Мое чужое сердце (СИ) - Александер Арина. Страница 80

Я улыбнулась, потянувшись за сумкой:

— Это точно.

— Хочешь, поедем вместе к кардиологу?

— Я сама. Макс отвезет меня. — Как же не хотелось уходить, но встречу не перенести. У Матвея Александровича и так каждая минута расписана. Посмотрела на часы и, скрипя сердцем отметила, что уже опаздываю. — Так что давай, целуй меня поскорее, и я побежала.

Влад слегка наклонился, поравнявшись со мной глазами:

— Целую… — поцеловал, не упустив возможность подразнить языком. — А теперь беги, — произнес с придыханием, — не то я за себя не ручаюсь.

— … а кто-то мне обещал, что пригласит на свадьбу, — запричитал Матвей Александрович, после завершения всех процедур. То, что я замужем, он определил сразу, стоило только колечку заиграть на солнце, однако профессионально промолчал. Терпения его хватило до тех пор, пока ассистировавший ему коллега не оставил нас одних в просторном и довольно уютном кабинете. Я испытала невероятный стыд, запоздало сообразив, что стоило снять обручалку ещё на улице. Теперь сидела, пунцовая от смущения и прятала взгляд. А ведь было дело. Хотя… тогда я чего только не обещала. Сейчас же безмерно радовалась, что с сердцем всё в порядке, показатели в норме, отклонений не наблюдалось. Всё остальное… сущие мелочи.

— Вы не поверите, но на моей, эм… свадьбе даже матери не было.

— А что так? Настолько запретная любовь? — Захарченко поудобнее уселся в кресле, поедая меня заинтересованным взглядом.

Я бы сказала, что определение «обезбашенная» подошло бы больше, но благоразумно прикусила язык:

— Нет, ну что вы, не настолько же. Просто… всё произошло так неожиданно. Сама была в шоке.

Кардиолог понимающе кивнул, будто каждый день сталкивался с подобными объяснениями. Я поправила рукава теплого платья и прикусила губу, не зная, как озвучить не дающий покоя вопрос.

— Матвей Александрович, я хочу кое о чем вас попросить.

— Конечно, милая. Чем смогу, как говориться.

Я посмотрела в окно, собираясь с мыслями, и почувствовала, как непонятное предчувствие зарождается где-то глубоко внутри:

— Помогите найти родителей девушки, ставшей для меня донором… Только умоляю, не говорите, что это запрещено.

Захарченко вздохнул, откинувшись на спинку кресла, и переплел длинные пальцы:

— Не то, чтобы запрещено. Просто… два года уже прошло. Даже не знаю, есть ли доступ к данным.

— Есть! — воодушевилась я, не встретив с его стороны отговорок. — Двадцать первый век. Все данные на электронных носителях или в базах. Вы только помогите с фамилией. Адрес я и сама найду. Прошу, для меня это очень важно.

— Что, чувствуешь связь? Появились новые предпочтения и вкусы? Не смотри на меня так! Я сталкивался с подобным не единожды, — и улыбнулся, заговорщицки подмигнув. Признаться, от сердца отлегло. Я уже боялась, что сейчас начнется вынос мозга, начитка лекции о бесполезности задуманного и так далее. Знала уже, горький опыт имелся. — Понадобиться пару дней. Потерпит?

— Конечно. Мне не срочно.

— Но предупреждаю…

— … да-да. Я в курсе. Маньячить не собираюсь. Мне бы только взглянуть одним глазком. Вы ведь меня понимаете?

— Понимать-то понимаю. Только почему именно сейчас, а не после операции? В основном подобным интересуются едва не в первые дни, а ты ждала два года.

— Честно? Я и сама не знаю. Раньше были подобные мысли, хотелось узнать о девушке, чье сердце вернуло меня к жизни, но как-то сдерживала себя. А последние пару месяцев, будто с катушек слетела. Не могу успокоиться.

Захарченко задумчиво потер подбородок, неотрывно наблюдая за моим возбужденным состоянием. Я же не могла избавиться от ощущения, что в скором времени узнаю нечто важное, значимое и это по-своему пугало и влекло одновременно.

Над спящим городом высоко в небе светила полная луна. Редкие прохожие, подняв головы, восторгались её неестественной красотой и величием. Было в ней нечто такое, что заставляло поежиться, ускорить шаг и побыстрее спрятаться за зашторенными окнами надежных квартир.

