Торжественное открытие (ЛП) - Майлс Эйва. Страница 74

Смешок Артура остановил ее.

— Неужели ты думаешь, что я не узнаю полицейское управление, когда увижу его? Мак довольно фотогеничный парень.

Ее руки сжались, когда он появился рядом с ней. Рядом с доской у нее снова зачесалась спина. Глядя сейчас на свою коллекцию, все, что она собрала, Пегги испытывала настоящий стыд. Она обращалась с Маком как с преступником, а он не сделал ничего, чтобы заслужить такое обращение с ее стороны. Она была ужасным человеком и полным неудачником как офицер. Она пыталась шантажировать его личной информацией, чтобы он выполнил ее просьбу, личную просьбу. Она нарушила все клятвы, которые когда-либо давала.

Несмотря на то, что у нее внутри живота полыхал огонь, она расправила плечи.

— Что вы хотели обсудить? — Она не могла заставить себя произнести имя Джилл. Ее подруга возненавидела бы ее, если бы узнала, что Пегги натворила. Черт возьми, каждый бы возненавидел ее.

— Какое-то время назад мы заключили с тобой сделку, — напомнил ей Артур. — Ты сказала, что будешь рассказывать мне все, если узнаешь что-нибудь о Маке.

Ее рот открылся.

— Что? Я имею в виду…Я думала, это как-то связано с Джилл. — Боже, неужели Мак уже рассказал Джилл, как она ему угрожала?

Он указал на ее офисное кресло.

— Можно мне?

— Пожалуйста, садитесь. — Желание расхаживать по комнате заставило ее упереться ногами в ковер.

— Джилл устраивает поминки в кофейне, потому что Мак заявил сегодня утром, что он и его семья на этой неделе возвращаются в Аризону, он оставляет Цинса ответственным за Джилл в качестве его заместителя. Джилл в бешенстве, она думает, что ты, должно быть, разбила ему сердце.

Ее собственное сердце разбилось от правды. Как она могла так ужасно подорвать его доверие после всего, что он для нее сделал?

Артур потрогал свою трость.

— Мак заверил ее, что все будет хорошо, но он так и не сообщил ей, почему уезжает. Я полагаю, что это должно быть нечто большее, чем разбитое сердце. Мак не стал бы кривить душой из — за чего-то подобного. Он слишком похож на мужчину. Я полагаю, ты что-то нарыла на него, заставив его уехать. Я пришел, чтобы выполнить нашу сделку и выяснить, что ты отыскала. Я хочу опубликовать это в завтрашней газете, если смогу подтвердить информацию сегодня.

Шок прокатился по ней, как огонь по перекати-поле.

— Он уезжает? — воскликнула она вслух. Она не могла представить, что больше не увидит его.

Кустистая бровь Артура взлетела вверх.

— Ты не знала?! Что ж, теперь мне, как репортеру, очень любопытно узнать, как ты выгнала его из города.

Его откровенность отбросила ее на шаг назад. Выгнала. Его. Затем она посмотрела на доску. Она подпала под его чары, когда искала способы его уничтожить. В словаре, чтобы охарактеризовать ее, было недостаточно плохих слов.

Она прижала руки к лицу и резко обернулась.

— Артур, я не могу говорить… прямо сейчас. Пожалуйста. Иди поиграй… с Китом.

Что-то вцепилось ей в горло. Ногти впились в ладони.

Рука, опустившая ей на плечо, заставила ее подпрыгнуть. Ее глаза распахнулись при виде нахмуренного лица Артура.

— Сейчас и здесь. За эти годы я утешал многих женщин. Узнаю несчастную женщину из всех. Поговори со стариком.

Ее губы задрожали, годы сдержанности дали трещину.

— Нет. Я… не могу. Артур, ты должен оставить меня одну.

Он покачал головой и потянулся, обняв ее. Она слишком боялась причинить ему боль, поэтому не стала отталкивать. Его костлявые руки обхватили ее. Боль, шок и боль — все это пробило лед внутри нее. Она развалилась на части, в большой клубок уродливого плача.

Его бормотание и похлопывания отдавались в ее сознании, когда эмоции захлестнули, оставив головокружение, духоту и тошноту в животе. Когда она не смогла дышать через заложенный нос, то отстранилась. Артур вложил ей в руку матерчатый носовой платок.

— Выпусти все наружу. Тебе полегчает.

