Департамент налоговой полиции - Иванов Николай Федорович. Страница 9

– Он проходил у нас по нефти. Гриша, ты помнишь недавнее убийство депутата Государственной думы?

– Конечно, – отозвался Вараха, пощипывая усики. – Около него нашли пистолет с четырьмя патронами. Да-а, именно так, – протянул Гриша, что-то выстраивая в памяти.

– Сейчас оружие будет точно так же демонстративно валяться рядом с убитым, а в нем останется теперь уже три патрона. Или выращивать мне клубнику, – повторил себе приговор полковник.

Около дома, где произошло убийство, толпились любопытные, их лениво оттесняли милиционеры из оцепления. Показав удостоверение, Моржаретов мимо санитарной машины, в которую загружали труп коммерсанта, прошел к подъезду. Муровцы, осматривавшие газон под окнами, видимо, хорошо знали его, потому что практически все приветственно взмахнули рукой. С широкоплечим крепышом в расстегнутом пиджаке полковник поздоровался уважительно и персонально.

– Что-нибудь есть, Глебыч?

Муровец открыл «дипломат», на дне которого одиноко покоился завернутый в целлофан пистолет.

– Лежал на груди убитого.

– Сколько пуль осталось в магазине?

Глебыч вновь молча, словно доверяя в первую очередь глазам, а не слову, достал из кармашка в «дипломате» три пули. Золотистые на ярком солнце бабьего лета, настырно-крутолобые, они раскатились по широкой ладони оперативника. По такой ладони хорошо предсказывать судьбу, следуя четким и глубоким линиям, но сегодня муровцу самому нужно было выступать в роли гадалки и определять, чьи судьбы лежат у него на ладони.

А то, что это именно чьи-то жизни, начальник оперативного управления департамента теперь уже не сомневался. Месяц назад при убийстве депутата он более всего заинтересовался небрежно брошенным около убитого пистолетом, а главное – четырьмя неизрасходованными пулями. И вдруг интуитивно, словно его озарило, подумал: убийца предупреждает, что осталось еще четыре человека, которые приговорены к смерти.

Теперь – три. В первом случае милиция пошла по политическому следу: депутат был известен своими антиправительственными взглядами и поддержкой оппозиционной прессы. Моржаретов же, задумавшись о четырех пулях, на острие своего расследования вывел недавнее коммерческое прошлое погибшего, а именно – сделки с нефтью. Сегодняшний убитый – один из руководителей нефтяного концерна. Нефть начала убивать людей. Вернее, в убийц превращаются деньги, получаемые за нефть. И счет теперь или три-один, или два-два. А нефтью пора заниматься всерьез, здесь Директор прав.

– Спасибо за звонок, Глебыч, – поблагодарил муровца полковник. – Если еще что-то пойдет с зацепкой на нефть, ты уж не забывай меня и дальше. Тем более что есть некоторые соображения. Сегодня прокачаю информацию, а завтра утречком заскочу к тебе.

– Слушай, а может, все-таки зря вы с Ермеком ушли от нас? – вдруг спросил муровец. – Ты же, например, оперативник до мозга костей. У тебя даже фамилия наша: вся из шарниров и действия.

Кажется, задел он полковника за живое, тронул запретное. Моржаретов вздохнул, но развивать тему дальше не стал.

– Теперь уже ушел, – и бодро, скорее для себя, добавил, указав на новых подчиненных: – Смотри, какие у меня орлы теперь.

– Пока орелики, – скользнув взглядом по налоговым полицейским и не найдя, за что можно было бы зацепиться, дал свою оценку муровец. – Но дай бог, дай бог! Привет Беркимбаеву. Как он смотрится в генералах?

– Пока никак. Формы еще нет.

– Ермек голова. Почти удивительно, что в наше время ему, казаху, у нас дают генеральское звание.

– Не у вас, а у нас, в налоговой полиции, – вернул должок по ехидству Моржаретов.

– Не надо. Таким, как Ермек, и в пожарниках бы надели лампасы.

– Уговорил. Поговорили. Я часов до девяти вечера на месте, – заключил Моржаретов. – Если найду жетончик, позвоню, – вновь перешел он на свой обычный тон. Проводив муровца, подозвал Вараху и Бориса. – Гриша, сделайте-ка в отделе перво-наперво вот что. Надо вытащить из компьютера все сведения про нефть. Все государственные – если они остались, а также совместные предприятия, акционерные общества, любые товарищества с любой долей ответственности или, наоборот, безответственности. Всех руководителей. Выстрой мне всю цепочку по каждому месторождению: от скважины до конца трубопровода на границе России. Все железнодорожные маршруты. Возьми на контроль все порты и нефтеналивные танкеры. Подключите для этого дела наши территориальные органы.

– Сделаем.

– Не все, – остановил Вараху полковник. – Зайди к розыскникам, прокачайте с ними информацию в обратном порядке: прогоните все адреса, телефоны, все сведения с визиток, автомобильные номера, фамилии тех, кто был знаком с убитым. Где-то в чем-то они должны наверняка пересечься с цифрами или именами, засвеченными при убийстве депутата.

– Прокачаем.

– Нужно будет срочно взяться за валютные счета за рубежом. Но это я поручу своему заместителю. И еще вот что: отработайте все нефтеперерабатывающие заводы в ближнем и дальнем зарубежье, которые были ориентированы на нашу нефть.

– Выйду на бывшего министра нефтяной и газовой промышленности, – сразу снял проблему Вараха.

– Ну, раз ты меня успокоил, едем назад. Люда обещала чай. Да, а как стреляли?

– Профессионально, – односложно ответил Григорий.

Моржаретов промолчал, а уже в машине, обернувшись, обратился к Борису:

– Вот, братец, и началась твоя служба в налоговой полиции. Убийства, конечно, не каждый день, но зато точные и выверенные. А больше – копание в бумажках и цифрах, дебет-кредит. Хотя главное все равно еще не это. Главное – что на улице конец очередного лета.

Все трое скользнули взглядом за окно автомобиля, но не задержались долго на красках приближающейся осени. Задумались каждый о своем, хотя теперь и объединяла их служба в новом, совершенно непонятном для большинства людей, Департаменте налоговой полиции.

6

Моржаретов не обманул насчет переезда: департамент и в самом деле начал перебираться на Маросейку в серое массивное здание с колоннами. Ранее оно принадлежало «Химмашсервису», под чьей вывеской много лет скрывалось что-то оборонное по производству тротила, пороха и всяких других горящих и взрывающихся прелестей. Расселялись не по туалетам, но всё равно скученно – даже оперативники, обязанные сидеть поодиночке, ибо информация, проходящая через их столы и руки, стоила миллиарды.

Но все было ерундой по сравнению с тем, что над самим департаментом постоянно висел дамоклов меч если не расформирования, то реформирования. Руки налоговой полиции начали дотягиваться до владельцев слишком больших капиталов, а тут еще все чаще и чаще во всяких совместных предприятиях, пойманных на аферах, стали отсвечивать фамилии депутатов, государственных мужей и их родственников, которые, конечно же, не желали не только огласки, но и вообще чьего бы то ни было приближения к своим тайнам. А раз в руках кое-какая власть, то и кружилась вокруг налоговой полиции карусель реформ: переделать, переподчинить, навесить новые задачи, отобрать старые – первейший способ не дать работать.