Четвертое сокровище - Симода Тодд. Страница 21
— А это генератор льда, — объясняла Киёми, официантка, проводившая ее в кабинет. — Не оставляй совок во льду. Санитарному инспектору это не нравится.
— Да, — ответила Ханако.
— Иногда он застревает — лед, то есть, — поэтом)' придется по нему вдарить… вот тут. — Киёми нагнулась и сунула голову в камеру. Потом залезла внутрь рукой и шарахнула кулаком в стенку изнутри. В лоток обрушился каскад льда. — Видишь? Обожаю эту машину.
Ханако наклонилась и тоже заглянула внутрь:
— О’кей.
Когда Ханако выпрямилась, Киёми уже стояла у машины с напитками.
— Вот, смотри. — Она поднесла стакан к соплу крана. — Жмешь тут и из него польется. Вот так. Мне эта штука тоже нравится. Домой бы такую.
— Да, понятно.
— Если кола кончается, или типа того, она шипит, вот так — пшш, пшш. Значит, нужно идти на кухню и наорать на посудомоя, чтоб заменил колу, или что там пшикает.
— О’кей.
— Ну вот вроде и все. Есть вопросы?… Нет? Хорошо. Теперь мне пора. Сегодня у меня выходной. — Она помедлила в дверях. — А я люблю выходные.
Беркли
— У нас много работы, поэтому давайте начнем, — провозгласила профессор Портер. Аспиранты Портер, собравшиеся в одном из конференц-залов института, постепенно прекратили разговоры и обратили взоры на нее. — Я хотела бы поприветствовать Тину на ее первом научном семинаре. Я знаю, вы все уже с ней познакомились, поэтому представлять ее дальше нет необходимости. Давайте начнем с сообщений. Пожалуйста, Говард.
Говарду Клиэру было под тридцать, хотя темные круга под глазами значительно старили его.
— Я анализирую данные, — начал он, — собранные этим летом у пациентов-афатиков. Вырисовываются интересные выводы относительно возможной роли под-чечевицеобразных тканей в процессе формирования порождающей грамматики. — Его доклад продолжался несколько минут. Тина вначале кое-что конспектировала, но потом совершенно потерялась в терминологии и разнообразных изысканиях, о которых говорил Говард. Насколько можно было судить, речь шла о пациентах, которые страдали от различных травм головного мозга — опухолей, вызванных болезнью или несчастным случаем, инсультов, ушибов, — что, в свою очередь, привело к нарушению речевой функции. Он часто поминал «афазию».
Когда остальные закончили, ожидающие взгляды устремились на Тину.
— Спасибо за приветствие, — сказала она, — однако я пока не совсем представляю, что мне хотелось бы сказать, хотя я услышала здесь много интересного. Учитель японской каллиграфии, который преподает у моего друга, недавно перенес подобный удар — мне, правда, неизвестны подробности. Он не может говорить, и то, что он пишет, совершенно лишено смысла.
— Лишено смысла? — нахмурился Говард. — А точнее?
— Со слов друга мне лишь известно, что он пишет части японских иероглифов, но они не складываются в осмысленные слова.
— Похоже на аграфию, — заметила профессор Пор' тер. — Может быть очень интересным случаем клинической практики. Давайте будем следить за ним, как вы на это смотрите, Тина?
— Конечно, — ответила Тина, записав в тетради «аграффия» и «следить?». — Что конкретно я должна делать, чтобы «следить» за ним?
— Я думаю, Говард и его коллеги будут рады сообщить вам все в подробностях, — ответила Портер. — Но мне хотелось бы, чтобы вы помнили о нашем правиле номер один: никогда не выдавайте никому За пределами этой аудитории никакую информацию о наших исследованиях без моего одобрения.
— Конечно, — кивнула Тина.
Афазия: полная или мастичная потеря способности использовать или понимать устный или письменный язык.
Аграфия: полная или частичная потеря способности продуцировать осмысленные символы и фразы письменного языка.
