Апокалипсис (СИ) - Котов Сергей. Страница 4

— Это… очень странно, — констатировал Кай, открывая панель управления одним из исследовательских ботов, — получается, тюрвиги неуязвимы даже для Считывателей?

— Я не знаю, Кай.

Когда бот стартовал, я почувствовал лёгкий толчок. Колебание было слишком незначительным, чтобы включились гравикомпенсаторы.

— Гриша, вы ведь не записали передачу? — до нас дошёл следующий вопрос, который задала Катя.

— Нет, конечно, — ответил я.

Через четыре минуты, когда бот уже подошёл вплотную к тюрвингам и разворачивал манипулятор, пришло следующее сообщение:

— Гриша, на тот момент вы поступили правильно, — сказала Катя, — но теперь я считаю, что в сообщении могло содержаться нечто критически важное. Алиса уже понимала в тот момент, что гибель неизбежна. Она могла переоценить приоритеты и дать нам нечто, что, возможно, поможет в борьбе.

— …или ускорит нашу гибель, — вмешался Кай.

— Наши дальние станции имеют директиву игнорировать сигнал, я предусмотрела это заранее, — продолжала Катя, конечно, проигнорировав реплику Кая (она услышит её через пару минут), — очень в духе Алисы — пользоваться вирусами. Теперь мы не успеваем отменить директиву, чтобы перехватить его. Мы упустили время. Но, думаю, нам нужно добыть эту информацию. Есть только один доступный способ, Гриша. Не дожидайся следующего сеанса, и не отвечай на это сообщение. Начинай действовать. Возьми с собой изолированный приёмник из аварийного запаса, с достаточным объемом памяти. Как только сделаешь запись — сразу обратно. Я создаю «песочницу» на нашей лунной базе, чтобы попытаться его расшифровать. Не теряй время — стартуй сразу. Тогда есть шанс добраться до сигнала раньше, чем ты будешь вынужден выйти из режима.

Мы с Каем переглянулись.

— Я с тобой! — сказал напарник.

— Нет, — я помотал головой, — это даже не обсуждается. Тюрвинги слишком важны. Где гарантия, что Считыватели снова не вмешаются? Нужно двигаться к Земле как можно быстрее. К тому же, я против, чтобы Лев остался на борту один.

— Если бы они хотели что-то нам сделать, то уже сделали бы это, — ответил Кай.

— Мы не знаем их мотивации, — возразил я, — и, может, всё дело во времени? И радиусе действия этих их… штуковин, которые в пыль превращают?

— Мы можем взять тюрвинги с собой, — не сдавался напарник.

— Я справлюсь, — вмешался Лев.

— Всё равно очень плохая идея, — ответил я, — к тому же, с тобой радиус прыжков сократиться почти в два раза! На Земле это не так заметно — но я ведь буду прыгать на пределе дальности.

Кай подумал секунду. Потом кивнул.

— Прав, — констатировал он, — тогда не теряй время. И будь осторожнее, хорошо?

Я натянуто улыбнулся в ответ. Мне по-прежнему было очень страшно.

5

А ведь тюрвинг перемещения тоже, получается, не сильно-то и отличался от временного тюрвинга. Мгновенно преодолевая огромные куски пространства, я как бы оказывался в прошлом. Это ведь тоже нарушение принципа причинности, такое же насилие над пространством-временем. Только немного в другом направлении, пожалуй.

Я подготовился как мог, в спешке. Проследил, чтобы запасы питательного раствора, воды и кислорода в скафандре были на максимуме. Лев прогнал стандартный тест всех систем жизнеобеспечения, и только после этого дал добро на выход в шлюз. Он официально отвечал в экипаже за вакуум-оборудование.

Перед первым прыжком я подумал, что было бы неплохо иметь с собой портативную навигационную систему, которая могла бы ориентироваться по звёздам, но у нас на челноке такой просто не было, даже в аварийном запасе. Скафандры тоже ей не оснащались, так как не предполагали такой степени автономности. А ведь эта система могла бы сильно расширить доступный диапазон прыжков. В скафандре можно прожить даже неделю, штатных запасов и фильтров хватило бы. Не слишком комфортно и гигиенично, но реально. Так и до звёзд допрыгать можно! В конце концов, именно на межзвездные путешествия была рассчитана венерианская сфера, где я и обнаружил тюрвинг. Только в режиме, конечно, столько времени провести невозможно, а, значить, нельзя будет вернуться обратно.

