Апокалипсис (СИ) - Котов Сергей. Страница 23

4

В прошлый раз меня поразило, насколько мирно выглядел Берлин во время страшной войны. Теперь меня поразило обратное: столица Германии тонула во мраке. В воздухе пахло гарью. Я сначала подумал, что город пострадал от погромов или других социальных катаклизмов. Но в режиме я быстро проанализировать распределение плотности воздуха, насколько позволял лунный свет, и пришел к выводу, что смог стоял от многочисленных печек в домах, которые, видимо, использовались для отопления: для европейского февраля погода стояла прохладная.

Впрочем, гулять по улицам сейчас времени не было — я уже начинал ощущать первые приступы голода.

Несмотря на ночное время и светомаскировку, сориентировался я довольно быстро: к счастью, ночь выдалась ясной.

Бункер был замаскирован по высшему разряду. Даже колонны вентиляционных шахт идеально копировали дуплистые деревья. Я обнаружил их только благодаря схеме, которую показал генерал.

Кое-как забравшись в огромное «дупло», я нащупал в боковом кармане негатор, вырубающий сложные технологические устройства, и активировал его. После чего полез дальше, в темноту, действуя согласно разработанному мной плану проникновения. В режиме это было не так уж сложно — но перед началом активной фазы я сделал перерыв в пол минуты, чтобы наскоро сжевать энергетический батончик.

Конечно же, вентиляционная система имела несколько защитных систем, в том числе противодиверсионных. Обойти элементарные ловушки на лазерных датчиках было несложно. Но пришлось попотеть, чтобы не поднять тревогу, минуя участок, контролируемый датчиками объема. В критический момент я на долю секунды решился отключить негатор, чтобы прыгнуть в безопасную зону.

Чтобы попасть внутрь периметра уже самого бункера, пришлось демонтировать часть системы фильтрации. Это было не так уж сложно — просто долго и нудно. Я вышел из режима, иначе просто спалил бы все свои внутренние резервы.

Бункер был довольно глубоким. Метров сто, не меньше. Такой спуск, конечно же, вышел утомительным, даже после обхода основных препятствий. Петляя по линиям внутренней системы, в какой-то момент я даже испугался, что заблудился: ведь когда я вышел из режима, чтобы пройти фильтры, идеально точная картинка со схемой в моей голове обнулилась; теперь я мог рассчитывать только на обычную человеческую память.

Но, к счастью, за очередным изгибом основного канала вентиляции, взглянув за решетку воздухозаборника, я обнаружил стеллажи хранилища.

Удивительно, но часть этих стеллажей, похоже, перекочевала в этот объект прямиком из подвалов особняка Аненербе. По крайней мере, выглядели они точно так же. Да и экспонаты не слишком отличались: всё те же древности.

Чтобы преодолеть последнее препятствие — решётку — мне пришлось воспользоваться портативным лазером, разработкой Братства, специально для диверсионных операций. Я опасался, что заряда может не хватить — решетка была на удивление толстой, но, к счастью, все прошло хорошо. В последний момент я подхватил вырезанный кусок свободной рукой, чтобы он не упал на металлический пол, наделав ненужного шума.

Мягко спрыгнув, я выпрямился. Потом тремя импульсами лазеров вывел из строя камеры и датчики объема, и сразу побежал вдоль стеллажей, следуя намеченному плану обыска помещения. С этого момента счёт пошёл на минуты.

Точнее, я думал, и все расчёты показывали, что у меня есть эти минуты.

То, что случилось через мгновение, произошло настолько быстро, что даже в режиме я никак не успел отреагировать. Вот я сканирую многочисленные полки. А вот наступает темнота.

Только значительно позже я догадался, проанализировав систему вентиляции, как именно удалось меня поймать и вырубить. Это помещение специально построили для моей поимки, зная о способностях и тюрвинге перемещения. А потом «слили» информацию по своим каналам. И ни военные, ни даже мы не заподозрили двойной игры. Что, конечно, совсем не делает нам чести.

Часть бункера с бутафорскими древностями была герметичной. А система вентиляции — полностью автономной. Её работа была рассчитана таким образом, чтобы иметь возможность очень быстро менять состав атмосферы внутри помещения. Конечно, были предусмотрены и резервные, менее надёжные схемы — на случай, если бы я, например, предусмотрительно надел противогаз. Так, помещение было особым образом электрифицировано. И шансов спастись от удара током не было никаких — потому что для гарантированного поражения в нём применялась система орошения, похожая на противопожарную.

Похоже, против меня использовали что-то очень простое, вроде угарного газа. Это объясняло моё крайне мерзкое состояние: дико болела голова, перед глазами плавали разноцветные круги и меня тошнило.

— О, наш гость пришёл в себя! — сказал кто-то по-немецки в ответ на мой сдавленный стон.

Я с огромным трудом приподнял голову и кое-как сфокусировал взгляд.

Меня привязали к чему-то, подозрительно напоминающего операционный стол: прямо в глаза светила бестеневая лампа, стены были выложены белым кафелем. В помещении находилось несколько людей в синих халатах и масках.

И, разумеется же, я был совершенно голый. Почему все тюремщики палачи первым делом норовят своих жертв раздеть? Впрочем, это как раз легко объяснить: элемент психологического давления.

Одна из фигур двинулась в мою сторону. Шла она медленно, припадая на левую ногу, по-стариковски.

— Это… невероятно, — сказал старик надтреснутым голосом, внимательно разглядывая меня цепкими серыми глазами.

— Вы узнаёте его? — уточнил другой тюремщик, — вы уверены?

— Как же я могу забыть такое? — старик пожал плечами, — да, я уверен. А второй? — спросил он после небольшой паузы. — Второго вы поймали?

— Нет. Не поймали. Но, надеемся, и одного хватит для наших целей.

— Хорошо. Это хорошо, — старик мелко закивал и отошёл от меня.

— Покажите ему, — сказал кто-то третий, стоящий за моей головой.

— Сейчас?

— Да, самое время.

— Хорошо.

Стол, на котором я лежал, вдруг загудел и начал двигаться, приподнимая меня в полулежащее положение.

Один из захватчиков толкал перед собой небольшой металлический столик, где на подушке из чёрного бархата лежал тюрвинг перемещения.

— Видите? — спросил тот, кто разговаривал со стариком, — мы тоже видим. Не плохо, правда?

Я промолчал.

— Уверен, вы меня прекрасно поняли, — продолжал он, — значит, пришло время поговорить по существу. Самое ценное ваше качество нам, конечно, могло бы быть полезно. Но мы можем и без него, благодаря этому господину, — он указал на старика, — и это не единственный видящий, который у нас есть.

Я прикрыл глаза; смотреть на мельтешение цветных кругов становилось невыносимо. Да и тошнота подкатывала с новой силой.

— Вколите ему чего-нибудь бодрящего, что ли? Что-то он совсем раскис, мы так не продвинемся.

— Нет! — сказал я по-немецки, — не надо. Поговорить мы можем и без этого.

— Что ж, — усмехнулся (это было видно по глазам) тот, кто, видимо, был тут старшим, — рад это слышать.

— Зачем всё это? — спросил я, — что вы хотите?

Старший вздохнул. Сделал пару шагов в мою сторону. Потом, взглянув мне в глаза, проговорил:

— Мы хотим победы.

— Кого над кем?

— Не разыгрывайте из себя идиота, — ответил он, — мы не думаем, что будущее человечества должна определять та сторона, которую вы представляете. Вы слишком долго травили людей своими странными представлениями о морали и счастье, чтобы не понимать.

Я вздохнул, чем вызвал очередной приступ головокружения.

— Не отказывайтесь от укола, — неожиданно вмешался старик, — будет легче. Я проходил через подобное.

Я заинтересованно посмотрел на него.

— Вы слишком добры, герр… — старший осёкся, видимо, сообразив, что чуть не выдал важную информацию.

— Вам же легче будет, — старик пожал плечами, — но выбор за вами. То, что это не будет яд, могу гарантировать.