Тетрадь по неврологии, Кристино Хона Судзуки
Семинар продолжался еще час. Солировала профессор Портер, методично продвигаясь по двум страницам с планами на будущее. Тине было предписано работать вместе с Говардом — ознакомиться с тем, как он собирает данные, и научиться работать с обследуемыми. Первой ее задачей на неделю стало знакомство с «прибором магнитно-резонансной томографии», так называемой системой МРТ: располагавшейся в цоколе института.
После семинара Говард объяснил Тине, как туда спустится. За тяжелой дверью на нижней площадке на нее пахнуло сырым бетоном и новым ковровым покрытием. Она прошла по пандусу к череде железных дверей и открыла одну.
В комнате, похожей на приемную врача, сидел мужчина. Перед его столом было расставлено несколько стульев. Ему, казалось, было далеко за тридцать, в белом халате, очень коротко стриженный. На носу криво сидели маленькие овальные очки.
— Фамилия? — спросил он с резким немецким акцентом.
— Кристина Судзуки.
Мужчина сверился со списком.
— Кристина Судзуки. — Он поставил крестик. — Меня зовут Флориан. Подождем остальных, потом начнем. Сядьте вот здесь.
Тина села на стул. Снаружи раздались шаги, вошли Уиджи и Джиллиан, за которыми шла пара первокурсников.
— Хей, Тина, — поздоровался Уиджи.
— Ну что ж, народ, — сказал Флориан. — Фамилии?
Уиджи посмотрел на Флориана, затем вопросительно взглянул на Тину; остальные назвались. Тина дотронулась до переносицы, будто бы поправляя очки. Двумя пальцами Уиджи тоже посадил на место свои невидимые.
— Фамилия? — обратился Флориан к Уиджи.
— Уильям Крус.
— Вроде все. — Флориан сделал пометку напротив имени Уиджи, встал и заговорил: — Меня зовут Флориан. Я техник лаборатории МРТ В одной из комнат у меня за спиной находится прибор магнитно-резонансной томографии фирмы «Хитати» и система сбора данных. Эта машина марки «Эйч-5100» обошлась институту в три с половиной миллиона долларов. У нас нет лишних трех с половиной миллионов долларов, чтобы купить новую или починить старую, а также на то, чтобы лечить тех, кто получит увечья, дурачась с прибором. Поэтому будьте внимательны.
Он раздал всем пакеты инструкций. На первой странице было несколько правил. Тина взглянула на первые два:
Никаких болтающихся металлических предметов при работе с системой или нахождении рядом с ней! Они могут поранить окружающих и исследуемых.
В помещение МРТ не должны вноситься кредитные и банковские карточки, библиотечные магнитные карты, магнитные железнодорожные карты. Информация на них будет стерта или повреждена.
Флориан продолжал:
— Прежде чем вы облачитесь в спецодежду лаборатории МРТ, я должен задать вам несколько вопросов. Отвечать будет каждый в отдельности и ответы должны быть либо «да», либо «нет». Не кивайте и не мотайте головой. Не произносите «гм» или иных междометий. Понятно?
— Да, — ответили все.
— О’кей. Первый вопрос: пользуется кто-нибудь из вас электронными стимуляторами сердца?
Все ответили «нет».
— Есть ли у вас хирургические зажимы на кровеносных сосудах, или какие-либо металлические фрагменты в мозгу, глазах или позвоночнике?
Все ответили «нет», кроме Джиллиан, которая спросила:
— А как насчет пирсинга?
— Все это необходимо снять, если вас помещают внутрь аппарата. Если же вы входите в помещение МРТ как исследователь, я на вашем месте снял бы эти предметы, если они на виду и не закреплены.
Джиллиан кивнула.
— И последнее, касающееся только женщин: есть ли среди вас беременные?
Все трое ответили «нет».
— О’кей, — резюмировал Флориан. — Это как раз те вопросы, которые вам придется задавать каждому своему подопечному и получать на них, как водится, уклончивые ответы, прежде чем они будут допущены до МРТ. Оставьте здесь свои рюкзаки и убедитесь, что при вас нет кредитных, транспортных и банковских карт или чего-либо в этом роде. Правило номер два. Следуйте за мной.
Вставая, Уиджи прошептал Джиллиан: