От кутюр (СИ) - "Uma". Страница 8

— И как? — нетерпеливо спросила Эллис. — Тебе понравилось? Жди теперь неприятностей на работе…

— Эллис, если честно, я устала, в том числе от твоей противоречивости. Ты то твердишь, что мне нужен любовник, то пророчишь мне неприятности, — жалобно ответила Анна, прикрывая рукой лицо. — Я ведь не спрашиваю, как у тебя с Джеймсом. Чем Кевин хуже твоего бойфренда?

Она, вялая и раздраженная, прошла в свою комнату. Эллис последовала за ней, от ее сонливости ни осталось и следа, она ждала пикантных подробностей или слов сожаления.

— Что-то ты не очень счастлива! — заметила она подозрительно, потому что подруга продолжала помалкивать. — Он тебя обидел, он извращенец…?

Анна опустилась на клетчатый диванчик и, вздохнув, спрятала лицо в ладонях. Потом просто сказала:

— Он такой, какой есть. Не надо впадать в крайности…Ты завидуешь, что ли?

— Его странности, вероятно, передаются половым путем, — обидчиво хмыкнула Эллис, уходя, — посмотри на себя, ты как с луны упала! А может ты нанюхалась кокса?

— Хватит уже, — сказала Анна ей вслед, — чего ты хочешь? Самое страшное уже произошло…

Весь день Анна писала статью. Не могла собраться с мыслями, они постоянно улетали и уносили ее в шелковую постель Кевина.

Из его постели она вышла, если не другим человеком, то точно другой женщиной. Вышла, как будто рожденная заново. Состояние, в котором она прибывала, можно было сравнить с прыжком в пропасть. Только упала она не на каменное дно, а в груду шелковых подушек, в объятия красивого мужчины. В его гибкое, чувственное тело невозможно было не влюбиться. Невозможно, даже если внушать себе, что это тело ни кому не принадлежит и принадлежит сразу всем.

Плохой мальчик, нередко играющий андрогинные роли на странницах журналов, на деле оказался хорошим мужчиной, без всякого намека на бисексуализм. Порочности в нем было сколько угодно, впрочем, этого стоило ждать от топ-модели. А вот женственности ни капли!

Анна была смущена и чувствовала, что теперь уже не сможет обойтись «средним» сексом со средним мужчиной, и оправдывала себя тем, что женщине с ее комплексами полезно было побывать в объятиях такого мужчины как Кевин. Это повышает самооценку, дает некоторый опыт, дарит незабываемые впечатления. Лишь бы не подсесть на этом, как на наркотике. Такое удовольствие слишком дешево стоит. Протяни руку и получишь очередную дозу. Это только кажется, что Кевин недосягаем, как звезда, на самом деле, он доступен, как уличная проститутка. Даже платить не нужно. Он так и сказал: «всегда пожалуйста, когда я в зоне досягаемости…».

По его словам, Анна «приличная девочка», такие никогда не «продадут» постельные подробности газетчикам, а значит, с такими спокойно можно общаться и спать. Анне показалось, что ему нравится ее непринадлежность к его окружению, что он питал к ней нечто вроде уважение. И давал ей кредит доверия.

К вечеру статья о современных приоритетах Запада была написана. Одно время Анна увлекалась трудами Рене Генона, философа-традиционалиста, читала его книги запоем, не спала ночами. Эллис шутила по этому поводу:

— У тебя роман с мертвым философом!

Анна, не отрываясь от книг, легко парировала:

— Лучше уж мертвый философ, чем живой недоумок! — и добавляла, — Генон был женат на дочери шейха, род которого принадлежал к потомкам Мухаммеда по женской линии. Роман с ним был бы невозможен, у меня за плечами нет духовного наследства. У меня вообще ничего нет…

— Аня, все эти высокие идеи не для нашего общества, — вздыхала Эллис, листая журнал мод. — Вот наша духовность, вся она на этих странницах!

