Участник поисков - Иванов Борис Федорович. Страница 11

Те законопослушные граждане, кто публичные беспорядки не одобрял, заблаговременно растворились в пространстве. Лишь самые смелые из них заняли наблюдательные посты за окнами дежурной аптеки на углу. Остальные заведения, расположенные на одной с «Тремя шутниками» коротенькой Тик-Так-стрит, поспешили закрыться на непредвиденный перерыв. Впрочем, за приспущенными жалюзи хорошо просматривались прижатые к небьющемуся стеклу носы их любопытных владельцев и не успевших убраться восвояси посетителей.

Оставшиеся же неукротимые интеграты поспешно укрепили свои ряды сбегающимися отовсюду сторонниками и пустили по рукам годный для предстоящего сражения инвентарь. В ход шло все — от излюбленных народом бит, бейсбольных и городошных, до палок сервелата твердого копчения, не уступающих своими боевыми качествами полицейской дубинке, и весьма схожих с ними товаров из ближайшего секс-шопа.

Главное, чтобы соответствующий предмет никак не проходил в грядущем полицейском протоколе в графе «оружие». Это должен был быть предмет сугубо мирного назначения, «случайно оказавшийся в руках» или подобранный (в целях самозащиты, разумеется) на месте действия.

К тому моменту, когда между уже сравнявшимися в числе рядами интегратов и сегрегатов оставалось метров двадцать, цивильные лозунги, скандируемые последними, сменились нестройными, но свирепыми залпами ругательств. Атакуемая сторона не осталась в долгу и вдобавок к вербальным действиям поколебавшись немного, двинула свои ряды навстречу врагу.

Сойдясь прямо перед витриной соседнего с «Шутниками» «Интим-шопа», оба воинства застыли в ожидании.

Соблюдая многовековые традиции такого рода представлений, в сузившийся до трех-четырех метров разрыв между готовыми к сражению армиями вышли для нанесения завершающих взаимных оскорблений мастера этого неподражаемого искусства.

Со стороны интегратов выступил массивный и невозмутимый, словно голем, Абрам Гринштейн, известный в Нижнем городе как виртуоз слова и мастер рукопашного боя. Сегрегатов же собрался достойно представить малорослый и юркий — смахивающий на сорвавшегося с вертела и потому слегка недожаренного, но уже хорошо прокопченного петушка — Жозе Челидзе. Последний в рекомендациях не нуждался.

Как и положено, из стоящей поодаль толпы любопытствующих раздался истошный крик:

«Не дайте!.. Не дайте этим кучерявым сцепиться!! Это ж будет ужас что!!! Море крови будет!!! Море крови, вам говорят!»

Ответом на этот вопль было лишь звенящее ожиданием молчание.

Штатные оскорбители безмолвно сверлили друг друга ненавидящими взорами.

А вот дальше сценарий слегка поломался.

То ли Джонни-Мухолову (известному среди сегрегатов любителю кулачных разборок) пауза показалась затянувшейся, то ли он решил, что пора и себя показать, то ли просто от острой нехватки виски в организме шарики у Джонни заехали за ролики. Выйдя из рядов сегрегатов, он вразвалочку приблизился к застывшим в позе взаимного презрения парламентерам и, не говоря худого слова, огрел Гринштейна городошной битой по темени.

Бита разлетелась в щепки.

Глаза Гринштейна вылезли из орбит, и их свирепый взгляд уперся точно в переносицу Джонни.

Последовала непереводимая игра слов и крутой замах пудового Абрамова кулачища.

Внутри кофейни старины Санти Скрипач Нолан, видно, решил, что пора и ему вовремя сказанным словом разрядить сгустившиеся страсти. Скрипач поднялся из-за стола.

И тут на плечо его легла крепкая, затянутая в кожаную перчатку рука.

Впоследствии Джузеппе Санти так и не смог объяснить представителю закона Нику Стольникову, когда и откуда в тесноватом малом зале его заведения возникли эти двое.

— Пойми, Тамагоча, — втолковывал он ему. — На затылке у меня глаз нет. Я на улицу смотрел, а не на задний проход...

Санти имел в виду, конечно, проход служебный — с кухни. В общем, он действительно был слишком занят происходившим на улице. Так или иначе, но они — эти двое — уже были в кофейне, когда «снаружи началось».

Они были похожи, как близнецы, — два смуглых, крепко сбитых типа, одетых, словно на похороны. Оба были в черных кожаных перчатках, а физиономии — презрительные и скучающие.