Выдохнув, как перед прыжком в воду, я поднял тюрвинг. Вошёл в режим. Сориентировался так, чтобы уйти выше плоскости эклиптики. Помахал рукой Каю. Увидел, как он кивнул в ответ мог разглядеть жест через небольшое окошко шлюзового отсека. И переместился глубоко в холодную черноту.

Чтобы уйти на расстояние, достаточное для перехвата радиосигнала, понадобилось десять прыжков. Я уже бывал в космосе в одном скафандре, когда исследовал ажурную сферу. Должен был привыкнуть, наверное. Но почему-то в этот раз путешествие далось значительно тяжелее психологически. Я буквально физически ощущал ту пропасть, которая встала между мной и ближайшим признаком цивилизации… да что там цивилизации — даже до ближайшей каменной глыбы, куска твёрдой материи было несколько десятков минут полёта со скоростью света… что, если тюрвинг вдруг откажет? Или неисправность в скафандре, из-за которой упадёт давление, и я не смогу войти в режим? Спасать меня будет некому.

Восстанавливая душевное равновесие, я прикрыл глаза. Так стало только хуже. Тогда я посмотрел на огоньки индикации состояния систем жизнеобеспечения, которые горели спокойным зелёным светом справа, на внутренней стороне визора. Стало полегче.

Откуда вдруг во мне такая жуткая тревожность? И это при том, что в режиме чувства притупляются. Даже представлять не хочу, что было бы со мной в обычном состоянии.

Я вдруг смутно вспомнил, что нечто подобное испытывал, когда меня готовили к перегрузкам на центрифуге. После этого на нас напали два айя, и Катя спасла нас, использовав тюрвинг замедления времени… и внутри сферы тоже, нечто давило на психику…

Было в этой мысли что-то такое… может, и ничего важного, но это нечто было логически связано с тем, что происходило сейчас. Интересно, режим притупляет интуицию так же, как эмоции? Я не мог этого знать. Да и мысль додумать не успел: в это время сработал заранее настроенный на нужную частоту приёмник. Отчаянные сигналы Алисы догнали меня.

Сигналы повторялись с небольшим перерывом. Для верности записав несколько серий, я подготовился к прыжку обратно, но замешкался, увлечённый вычислениями. Зная частоту и способ модуляции сигнала, было несложно прикинуть его информационную ёмкость. И она оказалась на порядок ниже того, что Алиса пыталась передать нам с помощью лазера. Значит, послания не были идентичными. Но лазерную передачу на таком расстоянии перехватить было уже невозможно.

Оставалась небольшая лазейка — временной тюрвинг. Но пользоваться им в ближайшее время я точно не планировал. Отправить Кая и Льва в прошлое, под бок к погибающие Алисе и Считывателям? Да ни одна информация в мире не стоила такого риска.

Дождавшись пока сигналы прекратятся, я ещё раз убедился, что нужные ячейки памяти заполнены и закрыты, нацелил тюрвинг туда, где, как я знал, находился челнок, и готов был нажать на спусковой крючок. Но тут моё внимание привлёк странный радужный блеск, едва уловимый периферическим зрением.

Я повернул голову в ту сторону. Пригляделся, потратив целую минуту драгоценного времени. И в тот момент, когда я уже собирался активировать тюрвинг, чтобы вернуться обратно, снова увидел этот слабый проблеск. Будто крошечная радужная искорка зажглась на мгновение в бездонной глубине космоса.

Времени на раздумья не оставалось. В моём распоряжении был питательный раствор из скафандра. Он, конечно, позволял существенно растянуть время, доступное в режиме, но не до бесконечности.

Я прыгнул в ту сторону, где увидел проблеск. Точное расстояние определить было невозможно, даже в режиме. Поэтому я переместился на половину максимальной дальности. Оставался шанс, что блестящий объект был совсем небольшим. В этом случае он оказался бы между мной и исходной точкой для прыжка. Поэтому после финиша я, используя двигатели скафандра, расположился так, чтобы в поле периферического зрения попали оба конца воображаемого отрезка, на который я переместился.