Призрак (ЛП) - Заварелли А.. Страница 35

Теплая рука скользит по моей руке, пробуждая меня ото сна.

Когда я открываю глаза, я не уверен, ангела или дьявола я вижу.

— Ты ранен, — говорит она, проводя пальцами по швам на моей распухшей руке.

Я притягиваю ее ближе, обнимаю за талию и прижимаю ее тело к своему.

— Что ты делаешь в моей постели?

— Я не хочу спать сегодня одна, — говорит она.

Ее глаза закрываются, как будто ей больно это признавать. Я хорошо знаю это чувство.

Она все еще сердится на меня, а я на нее. Но мне нужно быть внутри нее. Мне нужно, чтобы она…

Она мне просто нужна.

Это меня сильно задевает. И я сглатываю. Мои пальцы поднимаются, чтобы коснуться ее лица.

— Ты моя жена, — говорю я ей. — Тебе не следует разговаривать с Николаем если меня нет рядом. Тебе вообще не следует с ним разговаривать.

Она смотрит на меня, и моя надежда, что эти слова послужат объяснением моего поведения, быстро рассеивается.

Ее глаза остекленели. Она слишком уязвимая. И мягкая.

— Ты позволил ему прикоснуться ко мне, — шепчет она. — Ты не защитил меня от него. Как и твоя звезда, тоже не защитила меня, а ты обещал.

Моя рука дрожит от силы моего гнева, когда я изучаю ее, переваривая ее слова.

— Николай прикасался к тебе?

— Нет. — Она моргает, глядя на меня. — Это был Дмитрий.

Я уверен, что неправильно ее понял. Как-то неправильно истолковал движения ее губ. Но, осматривая ее, я понимаю, что это не так.

Дмитрий-русский, но он не вор. В лучшем случае его можно было считать только помощником. Ему нечего было делать на этой вечеринке. Я знаю о нем только из имеющихся у меня сведений, которые нарыл, когда искал Талию. Но мне нужно, чтобы она это подтвердила. Подтвердила то, что я считаю правдой.

— Он продал тебя.

Ее пальцы впиваются в мои руки, цепляясь за меня.

— Я думала, что он был моим паренем, — признается она. — Я думала… и ты обещал, что защитишь меня.

Слова замирают, и остается только ее боль. Она трогает мое имя. Вспарывает меня своими словами. Моей неудачей.

— Расскажи мне, что он сделал. На вечеринке.

— Он нашел меня в ванной, — отвечает она. — Он сказал, что заберет меня и отдаст Арману. Скоро.

Я не в силах сдержать ярость. Я держу ее слишком крепко, но она не протестует. Она не произносит ни слова, даже когда я перевожу дыхание и успокаиваюсь.

— Это все, что ты хотела сказать, моя милая?

Я беру ее руку и кладу себе на грудь. Над самой татуировкой звезды, которая делает меня тем, кто я есть. Я надеюсь, она поймет, что, клянясь в этом, мои слова значат все. Мою честь. Мою преданность.

Они у нее есть.

— Ты чувствуешь это? — спрашиваю я ее.

Мое сердце бьется под ее ладонью, моя грудь расширяется с каждым вдохом. Она ощущает это, трогая, как ребенок, мягкими пальцами, которые порхают по моей коже в том же ритме.

— Да, — отвечает она.

— Пока я дышу, пока бьется мое сердце, я буду защищать тебя, Солнышко. Ты останешься рядом со мной до конца моих дней. И даже после моей смерти присмотрю за тобой. В этом я могу тебя заверить.

Она моргает, уставившись на меня встревоженным взглядом.

— Ты не можешь умереть.

Я с ней не спорю. Она еще не понимает всей сути воровского пути. Что эти слова — мое обещание ей. Что смерть — это не то, чего нужно бояться, а то, что нужно почитать.

Она боится потерять меня.

И сейчас все остальное не имеет значения. Я знаю, что есть только одна вещь, которую нужно сделать. Теперь, когда она это подтвердила. Я знаю, что нужно сделать.

Но сначала я должен покаяться в своих грехах. Я должен заставить ее простить меня за то, что я всегда твердил, что не буду делать. Что я никогда не буду таким, как мой отец. То, как я вел себя с ней тем вечером.

Я подвел ее.

Она права. Я обещал защитить ее. А вместо этого я опозорил ее. И оставил ее уязвимой, в то время как я был ослеплен своим гневом.