— Это экзотерическая и эзотерическая реальности, — заметила Анна тихо, не надеясь быть услышанной. — Мы живем в сфере экзотерики, хотя эти две реальности могут взаимодействовать, например, в религиях. А то, о чем ты говоришь, это по Генону, деградация и интеллектуальное небытие…

Сейчас увлечение трудами Генона могло помочь ей затронуть темы, почти забытые в европейском обществе. Традиции государственности и религии, традиционное общество с традиционным набором духовных ценностей и ориентиров. Иллюзорность свободы, равенства и прав человека. В мире, по-прежнему, все четко разграничено, изменились лишь позиции этих границ. Духовность стала достоянием единиц, а над массами царила вульгарность, причем эти массы стали главенствовать в мире, внедряя в него свои посредственные идеи и образ жизни.

В комнату стремительно вошла Эллис, схватила со стола пульт и включила телевизор со словами:

— Смотри, там Кевин!

Анна обернулась. На экране действительно был Кевин, ему посвятили целую рубрику на Fashion TV. Сообщали информацию о его росте, весе, цвете глаз и волос, потом показывали его лучшие дефиле, где он был, по обыкновению, неподражаемо прекрасен. По подиуму двигался легкой, виляющей походкой. Иногда начинал пританцовывать под музыку.

— Эллис, ты отрываешь меня от работы, — застонала Анна, зажмурившись.

— И все-таки он тебя победил! — улыбнулась англичанка, — победил твой морализм! Скажи, каков он в постели? Я не отстану…

Анна швырнула книгу Генона. Хотела попасть в Эллис, но не попала. И ответила нервно:

— Вы теперь с ума меня сведете…

6. За свой счет

Съемки для Blue проходили в обстановке максимализма, — белая стена, венский стул, обнаженный Кевин. На нем не было ничего, кроме шляпы, она прикрывала то голову, то то, что находилось ниже пояса. Модель нервничала и устраивала истерические вспышки.

— Мне холодно вообще-то, почему нет горячего кофе?! — Когда кофе принесли, Кевин, отхлебнув его, фыркнул на ассистентку. — От этого пойла язва откроется…

Но работал он безотказно, позировал, искал интересные жесты и умело прятал от фотокамеры самое интимное. Прощай, свобода самовыражения и свобода личная! Он часто звонил на номер Анны, но та трубку не брала, чем заставляла его рефлексировать еще больше.

— Блин, где она пропала? — тряс он телефон и прикладывал его к уху. — Вот дрянь…

— Кевин, работаем дальше! — кричали ему. — С подружкой разберешься позже… Чего ты так трясешься, она что, из королевского дома?

Он, похоже, влип в любовную историю, как в дерьмо, смачно и неожиданно. Не в первый раз, но Анна всем своим видом показывала, что она презирает его за эту обнаженку, даже если и говорила, что все нормально.

Фотограф и его ассистент рассматривали на мониторе компьютера полученные фото. Кажется, это была последняя эротическая фото-сессия Кевина в андрогинном амплуа. Неумолимое время превращало красивого мальчика в не менее красивого мужчину. Но такая естественная и прекрасная для обычного мира метаморфоза могла стоить Кевину очень дорого в мире высокой моды, вплоть до того, что, ни одно модельное агентство не согласится продлить с ним контракт, следуя заказам дизайнеров, которые не слишком жаловали взрослых мужчин на подиумах. Да еще этот скучающий и надменный взгляд уставшего от жизни развратника напрочь портил многие фото.

— … Ну а чего ты ожидал от Кевина? — рассуждал ассистент, кликая фото за фото и выводя их на монитор для тщательного просмотра. — Он никогда не был просто моделью, в нем всегда был порочный трагизм.

— Если бы не этот трагизм, как ты выразился, не было бы Кевина, — согласился фотограф, — ладно! Поправь его фотошопом…

За их спинами раздался стук каблуков. Мужчины обернулись. К ним шла Анна в желтом с черными крапинами пальто, в черных джинсах. Волосы были завиты и распущенны «а-ля Сара Джессика Паркер». В правой руке большая сумка из черной лакированной кожи, в левой руке она сжимала черные перчатки. Настоящая леди, без лишних деталей в одежде и внешности.

— Здравствуйте, джентльмены, — сказала женщина, останавливаясь в нерешительности. — Могу я видеть Кевина?

— Конечно, мисс, — приветливо кивнул фотограф, — он в гримерной. Как жаль, что вас не было на съемках!

Анна сделала неопределенный жест рукой, то ли тоже сожалея, то ли смущаясь, и прошла в гримерную.