Случай контрабанды - Иванов Борис Федорович. Страница 3
– Да, я вижу – ваш рейс в любом случае будет оплачен, – тактично констатировала сообразительная работница крупнейшего в этой части Галактики транспортного агентства, проделывая с его сертификатом необходимые манипуляции. – Одна небольшая деталь... Вы оба полетите в одном номере... В одной каюте...
– Простите, но вы хотите сказать, что этот ваш «люкс» – никакой не «люкс», милая дамочка?! – вскипел Палладини.
– Что вы, что вы!.. Это вполне полноценный «люкс», но... видите ли, у меня тут означено, что это «люкс» для новобрачных, – потупив взор, молвила девица. – Как раз два последних резервных места... Больше на борту лайнера...
Федеральный Следователь в законном отпуске и недорезанный мафиози в поездке по делу подняли друг на друга глаза.
– Ладно, значит, две недели мы проведем вместе, – изменившимся тоном сказал Палладини. – Если вы хотите представиться, так меня зовут Микис. Можете – просто Майк. Предприниматель. В поездке по делам, знаете...
– Санди, Кай, – отрекомендовался Федеральный Следователь. – Виноват, но уменьшительных у меня не образуется. Ни от фамилии ни от имени... В отпуск еду (еще раз ему удалось деликатно миновать вопрос о своей профессии). Ты, надеюсь, не забыл обручальные кольца, Майк?
И, расхохотавшись, оба грохнулись на жестковатые сидения зала ожидания «Космотрека».
– Можете идти к себе, Рамирес, с газоном управитесь позже. И передайте прислуге, чтобы нас не беспокоили в течение часа-полутора.
– Слушаюсь, босс, – почтительно согнувшись садовник исчез за кустами азалии.
В наступившей тишине стали слышны голоса птиц и шелест ветра в густых кронах гледитчии, высокие стволы которой обрамляли парк. Единственным свидетелем дальнейшей беседы, происходившей в старинного мрамора павильоне, теперь была только оставленная у порога, сверкающая никелем антикварная газонокосилка, искусно сработанная «под ХХ век».
Отдавший приказание высокий человек лет сорока пяти задумчиво плеснул в бокалы виски и глянул на своего единственного собеседника сквозь янтарную жидкость, подняв драгоценный хрусталь на уровень светло-серых, внимательных глаз. Он был довольно радушным хозяином.
– Предлагаю выпить за нее, – он кивнул на брошенную на стол голограмму. – Если все выйдет, как запланировано, через неделю моя коллекция пополнится новой жемчужиной. Поистине уникальной. Она напоминает мне младшую дочь.
Гость – имидж испанского гранда очень шел ему, только произношение, густо замешанное на галактическом сленге, портило дело – со вкусом попробовал старый «Бурбон» и взял снимок со стола.
– Я не очень-то разбираюсь в искусстве, мистер Кирилофф, но тут я с вами согласен – она дивно хороша. Какой поворот головы!.. Впрочем, и цену вы отвалили стоящую. Фаберже – это как-никак Фаберже. А вот кто изваял эту... дамочку? До знакомства с вами я и представить себе не мог, что кусок камня может стоить столько миллионов кредиток. Вы уверены, что такой риск оправдан? Знаете этих чертовых эстетов – стиль, техника исполнения...
– И то и другое совершенно уникальны. Да и все скульптуры этой работы имеют гарантированные цены. Хоть на черном рынке, хоть на белом... Вам трудно понять душу настоящего коллекционера. Я верю в свою интуицию. Дело в том, что это внеземное искусство. Не принадлежащее нашей цивилизации. Ходят легенды, что...
– А модель-то совершенно... э-э-э... нашего типа. Человеческого. Я бы...
– Как-нибудь расскажу вам, какие темные истории связаны с этими изваяниями. Их почти не осталось уже. Последний, кто торговал ими – Фонсека...
– Он плохо кончил. Знаете, я частично разделяю ваши чувства коллекционера, и вы в этом сами могли убедиться, когда были у меня в гостях. На Альдебаране я как-никак собрал неплохую коллекцию оружия, женщин и охотничьих собак...
– Сук, шлюх и хлопушек, простите меня за откровенность, дон. Все это – тлен, в то время как собрание скульптур, которое вы видите в этом парке – часть моей души. Может быть, даже продолжение моего тела. Когда в прошлом году неумелый реставратор отколол мизинец на ноге Аполлона Бельведерского, я испытал почти физическую боль...
