И в болезни, и в здравии, и на подоконнике (СИ) - Коханова Юлия. Страница 79
Льюис поправил в кобуре беретту и тоже шагнул на асфальт. Брюнет двигался прямо на них – худой до прозрачности, изжелта-бледный, заросший синевато-черной щетиной. Он походил то ли на больного, то ли на вампира – ну или на торчка, и это была самая вероятная версия.
Льюис догнал его в несколько быстрых шагов. Вампир-торчок тащился нога за ногу, ссутулившись и засунув руки в карманы. Слишком тонкая для нью-йоркской зимы куртка топорщилась на острых лопатках.
- Простите, сэр, - окликнул его Льюис, взял за плечо – и едва уклонился от летящего в висок локтя. Полшага назад – и под ногой вместо бетона оказался крохотный пятачок льда.
- Твою мать! – взвыл Льюис, с размаху врезаясь задницей в тротуар. Спину пронзила острая боль, зубы лязгнули и рот наполнился горячим и соленым. Глядя в прозрачное голубое небо, Льюис понял две вещи. Во-первых, торговец амулетами вовсю использовал собственную продукцию. А во-вторых, Льюис только что выбил копчик.
– Тьфу, блядь! – сплюнул на бетон кровавую слюну Льюис, перевернулся на бок и неловко поднялся, упираясь руками в колени. – Стой, сука!
Брюнет несся по тротуару, пригнувшись и втянув голову в плечи, как будто спасался от обстрела – и совершенно не обращал внимания на случайных прохожих. Например, на девицу в расстегнутом пуховике, из-под которого невиннейшим розовым отсвечивала футболка с котятами, наряженными в балетные пачки. Раз! – нога в заляпанном грязью кроссовке врезалась в тощее колено. Два! – брюнет, запнувшись, кувыркнулся мордой вниз. Три! – Делла навалилась на него, заламывая руку за спину.
Четыре, - брюнет выскользнул из куртки, отбросив ее, как перепуганная ящерица хвост, и рванул прочь. А потерявшая равновесие Делла свалилась на тротуар, сжимая ветровку с жизнерадостной надписью «Я люблю Нью-Йорк».
Льюис промчался мимо нее, не останавливаясь, догнал недовампира на повороте и от души врезал ему локтем между лопаток. Брюнет запнулся и опрокинулся на асфальт, и Льюис метнулся к нему, но врубился с разгона в пожарный гидрант. Нога онемела, колено подогнулось, и Льюис, взвыв, снова упал на задницу.
- Да ебаный ты в рот!
- Не вставай! – заорала сзади Делла. – Глиссео!
Что-то невидимое, но ощутимое, как воздушный удар, промчалось мимо Льюиса, вздымая над тротуаром снежную крошку. Беглец, взмахнув непропорционально длинными, как лапы у богомола, руками, на полном ходу въебался мордой в бетон. А вместе и ним и парочка случайных прохожих, которым не посчастливилось выйти из дома.
Пока Льюис медленно вставал на колени, а потом и на ноги, Делла решительно пересекла тротуар с размаху залепила брюнету кроссовком в морду.
- Я кому сказала: лежать!
Уже поднимающийся на четвереньки продавец амулетов булькнул и сполз на землю. Льюис завернул ему руки за спину и защелкнул наручники. Где-то на задворках сознания шевельнулось эхо узнавания – но в этот раз Льюис играл за другую команду. И он играл по правилам – мудак действительно нарушил закон. И отбил Льюису всю задницу.
- Ох, мать твою, - с трудом разогнувшись, Льюис потер кулаком многострадальный копчик.
- Что, больно?
- Как будто лом в жопу засадили. Причем острым концом, - Льюис потянул задержанного вверх, с облегчением ощущая, что тело само поднимается в воздух. - Спасибо. Подержи его, а то я вообще на ногах не стою.
Бессовестно цепляясь за брюнета, которого левитировала Делла, Льюис дохромал до машины и медленно опустился в кресло. Спину прострелило огненной вспышкой боли.
- Блядь! Кажется, мне нерв защемило, - пожаловался Льюис и мрачно оглянулся на скорчившегося на заднем сиденье брюнета.
- А вы мне зубы выбили! – неожиданно писклявым голосом отозвался тот и облизал начинающие распухать губы. - Я жалобу подам! Это произвол! Вы не можете просто взять и…
- Силенцио. Петрификус Тоталус, - взмахнула палочкой Делла, и брюнет, запнувшись на середине фразы, опрокинулся на передние сиденья. – Да чтоб тебе! Не в эту сторону! – упершись в грудину, Делла оттолкнула задержанного на спинку дивана, и он, утратив равновесие, сполз на пол.
