Торжественное открытие (ЛП) - Майлс Эйва. Страница 17

Она повернула свое лицо к нему. Ее темные глаза теперь были почти черными. На правом виске настойчиво билась вена. Ее губы разомкнулись, слегка.

Потом она привстала на цыпочки и прижалась губами к его губам.

Он сдался. Их первый поцелуй был глубоким и сильным. После всех этих долгих месяцев тоски, отрицания и отвержения, которые он надел на себя, все прорвалось. Она открыла рот под его настойчивыми губами, прижимаясь к его телу, обхватив его за талию, пока он пожирал ее. Они брали друг у друга, скрежеща зубами, меняя угол поцелуя, требуя еще, чтобы насытить свое яростное желание.

Когда его руки обхватили ее фигуристое тело в грубой униформе, ее голова повернулась к двери, и вырвался хриплый стон. Он вжал колено между ее бедер, желая услышать еще один страстный стон этой сильной женщины, которую целовал. Она простонала, затем еще один длинным и мучительным, как только он начал наворачивать круги вокруг твердых сосков ее округлых грудей. Его губы скользнули к ее шее, посасывая нежную кожу. Ее руки обхватили его за задницу, прижимаясь бедрами к его твердости. Когда он застонал, то увидел, как легкая улыбка мелькнула на ее губах, прежде чем он снова накрыл ее губы своими.

Он схватил ее руки и прижал к двери, погружая бедра в нее, заставляя ее стонать в такт их ритму. Боже, он не думал, чтобы прижать ее к двери своего кабинета в первый раз, но был не уверен, что сможет остановиться… или захочет остановиться. Она наконец-то позволила ему увидеть ту женщину, которую так тщательно скрывала за своей ролью матери-одиночки и полицейского.

Она боролась с его руками, и он отпустил ее. Она расстегнула пуговицы на своей рубашке, оказавшись в простом белом спортивном лифчике. Он потянулся к ее груди дрожащими руками, страстно желая коснуться ее нежной кожи. Он нашел ее рот. Она снова застонала, когда его язык проник быстрыми движениями, его бедра выдавали такой же ритм, что и его язык.

В дверь постучали, но звук казался таким далеким. Он не чувствовал ничего, кроме жаркого рта Пег и мучительного стона, сорвавшегося с ее губ.

Быстрый стук в дверь соответствовал биению его сердца.

— Мак! Ты здесь? Мне нужно поговорить с тобой о Дастине.

Пегги оттолкнула его и отскочила в сторону. Он вытер рот. Поправил одежду. Обернувшись, увидел, что Пегги делает то же самое, ее лицо было таким же красным, как банка кока-колы, которую она выпила раньше. Он отодвинул ее в сторону и открыл дверь.

— Я заканчиваю разговор с помощником шерифа МакБрайд. Я найду тебя через несколько минут.

Лицо его сестры было белым как мел и напряженным, морщины вокруг рта были теперь отчетливо заметны.

— Позволь мне войти, пожалуйста. Я хочу извиниться. Сказать ей, что Дастин хороший мальчик.

Ему пришлось взять себя в руки и молиться, чтобы сестра не заметила, что он потерял самообладание и сильно возбудился.

— Я уже это сказал. Пожалуйста, Эбби, позволь мне закончить разговор одному. Я найду тебя…

Он испытал разочарование, почувствовав движение у себя за спиной. Пегги собиралась воспользоваться появлением его сестры как средством для бегства.

Она шагнула к ним.

— Мне нужно идти.

Если бы она знала, как пылает ее лицо, он готов был поспорить на весь дом, что она не протянула бы руку его сестре. Эбби посмотрела на Пегги, потом на него. Он прикрыл глаза, но разве можно было не заметить «слона в комнате»?

— Вы… помощник шерифа МакБрайд. — Она отдернула руку, когда поняла, кто она такая. — Я Эбби Мэйвен, — выдавила она. — Я не могу сказать.… как мне жаль. Думаю, Мак это уже говорил.

Уловив ее тон, он бросил на нее предупреждающий взгляд.

Пегги покраснела еще сильнее.

— Да. Увидимся в суде. Мне нужно написать отчет.

— Пегги, — позвал Мак, но она уже выскочила в коридор. — Я с нетерпением буду ждать продолжения этого разговора.

Она не замедлила шаг ни на йоту.