— Я никогда не позволю этому случиться снова, — уверяю я ее, когда мои губы встречаются с ее губами. — Мне очень жаль, Солнышко. Мне жаль, что я подвел тебя.

Она обхватывает мое лицо ладонями и целует меня. Жадно. Неистово. Так же, как и я ее в ответ.

Я перекатываю ее на спину и быстро избавляю ее от одежды. Оставив ее обнаженной, незащищенной и уязвимой только для меня. Такой, какой она и должна быть.

Я покрываю поцелуями ее тело, бормоча на ходу свои извинения.

— Тебе следует поклоняться каждый день, — говорю я ей. — И мне жаль, что так не было раньше.

Когда я достигаю вершины ее бедер, она открывается для меня без приглашения. Моя женщина застенчива, печальна и иногда сломлена, но она всегда открыта для меня. Все еще готовая дать мне шанс. Я благодарю ее, а затем зарываюсь лицом между ее ног. Поедая ее. Пробуя ее на вкус. Трахаю ее языком и прижимаю ее бедра к своему лицу.

— Сегодня ты кончишь вот так, — говорю я ей. — Уступи мне, мой ангел. Позволь мне доставить тебе удовольствие без всякой боли.

Я знаю, что не заслуживаю просить ее об этом, но я хочу этого от нее прямо сейчас. И она уступает мне, как я и прошу. Она расслабляется и просто отдается чувствам, на этот раз. Без всякого стыда. Когда она кончает, это катарсис для нас обоих. Удовольствие, в котором она нуждалась, которое я смог ей дать. И тут взгляд ее глаз останавливается на мне. Ее глаза молят меня одновременно с ее губами.

— Я хочу тебя, Лешка.

Эти слова — именно то, что мне от нее нужно. И меня должно беспокоить, что она это знает. Что она видела эту часть меня. Но когда я погружаю свой член глубоко в нее, это меня совсем не беспокоит.

Она такая мокрая для меня. Такая податливая для меня. Она позволяет мне брать ее, как мне заблагорассудится. Я целую ее горло, а она обхватывает меня ногами, чтобы полностью впустить.

Мне это нравится. Мне это очень нравится.

Но я хочу от нее еще большего.

Я поднимаю ее и меняю наше положение так, чтобы мы оба сидели прямо. Она у меня на коленях. На моем члене. Вбирает меня так глубоко, как только может. Ее руки на моих плечах, а затем в моих волосах, когда я смотрю на нее. Трахаю ее лицом к лицу. Так близко, что я не пропущу ни одного выражения ее лица. Ее вздоха или трепет ресниц.

— Дай мне услышать твой голос, — говорю я ей.

Она притягивает меня ближе, ее губы находят мое ухо. Ее зубы задевают его, обдавая горячим дыханием, заставляя мой член становиться только тверже до невыносимой боли.

— Я хочу тебя, — снова говорит она мне. — Я слишком сильно хочу тебя, Алексей.

— Лешка, — бурчу я. — Называй меня так.

— Лешка, — шепчет она мне на ухо. — У тебя есть власть, чтобы уничтожить меня.

— Я не сделаю этого, — заверяю я ее, но знаю, что это ложь.

Она не спорит. Она целует меня в горло, и я трахаю ее жестко и глубоко. Ее тело сжимается вокруг моего. Засасывает меня и сжимает мой член.

Это слишком сильно. И я вхожу в нее, думая о том, что она должна быть беременна моим ребенком. Я хочу создать с ней семью. И я с нетерпением жду этого.

Я не признаю причин, по которым это происходит. Для себя или для нее.

— Смотри. — Я укладываю ее и располагаюсь рядом с ней, похлопывая себя по груди. — Ляг со мной.

Она прижимается ко мне и прижимается лицом к тому месту, где бьется мое сердце. Ее палец выстукивает ритм на моей коже. Другая моя рука обвивается вокруг ее тела, и я целую ее в лоб.

— Отныне ты будешь спать в моей постели, Солнышко. Моя жена должна быть в моей постели каждую ночь.

Глава 33

Талия

Меня будит рука Алексея, обнимающая меня за талию, когда он просовывает свой член внутрь меня сзади.

Сегодня утром он берет меня дважды. Целуя мое горло и бормоча что-то по-русски. И как только он насыщается, он оставляет меня в постели, чтобы я отдохнула, пока он принимает душ.