Выстрелы с той стороны (СИ) - Кинн Екатерина. Страница 113

Сейчас они видели то, что напрочь не попадает на видео — гало вокруг дюз. Еще немного, и оно станет ярче самого огня.

Точка в небе. Конец Аахену, или конец нам. Совет может (вернее, думает, что может) удержать в руках планету, но даже они понимают, что их не хватит на большее. И если сведения о новом двигателе просочатся за пределы узкого круга знающих, до того, как мы выйдем наверх и возьмем под контроль гравитационный колодец — нас просто похоронят.

Интерлюдия. Из письма Михаилу Винницкому (дешифровка)

Интересные люди, вернее старшие, сидят в Аахене, доложу я вам. Девять лет назад довели до ума "Энергию-ВМО". Пять лет назад под эгидой СБ в Пахре восстановили циклотрон. Двадцать месяцев назад Санин сделал новый экспериментальный двигатель — а в январе Волков свалил окончательно обезумевшего Рождественского. И три месяца спустя в Дубне запустили установку ЭПОХА. Тихо-тихо под всякими сторонними лозунгами деньги идут в такие направления, где эксперименты лучше ставить где-нибудь между Марсом и Юпитером. Благо там уже взорвалось все, что могло.

Но нас должен сейчас беспокоить не сам пулемет, который собрал из подручного материала Аркадий Петрович, а то, как убедить аахенских господ, что это невинная детская коляска. Или что у них есть куда более важные и срочные проблемы.

Нам нужна — и очень нужна — классическая "красная селедка". Собачка в углу картины. Что угодно — лишь бы они не смотрели на руки.

Да, я бы согласился с тобой в том, что года три-четыре у нас есть — если бы не господин Уэмура. Этот начнет копать всенепременно. Готов поспорить, что уже начал, сразу после гибели фон Литтенхайма.

Нам повезло, что его на время унесло в сторону — кстати, он, в отличие от наших аналитиков, твердо убежден, что Талена прирезала группа "Тенчу". И я, пожалуй, склонюсь к его мнению: все-таки тысячелетний опыт обращения с холодным оружием значит очень много.

Кстати, он что-то несоразмерно живо заинтересовался этим вопросом, возможно, нам стоит этим заняться — такие спонтанные реакции часто показывают, где человек — или старший — уязвим. А господин Уэмура Рэджи известен своей склонностью к мистике. Для него прошлое не прошло. Но это — в копилку. А пока что следующую неделю тебе стоило бы провести в Неаполе. Тамошним инвестиционным отделением Банко Унито заведует некий сеньор Висмара, в девичестве Молла. Если кто недавно и видел наших головорубов живыми — так это он. Впрочем, он и сам по себе интересен.

Я не думаю, что он пойдет на сотрудничество. Надавить нам на него нечем, и бояться "тэнчу" может кто угодно, только не он. Но вполне возможно, что информацию в обмен на информацию он даст.

Займись этим сейчас. Потому что запуск прошел успешно, монтаж идет нормально и — если я хоть что-то понимаю в Аркадии Петровиче — он в ближайшее время форсирует свой собственный отвлекающий маневр. Тихую, но не очень, чистку в СБ и регионах. Сообщение в пол-неба. "Волкову некогда, он занят внутренней гидрой…" И, как ты понимаешь, нас ждут крайне интересные полтора года. А отпуск за свой счет "по противуправительственной надобности" нашим с тобой трудовым соглашением не предусмотрен. Так что перестань поминать мою родословную и заказывай билет.

Эпилог-2. ВЕРНЕМ СЕБЕ НОЧЬ

…Сначала идет фон — светлый или цветной, бывает, что и в несколько красок. Потом, когда штукатурка просохнет, поверх него накладывается основной — темный. Потом помощники размечают будущий рисунок. А потом приходит мастер с инструментами и прорезает, процарапывает верхний слой — чтобы стал виден нижний. Вот такая сухая техника фрески. И стоят дома — вроде бы строгие, вроде бы серьезные, солидные, полные собственной значимости, только вьется по ним тонкий — белый, желтый или цветной — узор. И все, и есть воздух, и можно жить. Прага.