Эбби щелкнула пальцами, указав на его все еще заметную эрекцию.

— Что ты делаешь? Эта женщина пыталась разрушить нашу репутацию перед городским советом. Ты же не… пытаешься соблазнить ее, чтобы она была более снисходительной к Дастину?

Он ощетинился.

— Боже милостивый, нет! За кого ты меня принимаешь?

Она посмотрела куда-то поверх его плеча.

— Откровенно говоря, в данный момент я не имею ни малейшего представления ни о тебе, ни о Дастине. Найди меня, когда остынешь.

Он вошел в свой кабинет, борясь с желанием захлопнуть дверь, подошел к ведерку со льдом. Положив несколько кубиков в шелковый носовой платок, прижал его к шее. Но это никак не охладило пылающую в нем печь. Он подумал, что только арктический холод способен его остудить.

Что ж, сегодня он узнал одну вещь. Она хотела его с такой же силой, как и он ее.

Но, глядя, как ее машина помчалась по подъездной дорожке, он был не уверен, к лучшему или к худшему у них только что так все сложилось. Позволит ли она ему когда-нибудь снова прикоснуться к ней.

— Черт, — пробормотал он в тишину своего кабинета.

8

Эбби Мэйвен обозревала пышные горы сквозь до такой степени чистые окна, что казались они скрипели от чистоты. Ее брат снова превзошел самого себя. Только она понимала, как далеко он зашел и сколько построил. Меряя шагами семейные покои, которые Мак всегда держал в своих отелях, она пригладила ладонями накрахмаленное льняное платье. Будет она плохой матерью, если вставит беруши, чтобы заглушить рэп, доносящийся из соседней комнаты?

Она ненавидела рэп. Не понимала, как могут нравиться песни с такими убогими словами и темами. Но поскольку Мак тоже любил рэп, она разрешила сыну его слушать. Она не могла отгородить Дастина от мира и заставить его вести себя как мальчик из церковного хора.

Но слушать сомнительную музыку было большим шагом вперед от угона автомобиля для веселья и гонки за ним помощника шерифа. С каких это пор ее ребенок стал таким безрассудным и глупым?

Последствия. Подростки их просто иногда не понимают.

Разве она не была такой же? Она налила диетическую колу в один из бокалов Мака из венецианского стекла. Разве не поэтому в тридцать четыре она была матерью шестнадцатилетнего сына? В такие дни, как сегодня, она чувствовала себя старше, чем была на самом деле.

Рэп усилился, когда дверь открылась. У Дастина было лицо «бросающего вызов всему миру». Когда он был в таком состоянии, до него было трудно достучаться.

— Слышал, что у тебя было прекрасное утро. — Небрежно заметила она, зная, что ей нужно следить за своим языком, иначе он может вспыхнуть, как фейерверк, если она выберет неверный путь.

Он вздернул подбородок, и ямочка у него на подбородке стала похожа на кратер.

— Дядя Мак хотел засадить меня в тюрьму, мам. Ты можешь поверить в эту чушь?

Она отпустила замечание, чтобы он следил за своими выражениями, сейчас был разговор на более важную тему.

— Сомневаюсь, Дастин. — Поскольку Мак играл плохого парня, а Цинс — хорошего, она довольствовалась чем-то средним. Видит бог, чтобы вырастить ребенка, нужна целая армия дядей и друзей мужского пола, особенно, если ребенок растет без отца. — Конечно, тебя могут посадить в тюрьму. То, что ты сделал, было не просто опрометчиво, а незаконно. Ты мог пострадать сам или причинить вред кому-то еще.

— Дядя Мак уже вдолбил мне это. Послушай, мне очень жаль! Я просто хотел сесть за руль его машины. Он же мне не разрешал. — Он плюхнулся на итальянский кожаный диван. — Это несправедливо.

Она села напротив него.

— Мне кажется, Мак был прав с самого начала. Ты вел его машину совершенно без ответственно.

Он вскочил на ноги.

— Я только что получил права. Мама, все гоняют.

Эбби скрестила руки на груди и попыталась взять себя в руки. Боже, она ненавидела, когда ее ребенок обвинял всех остальных в своих собственных действиях.

— Тогда тебе следовало остановиться, когда помощник шерифа засекла тебя, и забрать у нее свой первый штраф за превышение скорости. Почему ты этого не сделал?