Делла проводила его тоскливым взглядом.
- Да еб же твою мать... Ну что, борец за конституционные права, будем этого мудака поднимать?
Льюис попытался сдвинуться на сиденье вперед, охнул и застыл, прикусив нижнюю губу.
- Нахуй. Пусть так лежит, сука. Можешь мне спину вправить?
- Обезболить могу.
- Давай хоть так, - уныло согласился Льюис. – Ебучие амулеты. Приедем – отберу и лично в жопу засуну.
- Ого! – Манкель задрал брови так высоко, что Льюис всерьез задумался, можно ли потянуть мимические мышцы. – Вас этот задохлик так отмудохал?
- У этого задохлика амулет вообще-то, - обиженно буркнула Делла и подтолкнула задержанного в спину. – Давай, шевелись, везунчик хренов.
Брюнет перешагнул порог кабинета и остановился, затравленно озираясь.
- Поправь Льюису спину, он упал неудачно, - попросила Делла, доставая палочку. – А я пока этого гандона обыщу.
На лицах у Манкеля и Льюиса отразилась совершенно одинаковая досада.
- Что случилось?
- Поскользнулся и на копчик упал, - холодным, как воды Антарктики, голосом ответил Льюис. И посмотрел мрачно и сурово.
Не помогло. Манкель поперхнулся кофе и заржал, как упряжной битюг.
- Героическая травма жопы! Я должен упомянуть об этом в рапорте!
- Нахер иди, - обреченно отмахнулся Льюис и прислонился к стене ровненько-ровненько – хоть ватерпасы сверяй.
- Знаешь, Уилсон, когда я был аврором, мне обычно голову пытались проломить. И это логично, потому что в голове у меня мозги. А тебе в первой же стычке отшибли жопу. Почему бы это?
Льюис молча показал веселящемуся Манкелю средний палец.
- Я бы на твоем месте, Уилсон, срочно принял меры. Делл, ты ему на День Святого Валентина джинсы заговоренные подари – со щитом на заднице!
- Петер, блядь, делом займись! – огрызнулась Делла, сосредоточенно обшаривая карманы задержанного. На столе уже громоздилась куча какого-то хлама: монеты, разноцветные камешки, смятая пачка сигарет, обрывки бумажек, исписанные мелким вихляющим почерком. – Как человека же попросила!
- Ладно, боец, поворачивайся, - смахнул слезы с лица Манкель. – Буду лечить.
Льюис, поколебавшим, развернулся.
- И что мне делать?
- Снимай штаны и пригнись.
- Петер, еб твою мать!
- Ладно, Делл, ладно. Все. Я мрачен и суров, как тень отца Гамлета. Ничего не делай, Уилсон. Просто стой и не дергайся.
Манкель что-то забормотал на латыни, и Льюис почувствовал, как от ягодиц к пояснице расползается тепло. Жар разливался волнами, собираясь в одной точке чуть пониже крестца, пульсировал и нарастал. Тупая, уже почти привычная боль усилилась, вгрызлась игольно-острыми клыками в поясницу. Льюис стиснул зубы и сжал кулаки, чтобы не застонать.
- Вот, нашел. Сейчас, - Манкель шагнул к нему, навис, заслоняя солнечный свет, и тыкнул палочкой чуть повыше задницы. – Эпискей.
Горячая точка под крестцом вспыхнула, Льюис дернулся, как будто его раскаленным прутом в жопу ткнули – и обмяк. Боль ушла. Осталось мягкое, тягучее тепло, как после хорошего массажа, и странное чувство легкости – по крайней мере, в отношении задницы странное.
- Нормально?
- Отлично. Спасибо, - отлип наконец-то от стены Льюис. – Манкель, я тебе должен.
- Вы мне все должны. Но я святой человек, поэтому никогда не взыскую долги, - торжественно провозгласил Манкель, убирая палочку в чехол на предплечье. – Ну что там, Делла? Есть что-нибудь интересное?
- Амулет, пара оберегов, незарегистрированная палочка. Остальное - хлам, - кивнула на кучку барахла Делла. – Мы тебе еще нужны?
- Хотите слинять пораньше?
- Очень хотим. У нас переезд – если начнем сейчас, до вечера закончим.
- Вы все-таки сняли квартиру! – то ли изумился, то ли обрадовался Манкель. - И где же?
- На сто семьдесят восьмой. Второй этаж, с балконом, одна спальня и гостиная, - Льюис, наслаждаясь вновь обретенной подвижностью, прогнулся в пояснице и повел плечами. – Мать твою, хорошо-то как! Хочешь сделать человека счастливым – сначала отломай ему что-нибудь, а потом сделай как было. Манкель, я был неправ, ты охуенный мужик.