Мое чужое сердце (СИ) - Александер Арина. Страница 36

— Пойдем к столу. А то мама с Ниной уже заждались.

— Ты как? — всё же озвучил свое беспокойство, хотя и так было видно, что не очень.

Девушка с благодарностью посмотрела в его глаза, и мужчине в который раз стало не по себе.

— Благодаря тебе — отлично. С мамой поговорила и всё объяснила. Ты был прав, ей всего лишь понадобилось время. Если бы моя дочь учудила подобное — я бы тоже не плясала от радости по первой, — и рассмеялась, представив подобное. — Ну а с бабушкой, сам видишь, какая ситуация. Я рада, что приехала и повидалась с ней. Может, — неуверенность в голосе заставила Влада обратить внимание на последовавшие следом слова, — останемся здесь с ночевкой?

Он не видел причин для отказа. Почему бы и нет.

— Останемся. Ты иди за стол. Я позвоню Скотнику и попрошу вечером наведаться к Джою.

Стася от радости подпрыгнула на месте и, развернувшись, скрылась в застекленном коридоре.

За столом велась непринужденная беседа. Стася кратко поведала историю их знакомства. Потом постепенно перешли на обсуждения погоды, коварства инсульта и сложности жизни в отдаленной деревне. Девушка постоянно ловила на себе заинтересованные взгляды матери и старалась, как можно правдоподобней проявлять заботу о муже.

Влад иногда выпадал из образа, недоуменно уставившись на участливо протянутый ломоть хлеба, предложенную добавку или же заботливое касание женской руки к плечу. Постепенно сковывающее всех напряжение ушло и чтобы хоть как-то занять себя, не смотря на усталость, вызвался нарубить дров для бани.

Выбрал понравившуюся из поленицы дровину и разрубил на несколько частей. Потом пришел черед следующей. Потом ещё одной, ещё… Хотелось избавиться от моральной усталости, перекрыв физической. Этой ночью он должен спать беспробудно, свалившись вот таким же бревном, без мыслей и чувств.

Рубил долго. Уже и куртка слетела с широких плеч в сторону, и пот струился по спине, а остановиться не мог. Видел краем глаза, как Валентина набирала мелкие дровишки на растопку и уносила в небольшую постройку, откуда через пару минут потянулся серый дымок. Только когда перед глазами зарябило — остановился. Воткнул колун в широкое полено, и устало присел на лавочку, окинув взглядом результат своих трудов. Не заметил, как и стемнело. Даже курить не хотелось. Это вам не спортзал, где бессмысленно растрачивается физическая сила. Вот где и спорт, и польза не только для организма, а и для общественности. Подул прохладный ветерок и чтобы не простыть, вынужденно набросил на плечи куртку.

Из бани вышла Валентина и вместо дома, направилась в его сторону. Понял, что сейчас состоится разговор. Ну что же, и так откладывала. Что и говорить, общаться с матерями девушек, которые ему симпатизировали, у Шамрова никогда не получалось. Вечно они становились на дыбы против его кандидатуры и ему приходилось защищаться. Не мог понять, в чем причина такого отношения. Будто на лбу яркими буквами написано «опасность!» или «не подходи — убьет!». Раньше так было, а сейчас и подавно. Знала бы Валентина, чем промышляет зять, и на пушечный выстрел не подпустила бы дочь. Её взгляд, заглядывающий в самую душу, казалось, видел его сущность, и от этого хотелось бежать, куда глаза глядят.

Валентина присела на колоду и сорвала с дерева одинокий лист. Не знала, как начать и с чего начать то, что не давало покоя с той минуты, как только увидела Влада. Понимала Стасю. Отлично понимала. Он красив, высок, имел спортивное телосложение, не беден. Судя по поступкам — отзывчивый, внимательный. Чего только стоит привезенная им сумка доверху забитая медикаментами и продуктами. В его глазах она видела искреннюю заботу о дочери, и это радовало. Обнадеживало. Но… было в нем нечто такое, что настораживало, заставляло беспокоиться о её будущем. Не прост, ох и не прост этот Шамров. И дочь отныне Шамрова. Анастасия Шамрова. Скомканный лист в руках превратился в не пойми что, а начать разговор, который сотню раз проговаривала в голове не получалось. Уже мысленно отказалась от подобной затеи, как Влад сам пришел ей на помощь.

