Горький берег солёного моря (СИ) - Крылова Татьяна Петровна. Страница 63

Следователь чуть сощурился, словно оценивая искренность человека, говорившего так правильно и красиво. Ничего подозрительного Петр Иванович, очевидно, не заметил, и потому через пару минут Василий вышел из полицейского участка в сопровождении двух бравых молодцев и самого следователя. В конюшне они взяли лошадей и под покровом вступившей в свои права ночи двинулись в сторону имения Руфины Модестовны.

Руфина Модестовна пришла в гостиную достаточно скоро, учитывая, что время было уже немного за полночь и уважающей себя девушке полагалось уже спать. Одета хозяйка усадьбы была в шелковый домашний халат поверх ночной рубашки. Рыжие волосы собраны в очень скорую прическу, макияжа на лице не было. Все это, безусловно, свидетельствовало о том, что Маркиза уже готовилась ко сну.

Василий встал, когда девушка вошла в дверь. Поклонился. Маркиза в ответ лишь фыркнула. Не говоря ни слова, прошла к резному креслу, стоявшему тут же возле очаровательного столика. Села вполоборота, холеной ручкой взяла со стола бокал с вином и сделала несколько мелких глотков.

— Угощайтесь, — обронила Руфина Модестовна. — А, впрочем, вы, как я вижу, уже выпили.

Василий недовольно поджал уголки губ. Как бы там ни было, слышать из уст этого очаровательного создания замечание о том, что он пьян, было не слишком приятно.

— Так что же у вас за дело такое срочное ко мне? — спросила девушка. — Вы ведь понимаете, что если серьезность его не так высока, как вы уверяли дворецкого, я не оставлю ваш визит без должного внимания.

Маркиза явно намекала на обращение в полицию. Василий бросил быстрый взгляд на плотные задвинутые шторы центрального окна. К счастью для дела, Руфина Модестовна, кажется, не заподозрила, что полиция гораздо ближе от нее, чем можно подумать.

— Вы сказали, что ваше дело — дело жизни и смерти, — продолжила тем временем девушка. — И чья же жизнь в опасности?

— Ваша, — спокойно отозвался Василий.

— Моя? — Маркиза удивилась вполне искренне, но тут же сделала еще пару глотков вина, желая скрыть волнение. — И кто же мне угрожает?

— Вы сами.

Брови девушки взлетели вверх. Она все еще сидела к ночному гостю боком, но взгляд ее не отрывался от его лица и фигуры. Маркиза оценивала его и то, как следовало себя вести во время дальнейшего разговора.

— И как же, по-вашему, я угрожаю себе?

Василий улыбнулся. Он заметил, как побледнела девушка, увидев эту улыбку. Медлить не имело смысла, и молодой человек приступил к рассказу: знакомство с маркизом Романцо, его рассказ о непутевой сестре, его встреча с сестрой в доме князя Олега.

— И когда вы поняли, что брат действительно не остановится, вы схватили нож для бумаг и вонзили его в сердце несчастного маркиза. А потом вышли через террасу, так что никто в доме даже не заподозрил вашего присутствия.

Сын кузнеца замолчал, ожидая реакции и ответных слов хозяйки дома.

— Какая интересная версия событий, — медленно проговорила Маркиза.

Она сидела в той же позе, которую не меняла на протяжении всего монолога гостя. Однако что-то в девушке едва уловимо изменилось. Василий не мог понять, что стало по-другому: хитрый прищур глаз, сомкнутые в тонкую нить губы, руки, сжимающие бокал с вином так, что казалось, тонкое стекло вот-вот лопнет от этого нажима. Но если прежде Руфина Модестовна не вызывала в молодом человеке никаких чувств, кроме жалости. То теперь сыну кузнеца стало не по себе.

Впрочем, спектакль надо было продолжать, и Василий ответил на прежнее замечание Маркизы:

— Правдивая версия событий.

— И у вас есть доказательства? — уточнила Руфина Модестовна.

— Я думаю, что и моих слов будет достаточно следователю, чтобы поподробнее присмотреться к вам. А князю Олегу будет достаточно слухов о вашей дочери, чтобы… Ну, вы понимаете…

Маркиза все прекрасно понимала. Тень недовольства скользнула по ее лицу. Едва отделавшись от брата, мешавшего ее планам, она стала невольной заложницей воли человека, могущего разрушить всю ее жизнь.

