Контракт на невинность (СИ) - Шварц Анна. Страница 25

Эпизод 23

— Что это у тебя? — киваю я на листы в его руке, — от чего ты лечился? Счет космический. А там их несколько.

— Это не твое дело, — он запускает руки по бокам от меня и кладет документы обратно в ящик, задвигая его. Мое лицо практически расплющивается об его грудь. Подбородок точно мажет по его рубашке, и на нем остается клеймо мужского запаха.

В этот раз картина, как он лишал меня невинности, настолько ярко встает перед глазами, что у меня начинают дрожать ноги. Как он брал мой рот поцелуем. Да. Именно так. Эта часть мне понравилась. Почему такая несправедливость? Почему все остальное было ужасно больно?

Выдыхаю я, когда он отстраняется. Все это время я, оказывается, стояла, задержав дыхание.

— Пошла вон отсюда в свою комнату, — внезапно приказывает мне убийца, мазнув по моему порозовевшему лицу взглядом.

— У меня есть своя комната? — хмыкаю я, — ого. А я даже не знаю, где она. Так чем ты болен? Ты умираешь? Если это какое-нибудь венерическое заболевание, то…

Я бормочу еще кучу тупых слов, выпаливаю их так необдуманно, просто потому что я никогда не напивалась и мой язык оказывается быстрее, чем разум. “Заткнись, заткнись, заткнись” — лениво комментирует пьяная часть сознания, которая пытается быть адекватной, и я, все-таки, затихаю.

Но поздно. Судя по тому, как закручивается темный вихрь в глазах Камиля — похоже, я чем-то его задела.

— Я точно переживу тебя, если будешь задавать такие вопросы, пьяная курица. Твоя комната в конце коридора налево. Иди в душ и проспись.

— Я не хочу, — пожимаю я плечом, — мне впервые хорошо за…

“…много лет” — не успеваю закончить я, как Камиль внезапно обхватывает меня за талию. Мои ноги отрываются от пола, а потом он закидывает мое ошалевшее тело к себе на плечо.

— Камиль! Меня сейчас вытошнит! — я чувствую, как плещется виски у горла, — послушай, я должна стать тебе женой, поэтому ты не можешь утаивать от меня такие подробности. А еще ты хочешь, чтобы я спала с тобой. Это тоже важные подробности для того, чтобы мы дальше занимались сексом. Я должна знать все о твоем здоровье.

Он молчит. Я начинаю злиться, потому что чувствую, что меня вот-вот вытошнит.

— Если ты меня воспринимаешь, как содержанку, которая должна открывать рот только для того, чтобы в него положить член, то гони хотя бы деньги…

Я слышу, как со стуком открывается дверь. Камиль заносит меня в комнату где горит одиноко один ночник и с размаху кидает на кровать. Воздух вылетает у меня из легких вместе со всеми кретинскими пьяными фразами.

— Бл*, цыпа, ты меня начинаешь бесить, — произносит мужчина, возвышаясь надо мной, пока моя задница скользит по кровати в тщетных попытках отползти подальше, — может, тебя нахер выгнать? За что тебе платить? За пьяный бред?

— Выгнать без денег? Нет. Я никуда не пойду, — вырывается у меня, и я вижу усмешку.

— Ну ты и меркантильная курица. Ладно, — он запускает руку в карман рубашки и кидает в меня черную пластиковую карточку, — гони деньги, говоришь? Вот твоя карта. Пин-код я тебе скажу. Там денег реально много. Давай тогда отсоси мне, что ли, содержанка.

Я растерянно смотрю на пластиковый прямоугольничек. Потом мой взгляд скользит по фигуре мужчины. По бедрам в темных брюках, и я к своему стыду отмечаю, что ткань в районе ширинки натянута. Поднимаю быстро взгляд выше и думаю — зачем? Зачем я его разглядываю? Убедиться, что он хорош и ему можно сделать минет?

— Нет, не буду, — бормочу я, отбрасывая карточку обратно в него, — забери.

— Нахрен я тебя вообще взял? Не напомнишь?

— Не знаю, — фыркаю тихо я, — ты меня шантажировал. Заставил с тобой остаться и играть покорную жену, чтобы меня не посадили в тюрьму.