— Я прекрасно понимаю, о чем вы хотите поговорить, — проследил за удивленным выражением лица и криво улыбнулся, убедившись в правильности своей догадки. — Можете не переживать — я скорее умру сам, чем позволю чему-нибудь случиться с Настей.

Это было произнесено с такой интонацией, что у Валентины холодок пробежал между лопаток и больше не осталось сомнений — этот человек действительно опасен. Но так же от неё не ускользнула любовь, светившаяся в глазах дочери, когда говорила о нем. Стася была влюблена. Впервые. Имеет ли она право, становится между влюбленными? Если и имела, то уже поздно.

Больше не было смысла сидеть. Самое главное услышала и увидела. Серьёзность сказанных слов и сосредоточенный, потухший взгляд был важнее сладких, приторно-медовых речей и ложных обещаний. И хорошо. Не поверила бы.

Поднялась с места. Стоило подготовить комнату для гостей. Нина ляжет на соседней кровати в её комнате, а Стасе с Владом выделит гостиную.

Переступив порог дома, услышала весёлый смех. Всё-таки здорово, что увидела дочерей. На душе стало намного легче. Проклятое расстояние не давало возможности видится чаще, да и мать не могла оставить надолго без присмотра.

— Стася, — позвала девушку, оторвав от приготовления ужина, — отнеси Владу в баню полотенце и всё, что положено, да и сама попарься. Мы с Ниной дальше сами разберемся.

— И спинку мужу потри хорошенько, — поддела младшая дочь, подмигнув матери. Та шлепнула её по плечу кухонным полотенцем.

— Я?! — растерялась Стася, уронив на стол картофель.

— Ну не я же, — хохотнула Валентина. — Эй, доча, ты чего застыла? Беги скорей, человек устал с дороги, буквально с ног валиться, а ты стоишь, глаза вытаращила. Я же не к чужому мужу отправляю.

Стася слабо кивнула головой и на ватных ногах пошла за полотенцами, едва не забыв прихватить халаты. Сердце принялось гулко стучать в груди от одного только взгляда на разложенный диван, настолько узенький, что ей стало дурно.

Ещё даже не вошла в дышащую жарким паром баню, как почувствовала духоту. Принялась хватать ртом ночной воздух, пытаясь справиться с волнением. Какая же она дурочка, если так реагирует на раздетого по пояс мужчину, застывшего посреди комнаты, как только открыла дверь.

— Вот, — опустила взгляд, стараясь не смотреть в насмешливые глаза, — мама просила принести. — И присев в предбаннике на широкую лавочку, принялась снимать платье. — Ты парься, я подожду, — старалась, чтобы голос прозвучал обыденно, будто она каждый день проходит подобное. — А потом ты подождешь меня, и вместе выйдем.

— Не пронял?! — Шамров выглянул к девушке в одних боксерах. — Зачем такие крайности?

Стася покраснела, не зная, как быть.

— Просто… мама считает, что я должна поухаживать… кхм… за тобой и покажется странным, если мы будем шарахаться друг от друга.

— Даже так? — такая стеснительность забавляла. Влад ни за что бы не поверил, что её можно смутить подобным образом. Но увиденное сейчас и намного раньше подтверждало обратное. — Лады, тогда будь так добра, потри мне спинку.

Стася подскочила с места, как ошпаренная, на этот раз широко распахнув глаза:

— Ещё чего! Сам три. Дома же как-то моешься.

— А я взамен потру тебе.

— Нет уж, спасибо, я не настолько немощная.

— У-у-у, какая же ты у меня дикая.

Девушку задела такая характеристика. Ничего подобного. Будь на месте Шамрова любой другой мужик — запросто бы потерла, и не только спину, потому что было бы пофиг. Он же открыто издевался и наслаждался её неловкостью. Ещё подумает, что она запала на него. Хренушки. Это будет полный трындец. Он, значит, весь такой без комплексов, а она боится лишний раз оставить бюстгальтер в ванной. Хватит. Она сейчас покажет, насколько она дикая.

Всё это время Влад наблюдал за Стасей. Она была открытой книгой и каждая эмоция с легкостью считывалась с столь выразительного лица. И ему это было в кайф. Она считала такую черту недостатком, он же — самым прекрасным качеством. Общение с настолько «живым» человеком всегда интересное.