Скрижаль Дурной Вести - Иванов Борис Федорович. Страница 11

— Ваши расходы мы скомпенсируем с лихвой... — Хриплый голос тени стал торопливым. — Мы найдем вас и, разумеется... Господи, просто передайте господину Бирману то что я сказал вам о Кольце... Это то Кольцо, что несет Камень... Скрижаль... Он все должен понять, если прочел Старые Книги... Он...

Терминал жалостливо пискнул и погасил экран. Воцарилась недоуменная тишина.

— В чем там все-таки дело, золотце? — спросил Самуэль, явно намереваясь возвратиться к своим выкладкам.

— Какие-то антисемитские штучки. Что-то про какие-то камни и... Одним словом, чтобы мы убирались вон...

— Дорогая, ты же знаешь, что в Малой Колонии нет никаких антисемитов.

— Твои слова, да Богу бы в уши, Сэм. Он... Этот тип сказал, что ты сам все знаешь... Мол, все поймешь из Ветхого Завета... Типичный намек...

— Ветхого Завета?

— Или, как он там сказал — из старой книги... Или что-то в этом роде,..

Глаза Самуэля стали как-то особенно прозрачны.

— Из старой книги? Старой книги... — Самуэль задумчиво постучал карандашом по все еще девственному листу бумаги. — Книги... Может... может, этот чудак сказал: «Из Старых Книг»?

— Да, что-то в этом духе...

— Господи!

Карандаш полетел на стол, брошенный с необыкновенной для профессора теоретической физики энергией.

— Золотце, я всегда просил тебя называть вещи своими именами!..

— Но, Сэм... Ты же ведь не собираешься принимать этих хулиганов всерьез?

— Нет, — сухо ответил Сэм, проверяя, не обломился ли заботливо заостренный кончик карандаша. — Разумеется, я не принимаю это всерьез...

— Что ты с ним сделал, подонок? — зашипел, брызжа слюной в лицо растерянно воздевшему руки Уолту и дергая подбитым глазом, сержант Харрис. Сейчас он больше смахивал на взбешенного скорпиона.

Что бы такое ему ответить, Уолт так и не успел сообразить: сержанта просто смел в сторону настроенный решительнее, чем когда-либо, док Лири.

— Бэтси, фиксатор! — заорал он, расстегивая ворот рубашки злосчастного ювелира. — Убирайтесь к чертовой бабушке, недоумок!

Последнее относилось к Уолту. Повторного приглашения он ждать не стал и, перешагнув через силящегося встать с четверенек Харриса, удачно разминувшись с вошедшей в профессиональный раж Бэтси и обогнув все еще сложенного пополам у входа Пола, вышел под иссиня-черные грозовые небеса ночной Столицы. И тут же с небес этих обрушился ливень. Тонны и тонны ледяной воды.

Делая вид, что совершенно не замечает этого обстоятельства, Уолт подошел ко все-таки и впрямь дожидавшемуся его «роллсу» и секунд пять ждал, что сидящий за баранкой кореец или калмык заметит его и отворит дверь. Но не тут-то было. Держатель экзотического средства извоза твердо знал, что водитель «роллс-ройса» — величина в этом бренном мире намного большая, чем какой-нибудь лакей или официант, и выскакивать из-за руля, чтобы придержать дверцу перед клиентом, тем более выскакивать под жуткий ливень, ему непозволительно с точки зрения чисто профессиональной этики. Так что по части своей погрузки в салон проклятой колымаги Уолту пришлось проявить самостоятельность. Его немного утешило только то обстоятельство, что вместе с ним туда проникло чуть ли не ведро небесной влаги. Злорадно проигнорировав тяжкий вздох водителя, он распорядился в селектор:

— К редакции «Дейли эдвенчер». Чарли-стрит, восемнадцать.

Только сейчас он обратил внимание на то, что все еще сжимает в руке вынутый из жилетного «пистона» Мелканяна пузырек необычной формы, темного стекла, угловатый и плоский. Без каких-либо этикеток. Он сунул его во внутренний карман куртки.

— Однако будет стоить... — задумчиво молвил шофер. — Антикварное такси...

— Счет пришлете в редакцию. Они заплатят, — как можно более уверенно преувеличил возможности своих работодателей Уолт, откидываясь на кожаные подушки.

