Салават-батыр (СИ) - Хамматов Яныбай Хамматович. Страница 1

Яныбай Хамматов

Салават-батыр

«Мой Салават»

Когда вышел в свет роман-дилогия писателя Яныбая Хамматова «Северные амуры», один из его коллег-литераторов обронил как-то мимоходом, мол, стоило ли браться за тему участия башкирских полков в войне против наполеоновской армии при наличии монографии А. Н. Усманова «Башкирский народ в Отечественной войне 1812 года».

Вряд ли есть необходимость в том, чтобы комментировать столь странный для творческого человека выпад, ибо подобное мнение не выдерживает никакой критики. Поэтому я ограничусь лишь тем, что приведу здесь ссылку на одну публикацию в газете «Киске Офе» (8.04.2003). Беседуя с известным башкирским ученым Гайсой Хусайновым, журналист Азат Ярмуллин заметил, что по истории у нас в республике выпускают больше научных книг, нежели художественных. Написанные, как правило, сложным языком, для простого читателя они, по его словам, интереса не представляют.

В начале нынешнего века молодой уфимский историк Р. Рахимов, занимающийся темой войны 1812 года, подчеркнул, что участие в той войне — звездный час башкирского народа, из чего следует вывод, что мы должны, выражаясь современным языком, всячески «раскручивать» столь выдающийся факт. Что касается Яныбая Хамматова, то он первым из числа творческой интеллигенции оценил его по достоинству и поставил перед собой цель сделать один из ярчайших эпизодов славной истории башкирского народа достоянием широких масс. А о том, насколько успешной получилась и оказалась востребованной его книга «Северные амуры», свидетельствует хотя бы тот факт, что ее московское издание 1987 года тиражом в 30 тысяч экземпляров разошлось буквально мгновенно.

В отличие от «северных амуров», образ легендарного Салавата Юлаева известен повсеместно. Его необычайной популярности в немалой степени способствовали знаменитый роман Степана Злобина, художественный фильм с участием великого Арслана Мубарякова и, безусловно, созданный скульптором Сосланбеком Тавасиевым монументальный памятник, ставший не только одной из главных достопримечательностей Уфы, но и всюду узнаваемым национальным символом.

Казалось бы, культовый образ Салавата Юлаева разработан всесторонне и ко всему сказанному и написанному о нем уже нечего добавить. Однако он все еще продолжает будоражить умы, оставаясь источником вдохновения для башкирских поэтов и объектом внимания журналистов, историков, писателей-прозаиков. Ученые обнаруживают какие-то неизвестные доселе исторические факты и, присовокупив их к уже имеющимся, представляют еще один научный труд. Художники и литераторы ищут и находят новые формы раскрытия и воссоздания образа народного героя. И каждый из них вправе, подобно Марине Цветаевой, написавшей книгу «Мой Пушкин», называть его своим Салаватом.

У Яныбая Хамматова был свой Париж, где почти двести лет тому назад побывал в числе «северных амуров» его прадед Хашим и где сам он оказался, следуя за своими героями Кахым-турэ и Буранбаем. У него были свои Миннигали Губайдуллин, Муса Муртазин, Акмулла, генерал Шаймуратов и т. д. Наконец, он решил обратиться к образам Карахакала («Башкирский хан») и Салавата.

Когда Яныбай Хамматов представил свой роман о Салавате Юлаеве, некоторые недоумевали: а была ли в том необходимость. Признаться, таким же вопросом задавалась и я. Но однажды, мысленно выстроив все созданные моим отцом произведения с учетом хронологии описываемых в них событий, я сделала для себя очень важный вывод: как оказалось, ему удалось запечатлеть практически все достойные внимания широкого читателя эпохальные события обозримой истории башкирского народа и создать целую галерею портретов национальных героев, которую он, судя по всему, не мыслил без образа великого Салавата Юлаева.

