Детский взрослый мир (СИ) - Ви Вивьен. Страница 51

***

Когда на территорию въехала колонна из пяти белых БМВ, все находящиеся в САНУ люди — солдаты, персонал, директор и гости стояли на улице. Из машин вышли люди Роберта — огромные парни, похожие больше на охрану ночного клуба, выстроились полукругом. Все понимали для чего — чтобы прикрыть спину виновника торжества. С заднего сиденья одной из машин вышел высокий мужчина в черном пальто. На его темные волосы упали мягкие первые снежинки в этом году.

Вильгельм ждал свою Тину, забыв как дышать, и Роберт не тянул время, он делал все размеренно, но директору казалось, что прошло не пять минут с их прибытия, а целая вечность. Все томились в ожидании, ничего не понимая. Плюс минус двадцать солдат, остававшийся в целых персонал и охрана.

Мэт стоял рядом с Андером. Старший стоял словно скала, наблюдая за каждым действием Роберта и его людей. Он готов был приступить к своему плану в любой момент. Но сегодня все было не в пользу САНУ, потому что Роберт жил своей местью и был намного шагов вперед.

— Здравствуй, Вильгельм, — улыбнулся Роберт.

Тина так и не вышла. Фернандес чувствовал что она в машине, но почему Роберт не выводит ее он не понимал. Мужчины сделали шаг на встречу к друг другу. Люди Роберта и Вильгельма смотрели друг на друга словно цепные собаки, готовые в любой момент биться за своего предводителя.

— Где моя дочь? — в голосе Фернандеса был метал, мужчина по-волчьи смотрел на врага серыми глазами.

Роберт в ответ продолжал удерживать на своем лице спокойную улыбку и от этого всем становилось не по себе. В этой улыбке не было страха, злости или дружелюбия. Она словно говорила: «Я прикончу каждого из вас, но вам не стоит бояться».

— В машине. Я обещал привезти ее и я привез. Я держу свои слова, дядя.

Дядя. Каждый раз от Роберта это слово звучало с ядовитым привкусом ненависти. Он выплевывал это слово, будто насмехаясь над Фернандесом.

— Верни мне ее и проси что хочешь.

Роберт потер озябшие руки. С серого полуденного неба все сильнее сыпал снег. Атмосфера была угнетающей и тревожной. Казалось, только Роберт здесь чувствует себя хорошо.

— Конечно, — согласился Роберт, — но есть условия. Меры предосторожности, сам понимаешь.

Роберт словно играл с ними в «кошки-мышки», насмехался, тянул время. Он никуда не спешил, ему не к кому было спешить. Все что он имел — деньги, связи и желание отомстить. Сейчас он стоял на пороге свершения и наслаждался, питаясь этими напуганными и удивленными взглядами.

Мужчина обвел взглядом солдат. Он прошелся по первому ряду, останавливаясь на Мэтью. Янтарные глаза сверкнули, словно голодный волк нашел свою добычу. И Андер понял это. Тревога волной прошлась по разгоряченному телу, застревая где-то в груди.

— Что, злой и страшный Хатиман, переживаешь за своего малыша? — Роберт впервые недобро усмехнулся. — Подойди сюда, — сказал он Мэту.

Мэтью собрался сделать шаг в сторону Роберта, но Андер поймал его за рукав ветровки, заглядывая в зеленые глаза с тревогой.

— Все нормально, — Мэт улыбнулся, освободился от хватки старшего и пошел вперед.

Мэтью слышал историю о первом задании старшего. Слышал и о том, что это была мать этого мужчины. Он понимал — Роберт знает все и лучше вести себя спокойно сейчас, а дальше дело ситуации.

Андер с удивлением смотрел как уходит Мэтью. С таким напускным спокойствием и самоконтролем, как и в тот раз, когда люди Данбара взяли его. Андер гордился, его малыш достойный солдат САНУ и хороший ученик.

— Какого это, переживать за любимого человека? А, Андер? Бояться, что ему может быть больно и нестерпимо страшно? Какого это представлять, что он умер и ты остался совсем один? Мне кажется, тебе стоит испытать это, чтобы ты понял меня. Знаешь, когда я узнал что ты убил мою мать, последнего родного человека, последнюю цель выжить, я пообещал себе что когда-нибудь сделаю тебе так же больно. Любишь его, правда?

Один из охранников Роберта грубо потянул Мэтью к себе ближе за локоть и спокойно приставил дуло пистолета к его виску. Андер смотрел не Роберта спокойно, а внутри все разрывалось от страха за Мэтью. Роберт убил так много его знакомых и сейчас в его руках самое дорогое, что осталось у Андера. Он дернулся в сторону Мэтью, но резко остановился, когда охранник снял пистолет с предохранителя.