– Насколько я помню, тот парень тоже кое-что испытал в результате...
– Ну, проклятый бракодел, в конце концов, не так уж долго и мучился. Не так долго, как того заслуживал, по крайней мере... Во всяком случае, больше он ошибаться уже не будет. Что значит его никчемная жизнь по сравнению с шедевром античности? Вы только помыслите, дон Себастьян; с тех пор, как Пракситель высек из мрамора вон ту фигуру – это изваяние Гермеса, к вашему сведению – на Земле, а затем в Империи родились и сошли в могилу миллиарды человеческих существ, а его творение до сих пор служит образцом гармонии, возвышаясь над низменной суетой мелких человеческих страстей! То, что вы видите вокруг себя, дон, это не просто коллекция скульптур, это островок совершенства в нашем отнюдь не совершенном мире. На этой планете я собрал лучшие образцы человеческого духа, воплощенного в камне: Поликтет, Фидий, Агесандр, Донателло, Микеланджело...
– Что ж, у каждого свои причуды. А по мне – лишь бы платили денежки, и я доставлю вам хоть Мону Лизу Джоконду, хоть жабоящерицу с Гаммы Цефея. Кстати, и у той, и у другой – улыбочки что надо... Хе...
Столь неожиданное сопоставление двух шедевров (кисти великого живописца и экзоэволюции) на мгновение парализовало язык главы клана Кирилофф, и он молча пригубил виски. Затем решительно поставил бокал на стол, давая понять, что с лирическими отступлениями покончено и пора переходить к деловой части беседы.
– Я полагаю, однако, начал он, – что вы навестили меня не для того, чтобы ознакомиться с моими эстетическими воззрениями, дон Себастьян? По вашему лицу я вижу, что у вас есть проблемы...
– Почему вы так решили? Обычный, чисто информационный визит. Операция проходит успешно, курьер с Фаберже – на корабле, и его надежно опекает наш человек. Что до проблем... Я бы не назвал даже это проблемой. Просто Хорхе сообщает, что на корабле летит еще один наш старый знакомый – Кай Санди. Помните такого?
– Что?! Тот самый следователь, что посадил вас в лужу тогда, с бриллиантами на Проционе?
– Именно... Хотя в результате мне он стал даже чем-то симпатичен. Как достойный противник...
Признание в том, что дону Себастьяну может быть симпатично существо, не приносящее не облагаемой налогом прибыли, нестерпимо нарушало стройную картину мироздания и заставило Великого Кирилоффа еще раз воздать должное «Бурбону».
– Что же вы намерены предпринять?
– А ничего. Пусть все идет, как и планировалось. Согласно файлу корабельного компьютера, наш приятель следует как частное лицо, кажется, в отпуск. Он даже не вооружен. Совпадения бывают, мистер Кирилофф, бывают...
– Такие совпадения имеют привычку оказываться роковыми... Мне как-то случалось оказаться за одной шахматной доской ни с кем иным, как с Ямада-сан. Действительно, совершенно случайно. А через шесть часов...
– Я помню.
– Очень хорошо, что помните. Так вот, Тарквини не простит вам потери Фаберже. Он уже считает чертово яичко своим. Извините за каламбур.
– Черт побери! В конце концов, кто из нас двоих затеял всю эту кутерьму? Я в любой момент могу выйти из дела, но задаток останется у меня в качестве платы за первоначальные хлопоты. В таком случае вам придется довольствоваться снимочком.
– Ну, ну, не горячитесь, мой дорогой! Просто я немного нервничаю. Должен раскрыть кое-какие свои карты – сегодня утром пришла шифровка от Мако. Статую Оглянувшейся пытались захватить. Он потерял трех человек, но все обошлось. Ее доставят на «Ригель», как только лайнер выйдет на орбиту вокруг Мелетты.
– Так кто же организовал налет? Полиция или конкуренты?
– В том-то и дело, что он не знает. Серьезных конкурентов у Тарквини нет, а шеф местной полиции так привык к его э-э-э... дотациям, что наверное, будет несказанно удивлен, если однажды утром не найдет на своем секретном счету нового поступления. Ясно только одно – работал какой-то одиночка. Но экстра-класса. Так что они там теряются в догадках. Я, признаюсь, испытываю некоторые опасения за исход нашего предприятия. Теперь еще и Федеральный Следователь...