Хорошо зная своего отца, я позволю себе утверждать, что в его Салавате очень много от него самого: и живейший интерес к фольклору, и рано пробудившаяся страсть к поэзии, к литературному творчеству, и великая, трепетная любовь к природе родного Урала, и неизбывная боль за прошлое, как и тревога за будущее башкирского народа. Этого вполне достаточно, чтобы прочувствовать, понять и оценить, как надо, внутренний мир своего героя, войти в образ, оживив его своим духом и темпераментом, рассчитать его поведение и поступки в тех или иных ситуациях либо известных исторических событиях. А чтобы как можно полнее раскрыть его, писатель поставил перед собой задачу выявить и исследовать истоки пламенного патриотизма, сделавшего из юного батыра народного героя.

Уже в самом слове патриотизм заключено понятие родительского начала. С отцом Салавата Юлаева связывало не только ближайшее кровное родство, но и общая судьба, которая была предопределена общностью их взглядов, интересов, моральных и духовных ценностей.

В свою очередь, такая близость между ними была бы невозможна без авторитета и мощного отцовского влияния. Для Яныбая Хамматова это очевидно, поэтому особое значение он придает сценам общения Салавата и Юлая, их задушевным беседам, во время которых любознательный и впечатлительный мальчик постигает историческое прошлое своего народа, проникается его насущными проблемами. Именно таким путем прорастали друг в друге и срастались разные поколения башкир, укреплялись связывающие эти звенья нити, бережно сохранялась историческая память.

Как и Салават, Юлай Азналин — лицо достоверное, реальное. Но в качестве литературного героя романа Я. Хамматова он предстает перед нами уже не сам по себе, а как собирательный образ лучших представителей башкирской знати, антиподом которого является Кулый Балтас. Острота противостояния одного другому достигается автором за счет сталкивания их в разных жизненных ситуациях вплоть до соединения узами родства, которые лишь усугубляют их конфликт. Наряду с другими прием противопоставления позволяет показать, до какой степени для Салавата и Юлая интересы народа превыше личных.

Влияние отца на сына было, безусловно, велико. Но, учитывая тот факт, что башкирские мужчины, постоянно привлекавшиеся властями к всевозможным военным кампаниям, очень много времени проводили в походах, вдали от дома, автор не мог не показать роль матери в формировании личности Салавата.

Яныбай Хамматов представляет Азнабикэ как незаурядную личность. Она владеет грамотой, увлекается восточной литературой, сама занимается стихосложением и, видя природное дарование и интерес Салавата к творчеству, сознательно прививает ему любовь к поэзии, поощряет его страсть к сочинительству. Невольно напрашивается параллель с просвещенной и образованной матерью другого выдающегося сына башкирского народа — Заки Валиди.

Каждым из своих исторических романов Яныбай Хамматов утверждает и подтверждает особый менталитет башкирского народа, породившего множество ярких, сильных, неповторимых личностей, оказавшихся способными зажечь, поднять, сплотить, повести за собой массы и направить их на праведную борьбу. Для этого им не нужно было выискивать или придумывать пресловутую объединительную национальную идею, ибо у башкир такая идея была всегда в крови. На протяжении веков их объединяла безграничная, беззаветная и неискоренимая любовь к родному Уралу — символу свободы и надежности, залогу их счастья, благосостояния и благополучия, живому воплощению прошлого, настоящего и будущего народа.

В одной из передач телевизионного цикла, посвященного 300-летию Петербурга, прозвучало среди прочего, что «в народную войну Пугачева были вовлечены и полукочевники, а именно татары, калмыки и башкиры под предводительством знаменитого Салавата Юлаева». Вот так, походя, авторы телепрограммы двумя небрежными штрихами обозначили то, что большой кровью было вписано в нашу историю, изобразив войско Салавата всего лишь как безликую, стихийную и неорганизованную толпу «дикарей», захваченную «бессмысленным бунтом» яицких казаков. И даже намека не прозвучало на то, что башкиры преследовали в той «последней крестьянской» и «первой гражданской войне» свою цель. А ведь для них та война, как и все предыдущие, была освободительной.