— Именно. Наконец-то в твоей башке прояснилось, — он усмехается, пока я пыхчу зло, как паровоз, — поэтому ты не лезешь туда, куда не надо. Не задаешь тупые вопросы. И я не сплю с тобой, если ты этого не хочешь в данный момент, а еще даю бабло на жизнь. Сложно звучит?

— И что… — я пожимаю плечом, потому что от картины, которую он нарисовал, веет каким-то полным одиночеством для меня, — мы будем жить так до смерти?

— Продержись хотя бы годик.

— А через годик ты со мной разведешься или утопишь в болоте?

— Б**дь, — я впервые вижу, как Камиль поднимает высоко брови, как это делают люди, которых окончательно взбесили, — ты меня задолбаешь. Я уже забыл, насколько могут быть доставучими пьяные девки. Напомнила.

Он наклоняется ко мне и внезапно начинает раздевать. Я остаюсь в бюстгальтере и юбке, ошалело глядя на кремовую блузку в руках убийцы.

— Ты что…

Он рывком меня поднимает с кровати и заталкивает в ванную. Потом впихивает в душевую кабину. Я начинаю бороться, понимая, чем мне это грозит, но спустя мгновение на голову мне обрушивается вода.

— А!!!

— Не визжи. Она теплая, — обрывает меня Камиль и я замираю, понимая, что реально на голову льются не ледяные струи, — снимай все и принимай душ под моим присмотром. Мне не нужен труп с разбитой головой в ванной.

— Но у меня женские дни…

— Мне наплевать на твои критические дни, — он сужает глаза, глядя на мое растерянное лицо, — можешь не загоняться.

— Нет, ты не понял, — бормочу я, — ты вытащил меня сегодня внезапно и ультимативно приказал жить с тобой. У меня нет гигиенических средств с собой. Я потратила все и из-за твоего Хазара забыла купить…теперь я вся мокрая. Вся. И везде.

Мы встречаемся взглядами. Я смотрю на него с легким стыдом, потому что я до этого дня даже не думала — а как двое людей, живущих вместе, мирятся с физиологией друг друга? Жизнь подкинула мне это испытание резко и внезапно.

Мысли Камиля я угадать не могу. У него всегда какой-то жесткий взгляд. Из-за этого мне еще сильнее некомфортно. Не уверена, что с ним когда-то говорили на эту тему.

Он внезапно усмехается.

— Тебе нужны прокладки, — утвердительно произносит он, а я краснею.

— Да. Не смей посылать кого-нибудь за ними. У тебя в доме нет больше людей женского пола, и все будут знать, что у меня эти дни.

— Намекаешь, чтобы я сгонял за ними?

— Нет. Я… сама доеду. Как-нибудь. С твоим водителем.

— Иди ты нахрен, — произносит Камиль, — не пори ерунду. Я не хочу, чтобы ты мне уделала машину, а потом менты бы однажды нашли следы крови у меня в салоне.

— Ты купишь сам? — я чувствую, как дергается мой рот в улыбке. Это ужасно, но я на секунду даже чувствую к нему симпатию. Не к его внешности, а к характеру. Поэтому я делаю шаг из-под струй воды и тяну Камиля за рубашку к себе. Когда я ловлю его дыхание на своем лице, то закрываю глаза и прикасаюсь поцелуем к его губам. Я жду, когда он ответит, но он остается абсолютно равнодушным, даже когда я высовываю кончик языка, дотрагиваясь до него.

Похоже, ему плевать. Я что-то не так делаю?

Когда я начинаю себя совсем неудобно чувствовать, то отстраняюсь. В черных глазах Камиля я замечаю, как расширяется зрачок, когда он смотрит в ответ на меня.

— Это все твои пьяные закидоны? — интересуется он, а я, вздохнув, отпускаю его и снова скрываюсь под душем.

— Это моя благодарность.

— Надеюсь, ты не будешь благодарить так Хазара. Именно он отправится в аптеку. А не я.

Я выныриваю из воспоминаний и в панике подскакиваю, ощупывая себя. Что было дальше — не помню, но если я проснулась не в луже крови, а в свежих спортивных штанах, то, значит, я все-таки, дождалась того, что мне нужно было.

Я растерянно смотрю на дверь и вижу, как у порога валяются разноцветные пачки разных гигиенических средств. Похоже, кто-то приоткрыл дверь и просто зашвырнул их мне, не глядя.