— Тише, тише, никто его еще не трогает, — сказал Роберт и обратился к директору. — Ты же не думаешь что я идиот, Вильгельм? Какой план придумал твой лучший пес? Не важно. Теперь уже не важно, когда в моих руках его сердце.

Андеру твердили все детство: «В САНУ нельзя влюбляться. Никогда нельзя отдавать свое сердце кому-то, это твое самое уязвимое место». И он понял это уже давно, но разлюбить Мэта так просто нельзя. Он только мысленно просил Якоба, Лин и Эйдена не стрелять, как было задумано. Он молился, что прячась на трех разных точках территории ребята поймут в чем дело.

— Интересно, — задумчиво произнес мужчина, — в сказке всегда побеждает добро, а кто победит из нас, если мы оба сущее зло? Ладно, — отмахнулся он, — давай перейдем к сути. Ты хочешь вернуть дочь? Пожалуйста. Тина, детка, выйди из машины.

Дверь открылась и вышла действительно Тина. Красивая белокурая девочка с голубыми глазами. На ней были белые джинсы и пальто. Вильгельм голодными глазами искал на ней гематомы, но девочка выглядела здоровой и, более того, не напуганной. Она встала между Робертом и Мэтом, но дальше идти не собиралась, пусть ее никто и не держал.

— Тина, что ты делаешь?

Вильгельм поражено втянул холодный воздух. Поведение дочери удивляло, он не понимал что происходит. Его маленькая дочь стоит против него со злейшим врагом и убийцей.

— Выбор, пап. Ты не дал мне выбора: знать правду о твоей жизни или нет, а Роберт дал мне это право. Он спросил хочу ли я знать, а я правда хотела! — Тина чуть прикрикнула, шмыгнула носом и продолжила спокойно. — Я хотела узнать почему все мое детство тебя нет рядом, чем ты занимаешься. Когда в школе у нас спрашивали кем работают ваши родители, я на знала что врать. Мама дизайнер, легко и просто, а ты? Ты говорил, что бизнесмен, а оказалось?! Пап! Что это за бизнес такой, учить детей убивать!?

Фернандес был растерян. Он не знал что ему делать. Слова Тины разбивали сердце. Роберт воистину был талантливым в мести. Настроил против собственную дочь.

— Что ж, я все таки возьму на себя право рассказать, что ты сделал, Вильгельм.

Роберт криво улыбнулся, достал сигареты, закурил. Он стоял словно правитель на площади в окружении своих поданных. Рассказ начался с малого. С детства Роберта, с того как из-за бизнеса Фернандеса и отца жизнь маленького мальчика стала адом. У окружающих просыпалось все больше интереса. Они слушали историю не шевелясь, впитывая каждое слово и Вильгельм не мешал. Сейчас он чувствовал будто снаряд попал не в здание САНУ, а в него и он рассыпался по кирпичикам после каждого слова Роберта.

Мужчина докурил сигарету и бросил окурок себе под ноги. Казалось, что стало в двое холоднее и снег пошел с новой силой.

— Знаешь как я жил все эти годы? — спросил он у Фернандеса. — Не было ни дня свободы. Я перестал быть ребёнком с того самого момента, когда переступил порог испанского наркобарона Марко Риччи. Я учился. Всему, что только может быть: немецкому, испанскому, китайскому, фехтованию, стрельбе, борьбе. Я прочел тысячи книг, изучил все ходы и выходы криминального мира. Но в одном Марко я благодарен. Он следил за вами. За каждым вашим шагом. Я знаю все. И знаешь что самое гнусное в твоей жизни, Вильгельм? Ты на столько помешан на себе, деньгах и влиянии, что не смог делить это даже с лучшим другом. Желание стать номером один затмило все твои моральные ценности и человечность. Представляете? Они положили начало вместе, отец сделал так много, а в итоге ваш любезнейший директор заминировал его машину.

Все смотрели на Вильгельма, а он молчал, будто действительно предстал перед Богом и слушал список своих грехов. Ему нечего было сказать. Это была правда. Он чувствовал себя тварью и не только сейчас. С тех самых пор когда увидел Алоиса в гробу. Заминировал машину и убил друга, он не отрицает. Так мечтал стать самым влиятельным в Чикаго, поравняться с Марко Риччи, быть богом в криминальном мире. А после победы чувствовал только поражение.