Она подумала о Ките, помолилась, чтобы он не слышал ее рыданий из-за звука телевизора. Она не хотела пугать его. Он никогда раньше не видел ее плачущей, потому что она никогда не плакала, даже после ухода Фрэнка.

Теперь она не могла остановиться.

Когда ее лоб упал на плечо Артура, он переместил свой вес. Она не навредит его бедру? Она отступила и вытерла нос.

— Я в ужасе, мне так стыдно, Артур. Мне никогда не было так стыдно.

Его рот дернулся.

— Знаю. Всегда можно сказать, кто самый крутой. Но даже самые крутые плачут, воют, как койоты в каньоне. Я видел многих в слезах. Я смогу это вынести.

— Пожалуйста, сядьте, — выдавила она из-за жужжания в ушах.

Он присел. Ее тело опустилось на пол, так как она больше не могла стоять на ногах.

Его локти покоились на коленях.

— Почему бы тебе не начать с самого начала?

Ее руки потянули за футболку, нерешительность переполняла ее.

— Я не могу тебе рассказать. Ты хочешь написать в газете.

Он поправил очки на носу.

— Почему тебя волнует напишу ли я в газете?

У нее перехватило горло.

— Потому что я не хочу, чтобы там что-то было о нас.

Мак все это время был честен. А она свою совесть вчера выбросила в мусорное ведро.

— Как насчет того, — продолжил Артур, — сейчас с тобой я не журналист. А просто буду твоим дедушкой на сегодня. Тебе столько же лет, сколько Джилл и Мэре. Поговори со стариком. Ты почувствуешь себя лучше.

Она села по-индийски и уставилась на ноги. Затем слова стали вырываться сами собой. У нее даже заболело горло. Ее голос охрип, но она продолжала говорить. Он кивал, пока слушал, его мрачные голубые глаза не отрывались от ее лица. Он передвинулся вперед, чтобы положить ей руку на плечо. Она вытерла с глаз чертову уйму слез. Она была похожа на гейзер, отчаянно нуждающийся в клапане.

Когда она наконец закончила, то обхватила себя за бедра и стала ждать его суждения.

Артур нежно погладил ее по плечу.

— У семей есть такая способность всю логику и здравый смысл пустить под хвост коту. Некоторые из моих самых больших просчетов в жизни произошли именно в семейных отношениях. Моя жена, если до сих пор была бы жива, рассказала бы тебе истории о нас. Я ударил одного из своих лучших друзей по лицу, когда мы только поженились, потому что он слишком долго смотрел на мою жену в ее новом белом платье и чулках. Он всегда был неравнодушен к ней. Это разрушило нашу дружбу.

Он вздохнул, долго и глубоко.

— Есть много дерьма, через которое приходится пробираться, когда ты связан с другим, и, как я сказал Брайану, когда у него были проблемы с Джилл, если на пути есть дерьмо, тебе просто нужно разгребать его сильнее и чаще. Главный вопрос — единственный, который имеет значение — любишь ли ты Мака?

Ее грудь раскололась, когда женщина внутри вырвалась на свободу, держась за сердце. В ответ последовало еще больше слез.

— Боже. Да. Я просто не знаю… — Ее рука повернулась в нетерпеливом жесте. — Как мне…

Смех Артура вырвался наружу.

— Никто, на самом деле, не знает, как вернуть любимого человека. Существует множество руководств, но нет никаких секретных, надежных инструкций, как любить в нашей жизни. Моя жена не любила подарки, как другие женщины, которых я знал. Она также ненавидела мои долгие часы в газете. Однако она знала, что я должен добиться успеха, поэтому у нее вошло в привычку каждый день приносить мне еду в офис. Мы ужинали с ней около пяти часов. Потом я работал еще несколько часов. Мы нашли свой ритм. Любить — значит слушать другого, быть вместе. Ты слушаешь Кита, даже не задумываясь об этом.

— Но… непривычно и странно с другим, — призналась она.

Его узловатые пальцы почесали щеку.

— Да, конечно, странно. Любить кого-то — это непрерывный процесс, поскольку мы все меняемся. Странность, о которой ты говоришь, показывает, что вы совершенствуетесь в своем мастерстве. Когда ты все делаешь правильно, нет ничего более совершенного.

Она вспомнила моменты с Маком, когда между ними все казалось совершенным, таким легким. Внезапно она точно поняла, когда влюбилась в него. Именно в тот момент он протянул ей яблоко и велел выстрелить в него. И она помчалась через двор в его объятия — это было самое прекрасное чувство в мире. Иначе она никогда бы не легла с ним в постель.