— Чукча не дурак, — веско заметил шофер. — Покажи удостоверение.

— Вот, смотрите. — Уолт поднес пластиковый прямоугольничек к пуленепробиваемому стеклу, отделявшему пассажирский салон от кабины водителя (пискнул сигнал фотоидентификатора). — И бога ради, трогайте поскорее!

«Недоразумение... — повторил он про себя. — СБОЙ...»

За время непродолжительного путешествия монорельсом Шишел заметил, что стекляшка на его кольце привлекла внимание шпаны, галдевшей на соседнем сиденье. Он сунул правую руку в карман и в дальнейшем часа полтора — пока мог попасться людям на глаза — обходился только левой.

Из вагона монорельса Шаленый вышел у Лукиных бань. Там он некоторое время — секунд пятнадцать, не более — подержал (левой, разумеется) старину Туркеша за жидкую бороденку и минут двадцать разъяснял почтенному держателю заведения подробности показаний, которые тому следует давать, если, не приведи господь, люди из казенного дома пристанут с вопросами. После этого алиби его стало не просто железным — оно обрело прочность легированной стали. До выхода его проводил швейцар. Он же вызвал такси-автомат и почтительно придерживал над головой Шишела зонтик, пока тот дожидался кара.

Такси довезло его до Бирнамского парка. Там он решил провериться на предмет слежки — лишний раз не помешает. Пробираться по заливаемым дождем неосвещенным аллеям между вековыми соснами для кого-нибудь другого было бы делом жутковатым, но Шишелу-Мышелу такая прогулка пришлась даже по душе. Где-то в самой чащобе, срезая угол по дороге к тускло светящимся сквозь путаницу ветвей и потоки дождя громадам жилого массива, он почувствовал даже какой-то непривычный прилив сил — словно невидимый друг тронул его за плечо. Точнее, за безымянный палец правой руки. Он с некоторым недоумением посмотрел на плотно сидящий там перстень — громадная черная стекляшка назойливо лезла в глаза. Странно, что даже когда он под душем отмывался от ароматов мусоропровода «Расмус билдинга», у него не возникла мысль избавиться от идиотского украшения. Он как-то нехотя попробовал свинтить кольцо с покрытого неопределенного окраса жесткой щетиной пальца, но, пожалуй, только усугубил свое единение с клятой побрякушкой. Отложив это дело до утра, он просто развернул камень внутрь своей громадной ладони — чтоб не мозолил глаза посторонним, и, выбравшись на Чартерлейн, сел в муниципальный автобус.

В своей до странности чистой, скромной и даже бедноватой квартире он первым делом поставил размашистый крест в разграфленном листке, прицепленном к стене кухни. На нем оставалось теперь только четыре пустые клетки. Еще четыре намеченных дела — и прощай идиотская Малая Колония с обоими своими Бельмесами — Большим и Малым. Потом он еще раз принял душ и еще раз попытался содрать с пальца чертов перстень. Первое удалось ему вполне, второе успеха не принесло, что его как-то не очень расстроило, хотя таскать на пальце готовую улику и было гусарством чистейшей воды. Гусарства Шишел обычно не одобрял.

Открыв холодильник, он посмотрел на кристально прозрачную бутыль «Смирновской», таившуюся в его глубине, потом — на часы. Вздохнул и захлопнул дверцу — до выхода на смену оставалось четыре часа, а лишиться занимаемого места из-за дурацкой, но обязательной проверки на алкоголь было не след. В миру Шишел-Мышел (не под этим, разумеется, именем и уж никак не под именем Дмитрия Шаленого) был старшим звена охраны «Межбанковских перевозок Роланда», для которых уик-энда, к сожалению, не существовало. Зато у Шишела была твердая гарантия того, что последняя клетка на листе, висящем над кухонным столом, не останется пустой. Шаленый вздохнул еще раз. Поставил будильник на полпятого, лег в по-солдатски заправленную кровать и провалился в глубокий и в общем-то спокойный сон.

Проснулся он в четыре двадцать, в холодном поту, давясь собственным криком. Ему привиделось, что на его койке в изножье по-турецки сидит — еле различимый в темноте — немыслимый урод, и вместо глаз у него — Желтый Огонь.

Глава 2

БОГ ВСТРЕЧ

Судя по тому, как началось утро, день обещал быть для Ли Бандуры нелегким.