— Эти свиньи, — сетовал старина Джузеппе, — даже шляпы не сняли в помещении.

Шляп типы, действительно, не сняли. Они просто сразу приступили к делу. Один стал справа от Скрипача, другой — слева. Этот последний и ухватил Нолана за плечо.

— Папаша, — глухим, угрожающим голосом спросил он, — мальчишка где?

Он собрался усадить Скрипача обратно за стол — просто нажатием руки. Но это у него не получилось.

Нолан с молчаливым презрением посмотрел на эту руку и аккуратным движением двух пальцев сбросил ее с плеча. После этого вытер пальцы салфеткой, повернулся к типу спиной и вознамерился покинуть помещение.

Путь ему преградил второй тип. А первый снова ухватил за плечо левой рукой. В правой у него появился нож. Довольно неприятный, явно не кухонный инструмент.

— Не дури, папаша, — предупредил тип и попробовал развернуть старика к себе лицом.

И в этом он тоже не преуспел — пришлось ему, слегка семеня, сделать вокруг Скрипача полукруг, чтобы стать прямо перед ним. Из рукава второго типа прямо ему в ладонь выпал короткий стилет с рукоятью-кастетом.

Вид холодного оружия порядком напряг старину Джузеппе, отвлекши его наконец от потасовки за окном.

— Эй, ребята! — окликнул он типов. — Вы чего тут надумали?

Тип со стилетом не торопясь обернулся на его слова и все так же не спеша, продевая на ходу пальцы в проемы кастета, подошел к стойке.

— Да вот, нам позвонить надо, папаша. Кое-куда. Телефончик есть?

Джузеппе, ощущая под ложечкой отчетливый холодок, кивнул на лежавший на стойке блок связи. Тип взял аппаратик, критически осмотрел его, взвесил на ладони и аккуратно приложил им в висок старому Санти. А потом еще пару раз по темени. Старик, надо сказать, был крепок — он и не подумал отрубаться, а лишь имитировал обморок, весьма натурально грохнувшись под стойку.

— А вот блочок хлипким оказался, — сетовал он потом Тамагочи, задумчиво рассматривая разъехавшийся по швам корпус изделия здешнего филиала «Белл лабораториз». — Для хорошей драки ни к черту не пригоден...

Дальнейшие события он воспринимал только на слух.

— Я говорю — не дури, дед! — продолжал пугать Скрипача тип с ножиком. — Говори, где мальчишка? Он ведь к тебе пошел — с денежкой от Волыны? Так куда ты его отправил?

— Никаких денег ни от какого Волыны Орри мне не приносил, — спокойно отвечал Нолан. — Его нет с утра. С утра дети ходят в коллеж — вы это знаете?

— Хрена с маслом заманишь твоего Орри в коллеж! — прервал его тип. — Прячешь ты его. С утра прячешь. С ночи, точнее... С той самой поры, когда с Болот весть про Предсказание пришла...

— Так вы знаете про Предсказание?

Голос Нолана чуть изменился.

— Вроде как дрогнул он у него — голос-то, — объяснял потом Джузеппе.

— Тогда, — продолжил Скрипач, — вы понимаете сами, что я не скажу вам, где находится мальчик. Ни при каких обстоятельствах...

— Не скажешь? — зло осведомился тип. — Ни при каких, говоришь, обстоятельствах? А при таких вот?! А при вот таких?!!

— Не знаю, что он там ему делал, — рассказывал Джузеппе, — но Скрипач застонал вроде... А ведь кремень старик... А тут как раз на улице разгон начался. Полиция подоспела.

— Скорее! — распорядился тип со стилетом. — Не хочет признаваться, куда шкета дел, — и не надо! Малек сам притащится — к папочке на похороны.

— А и верно, — согласился первый тип. — Замочим урода, и дело с концом! Парнишка сам придет. Не сможет не прийти...

Тут уж Джузеппе не выдержал — понял, что отсидеться у него не получится. Надо заступаться за старого друга.

— Я, понимаешь, не привык терять клиентуру таким вот образом... — пояснил он Нику.

Устыдившись своей трусости, старый Санти взялся за имевшийся у него на всякий пожарный случай инструмент — заряженный картечью дедов двуствольный дробовик, надежно упрятанный под стойкой. Конечно, «Три шутника» — не подпольное казино, но и Нижний город, в котором кофейня расположена, — не детская площадка. Так что по паре стволов с выправленной на них лицензией сыскалось бы здесь даже в лавке, торгующей детскими подгузниками.