— Чего вы хотите? Денег?

— Совершенно верно. Скажем, тысяч пять меня бы вполне устроили. За границей на эти деньги можно прожить всю жизнь, ни в чем себе не отказывая.

— Я дам вам три и позволю без проблем убраться отсюда, — решительно заявила Маркиза.

Василий ухмыльнулся правым уголком рта. Руфина Модестовна, конечно, шутила. Ведь не могла же она, в самом деле, не понимать, что даже пять тысяч в сложившейся ситуации — это крайне мало, и ночной гость делает ей одолжение.

Девушка резко встала, залпом осушила бокал и со стуком вернула его на стол.

— Я дам вам три. И ни копейкой больше! И вы сейчас же покинете мой дом!

Василий вновь усмехнулся. Вздохнул, подошел к столу и демонстративно медленно налил в чистый бокал немного вина. Понюхал. В винах молодой человек так и не научился разбираться, но много раз видел, как дегустировал напитки Андрей Михайлович. Чаще всего губернатор морщился, после чего все же выпивал содержимое бокала. Василий в точности повторил его движения.

— Вы не кричите, уважаемая Руфина Модестовна, — с напускным спокойствием и уверенностью в себе, которой он совсем не испытывал, проговорил Василий. — Думаю, ваших слуг наш разговор заинтересует не меньше, чем полицию. И мне ли говорить вам, что сплетни…

Маркиза сцепила руки перед собой. По виду ее не сложно было догадаться, что ночного гостя девушка уже готова испепелить взглядом, если он немедленно не согласится покинуть ее дом.

— Ладно, — вдруг сделал одолжение Василий. — Давайте мне немедленно четыре тысячи, и я больше никогда в жизни вас не побеспокою.

Он чуть наклонился к столу, возвращая бокал на место. Чуть отвернулся от нее на короткий миг…

— Сдохни, тварь! — вдруг прошипела Маркиза. Правой рукой из левого рукава своего халата она выхватила нож и кинулась на сына кузнеца.

К счастью для Василия, он ждал подобного поворота событий. И хоть и немного запоздало, но успел отреагировать на выпад. Лезвие ножа лишь чиркнуло по ладони молодого человека, когда он отбивал его в сторону от своего тела

Однако на первом ударе Маркиза не остановилась. Разум ее затмила ярость, и, не замечая Петра Ивановича и двух полицейских, выбежавших на помощь Василию, женщина стала наносить один удар за другим. Лишь когда Василий изловчился схватить обе ее руки и сжать так сильно, что нож полетел на пол, Руфина Модестовна, наконец, обратила на происходящее вокруг.

— Это ложь! — закричала она.

На крик прибежали слуги, весьма удивленные появлением в гостиной следователя и полицейских.

— Я ни в чем не виновата! — вновь закричала Маркиза. — Отпустите меня!

Она с ненавистью взглянула на Василия, чье лицо было совсем близко. Задержав на нем взгляд дольше ожидаемого, девушка вдруг ослабила сопротивление и удивленно нахмурилась.

— Вы? Но разве вы вернулись?.. — почти шепотом спросила она.

Ответа не последовало. Василий поспешил передать Маркизу полицейским, которые тут же вывели ее из комнаты.

— Ваша госпожа арестована по подозрению в убийстве, — сообщил следователь слугам. — Я настоятельно прошу никого из вас не покидать здешних краев. Ваши показания вскоре потребуются на суде.

Похлопав Василия по спине, Петр Иванович поспешил догнать полицейских. После его ухода сын кузнеца сделал несколько глубоких вдохов, переводя дыхание. Взял со стола салфетку и промокнул капли крови. На него смотрели с опасением, поэтому задерживаться в этом доме ему явно не следовало.

Большинство постояльцев деревенской гостиницы крепко спали в своих кроватях, так что Василий без труда расслышал тяжелые шаги в коридоре и догадался, к кому идет посетитель.

— Еще раз здравствуйте, Петр Иванович, — не дожидаясь стука, распахнул дверь молодой человек.

Следователь кивнул в ответ, вошел в скромную комнатушку. Свечей не горело. Впрочем, и надобности в них уже не было: за окном начинался новый день. И хотя до восхода еще оставалась пара часов, света вполне хватало, чтобы разглядеть контуры предметов в помещении.