— Видал, какое сегодня полнолуние? — Мишка одним махом осушил рюмку водки и закусил тонким ломтиком лимона. — А-а-а, хорошо пошла. Как в сухую землю.

Лёха и себе махнул рюмкой, скривившись, но от лимона отказался. Не любил их с детства. Среди многочисленной закуси на столе, его привлекала самая малость. Пил осторожно, не спеша, растягивая удовольствие.

— Ты ещё и на луну успеваешь обратить внимание? — поддел друга. И пока тот озвучивал очередную шутку, прошелся глазами по полупустому помещению знакомого ресторана. Хрен его знает, то ли совпадение, что посетителей мало, то ли день такой.

— А что поделать? Настроение, знаешь, какое? — в отличие от Лёшки, Мишку подобная обстановка ничуть не смущала. Не праздновал, когда заглядывали в рот или дышали в затылок. Меньше народа — больше кислорода.

— Какое? — улыбнулся, на деле прекрасно понимая, о чем речь.

Скотник наколол на вилку ветчину, и с наслаждением отправил в рот:

— Зае**тельское. — потянулся к бутылке Финской, разливая по новой. — Вот ты скажи, на что пустишь свою долю?

Гончаров мечтательно закатил глаза:

— Объезжу весь мир, ни в чем себе не отказывая. А ты?

— Ого! Них**се! Здоровская мечта. А я?.. Я как в той песне: куплю себе дом, у пруда в Подмосковье. А потом заведу голубей и насажу сирени. Кстати, эй, касатик, дуй сюда! — подозвал к себе застывшего в сторонке официанта с квадратными глазами. — А ну-ка, организуй мне «Лесоповал», а то что-то под вашего Моцарта кусок в горло не лезет. Ну, чего опешил? Не ссы, кто платит, тот и музыку заказывает. Вот, — протянул несколько купюр зелени и когда официант подошел, запихнул их в карман шелковой, тёмно-бордовой униформы парня, — это тебя для ускорения. Подсуетись малёхо, — тот тут же поспешил скрыться из виду и спустя минуту Скотник довольно крякнул, услышав первые аккорды популярной песни.

— Ничё так, скромненько, — засмеялся Лёха, осушив рюмку.

— Ага. Есть немного. Ирка уже всю плешь проела. Хочет жить загородом, на свежем воздухе. Надеюсь, к лету разрулится эта тема… Шамров! — привстал, взмахом руки подзывая к столу только что вошедшего мужчину. Хотя Влад и так бы не потерялся. — Ты чего опаздываешь? — напал на друга, как только он подошел. — Мы уже бутылку выцедили. Лёха, организуй ему штрафную.

Влад отвесил захмелевшему другу шутливого подзатыльника, снял куртку и закатал рукава.

— Лёша, самую малость. На донышко. Мне ещё Настю забирать.

— Да иди ты! Трезвенник выискался, — поднасел всё тот же ошалевший Мишаня. — Лей полную. Ага. Чтобы краев не было видно. Пускай угомониться, а то только пришел, а глаза уже на выходе. Успеешь ещё к своей Насте.

Шамров не спешил пить. Как говориться, грел в руке и насторожено смотрел по сторонам. Не было особо желания опрокидывать в себя спиртное, да ради Скотника пришлось сделать исключение. Предложил человек посидеть чисто в мужской компании. Не для дела или чьей-либо прессовки, а так, просто, поговорить о жизни.

Пришлось закусить, почти не различая вкуса пищи. А потом обжигающая жидкость согрела изнутри, побежала по венам и вызвала чувство голода. Только не уютно было от подобной пустоты, неприятно. Странно, сколько знает Сулеймовского, его ресторан всегда битком набит посетителями.

Мишка с Лёшкой уже слегка перебрали: периодически заливались смехом и изводили обслуживающий персонал дебильными просьбами. А те терпели, старательно выполняли пожелания и косились в сторону Шамрова. Видать, были в курсе, кто заглянул к ним на огонёк.

Вдруг… за их столом повисла напряженная тишина. Вот так, по щелчку, неожиданно.

Влад первым отложил вилку, всматриваясь в лицо появившегося у входа мужчины и непроизвольно потянулся к оружию. Застыл, сгруппировавшись, будто перед прыжком, а, ощутив под пальцами холодный металл, тихо выдохнул.

Миша отставил на стол рюмку и опустил руки за спину, незаметно сцепив за поясом. Гончаров с интересом проследил за приближающейся к ним коренастой фигурой в компании двух телохранителей.