от голода, пыталась заработать хоть какую копейку, или, не дай бог, продала бы себя. Если пришлось это сделать мне — пускай. Лучше так. Лучше одна из нас будет жить хуже, чем мы обе.

— Ты куда нас везешь? — обеспокоенно спрашиваю я у татуированного, когда машина заворачивает к какому-то жилому комплексу из невысоких домов. Я даже отнимаю телефон от уха, сбросив звонок. Это уже четвертый по счету риэлтор, с которым я пытаюсь договориться.

— В нормальную квартиру для твоей сестры, — равнодушно поясняет Хазар, — разве ты не этого хотела?

— Откуда эта квартира? Когда ты успел договориться о съеме?

— Она моя.

Я с хлопком опускаю телефон на колени. И смотрю на этого черта.

— Ты серьезно думаешь, что я это позволю? После того что ты… делал со мной и что мне говорил?

Он бросает на меня взгляд.

— Я это делаю не для тебя. А для девчонки. Там нормальные дома со своей частной школой. И я в этой квартире не живу.

— Все равно нет, потому что я…

Он молча выходит из машины. Я выбегаю за ним, и останавливаю, схватив за рукав. Хазар едва поворачивает в мою сторону голову и тихо произносит, прежде чем я успеваю что-то сказать:

— Твою сестру никто не потревожит, и ты будешь мне должна за это. Откажешься от моей помощи — сделаю так, что вернешься в свою халупу обратно без денег. И будешь сама разбираться с этой наркоманкой. Можешь не верить. Но я это устроить спокойно могу.

Дьявол. Я сжимаю руки в кулаки. Я даже не хочу знать, что этот ублюдок хочет получить от меня за свою непрошеную помощь. Но и проверять, как он может разрушить мою жизнь, мне страшно.

Спустя несколько часов, после того, как я договариваюсь с директором школы о переводе Ляли, и прощаюсь с сестрой, обняв ее напоследок и наказав запираться на все замки, Хазар подвозит меня в центр города и машина тормозит возле высокого здания. На первом этаже я вижу ресторан.

Татуированный обходит машину и выпускает меня. Я мрачно смотрю на его непроницаемое лицо. Уже начинает стремительно темнеть и в этот момент загораются фонари вокруг.

— Что ты хочешь за свою помощь? — скептически интересуюсь я, — мое тело? Какие-нибудь извращения? Зачем вообще ты ведешь эту игру? Если я тебя бешу, потому что ты думаешь, что я проститутка, то в тот день я уезжала к Вале. Она вызвала мне такси, и я села в машину, номер которой она мне прислала на телефон…я не знаю, чья это машина. Ты видел меня, потому что был поблизости?

— Слишком много слов, — прерывает меня парень, — заткнись. Пока ты просто не будешь трахать мне мозги.

Он смотрит мне куда-то за плечо. Потом снова возвращается ко мне взглядом и внезапно произносит:

— Обними меня. В благодарность за то, что я для тебя сделал. И с этого дня будешь звать меня “папочкой”.

— Ну ты и гребаный извращенец, — мои брови взмывают вверх, — просто конченый извра…

— Даю тебе последний шанс начать быть лояльной, — обрывает он меня, и я раздраженно смеюсь.

— Хорошо, папочка. Если моя лояльность к тебе ограничится одними обнимашками, то это еще не так страшно.

Я делаю к нему шаг и обхватываю руками. Прижимаюсь щекой к груди, вдохнув тонкий запах одеколона и ощутив, что какие-то мышцы у этого ублюдка, все же есть.

Они с Камилем чем-то похожи: оба спокойно выходят в холодину без верхней одежды и им плевать.

— Доволен? — я отстраняюсь, — этого достаточно?

Он внезапно ухмыляется.

— Достаточно. Хорошего тебе вечера.

— А твой босс… — начинаю я, но он меня обходит и садится в машину, которая тут же срывается с места и уезжает. Я разворачиваюсь, провожая ее взглядом и замираю в ужасе.

Потому что из похожей машины, припаркованной неподалеку, выходит Камиль. И, черт побери, он явно видел, как я обнимаю этого ублюдка.

Эпизод 20

Мне конец. Он наверняка не слышал мою фразу про “папочку”, но мне и так конец. Просто, возможно, умру я более легкой смертью.

Камиль подходит ко мне, и я напрягаюсь, ожидая чего-то страшного. Когда его рука ложится мне на талию и подталкивает ко входу в здание, я напрягаюсь еще больше, потому что убийца молчит. Все это мне напоминает затишье перед страшной бурей.

Мы проходим через все кафе дальнему и приватному уголку. Камиль небрежным жестом закрывает шторку, остановив бегущую к нам официантку и наступает легкий, интимный полумрак.

“Может, скажешь ему что-нибудь?” — подсказывает внутренний голос, — “мне кажется, что молчать — не лучший выход”.

А какой, мать его, лучший выход? Что, если этот Хазар действительно устроит все так, что Камиль меня к черту выгонит? Он может не поверить моим словам. Я обнимала татуированного, а он просто стоял. Выглядело все крайне некрасиво.

В этот момент, пока я судорожно раздумываю, как лучше поступить, мужчина поворачивается ко мне, и, схватив за горло, резко поднимает. Достаточно жестко укладывает меня спиной на стол. Я ударяюсь затылком. Издаю удивленный хрип, схватившись за запястье, покрытое шрамами и царапая его. Пытаясь оторвать от шеи, на которой с каждой секундой все сильнее сжимаются пальцы, перекрывая воздух.

— Камиль… Ка… — выдыхаю я, глядя испуганно ему в глаза, которые заполняет тьма. Жестокие и безжалостные.

— Я хочу, чтобы ты запомнила несколько вещей, — медленно произносит он. Меня продирает мурашками. В голове вспыхивает мысль, что именно так он и разговаривал со своими жертвами, перед тем, как уничтожить их, — первая вещь: если будешь вертеть жопой перед другими мужчинами, я убью тебя. Сначала разведусь. Молча. Пойдешь на все четыре стороны. А когда закончу с тем, что планировал, тебе конец. Мне будет уже плевать. Вторая вещь — больше всего на свете я ненавижу ложь.

— Камиль, ты не так понял. Я объясню… — едва произношу я холодеющими губами. Сердце бьется до боли быстро, когда я смотрю на этого мужчину, который показал свою дьявольскую, пугающую и жестокую сущность. Его прошлое скрыто завесой темных тайн. С ним нельзя играть. Это действительно может смертельно опасно и лучше бы мне покаяться, показав, что я тут не при чем.

— Сейчас проверим, как я понял, — обрывает он меня, и от его тона пробегает холодок по позвоночнику.

Штора с шорохом отодвигается и двое мужчин вталкивают к нам татуированного. Хазар пытается выглядеть равнодушным и спокойным. Но я вижу, как ходят желваки на его челюсти, а по виску стекает капля крови. Бросив взгляд вниз, я с ужасом замечаю, как двое рядом с ним держат наготове оружие.

Похоже, ему не дали уехать. Перехватили и вернули, и, похоже, жестко, а не вежливо. Где-то я ему даже немного сочувствую — я бы не хотела иметь такого работодателя, как Камиль. Впрочем, Хазар и сам знал наверняка, на что идет. Что такие люди явно не выговор в письменном виде выносят за косяки.