Они как-то с Ростбифом три недели работали малярами на реставрации такого здания. Наблюдательный пункт лучше не придумаешь. Ночевали на Антонинской, через мост от Старого Места, в маленьком пансиончике, которых сотни на правом берегу, на работу ходили пешком. И казалось — живи и живи.

Только вырванный зуб по дороге, на Староместской площади — церковь Марии-за-стеной стоит, и ратуша стоит, и часы знаменитые отзванивают каждый полдень, а вот пустое место, где был памятник Яну Гусу — там, казалось, ещё воздух дрожит. Долго, говорят, думали — а не оставить ли, как свидетельство былого мракобесия. Не оставили.

Зато вот как нарочно — идет по улице монах в грубейшем коричневом хабите, капюшон впереди скрывает лицо до носа, сзади свисает чуть ли не до копчика. Этакий отец Тук. Мракобесие во всей его красе, прямо из тех времен — и крест на пузе, и четки на веревочном поясе — все как положено. И никто не удивляется. Приветствуют радостным свистом, осыпают конфетти, обдают брызгами бенгальских огней — ибо что там монах: улицы забиты вурдалаками, чертями, домовыми, ведьмами, факирами, одалисками, драконами, магами, лешими, русалками, горгонами, медузами и кем только не…

И лишь настоящая нечисть не имеет права показываться на улице в ту ночь, когда гуляет нечисть карнавальная. В Хеллоуин двери цитаделей заперты, у них там какое-то свое, приватное веселье — а улицы заполнены людьми, изо всех сил старающимися на людей не походить.

— Double, double, toil and trouble; Fire burn and cauldron bubble, — малолетний эльф на роликах пронесся мимо монаха и, хлопнув его по спине мешком с растертым мелом, усвистел куда-то вперед с воплем: — By the pricking of my thumbs something wicked this way cooooooomes![1]

— Нет, — Джек Король Хеллоуина решительно покачал головой-тыквой и в три хлопка отряхнул рясу монаха: — Определенно предпочитаю Бартона.

Его подружка-зомби зарядила ракетницу и выстрелила в осеннее небо, и без того уже полное радужных отсветов.

— Т-тоха! — монах зажал уши ладонями и добавил пару фраз, монаху не подобающих.

— Заканчивай, — спокойно поддержал его Лоуренс Аравийский. У Лоуренса за пояс тоже была заткнута ракетница, отделанная под старинный маузер, но он не пускал её в ход по весьма уважительной причине: на самом деле маузер был несколько менее старинным, чем требовал костюм. Как и кинжал в бутафорских ножнах.

— Ребёнок скучает, — примирительно сказал Джек. — Кстати, Эль Аранс — нам ещё долго?

— До пороховой башни и два квартала оттуда, — направление эмир-динамит не упомянул.

Пройдя ещё двадцать минут за белым бурнусом, они свернули в какую-то менее запруженную народом улицу, а затем — и вовсе в безлюдную подворотню. Вывески "Капитан Немо" не было. Те, кому положено знать об этом клубе, знал о нем из частных рассылок. Кабинет (точнее, два кабинета) агентство "Лунный свет" забронировало с сентября.

Действия, предпринятые в следующие полчаса, могли бы обидеть хозяев клуба, если бы те вообще имели привычку обижаться. Всесторонняя проверка выявила три стационарных "жучка" — этих просто заморозили из нежелания калечить хозяйскую недвижимость; и ещё пять членистоногих неизвестного происхождения — сожгли во избежание. Генераторы белого шума Антон ставить не стал — проще было вывесить объявление: "здесь делается нечто противозаконное". А ничего противозаконного не происходило — просто сотрудники детективного агентства по поручению клиента, пожелавшего остаться неизвестным, встречаются с представителем некоей фирмы, пожелавшей того же… Правильно?

— Ну что, — сказал Цумэ, сквозь решеточку разглядывая уже довольно людный общий зал. — Я, пожалуй, покурю да понаблюдаю внизу — пока вы тут настроитесь… на приятное времяпрепровождение. Наш друг ведь будет с женой?

— Один с женой, второй с девушкой, — сказал Эней. — Напоминаю: жена в курсе, девушка нет.

— Значит, придется развлекать дам, — с пониманием кивнул Цумэ.

— Мы дураки, — сказал Антон.