Виновник завтрашнего дня (СИ) - Александер Арина. Страница 113

Стало так обидно. В тот момент мне не хотелось думать о Лёшкиных чувствах. О том, что его подтолкнула к этому недавняя ситуация с Турским. Что он убил ради меня, как и обещал. Что пошёл против всех, наплевав на оказанное Скибинским доверие. Он рискнул всем и прежде всего, своей жизнью. Почему же я не могу поступить аналогично?

Да мне всё равно на будущее. Похер. Как говорил недавно Лёшка: «Люди сами себе усложняют жизнь». Я не хочу быть той, кто поддастся страху и всю жизнь будет жалеть о принятом под давлением решении. А Лёшка давил. Чтобы он там не рассказывал, а каждое произнесенное им слово — давление на мои расшатанные нервы. Он или так проверял мои чувства, или действительно собирался дать отбой, лишь бы оградить от дальнейших передряг.

Нет, Гончаров, не будет по-твоему. Застал ты меня, конечно, врасплох, но и забыл кое-что.

— Знаешь что? — вломилась обратно в кабинет, собираясь отстоять «свое» до последнего. — Ты всё так устрашающе расписал, но упустил один момент.

Лёшка так и не оделся. Стоял с голым торсом у окна, передергивая широкими плечами и даже не удивился моему появлению. Вот гад! Знал, что вернусь.

— И что же? — выгнул дугой бровь, направляясь в мою сторону. Увитая венами рука нырнула в карман, извлекая кольцо. На это раз без коробочки. Та небрежно валялась на диване, став ненужной после официальной части.

— Меня не так просто запугать! Если думаешь, что я откажусь от тебя в угоду безоблачного будущего — то глубоко заблуждаешься. Если ты думаешь, что я смиренно отойду в тень, лишь бы ты мог вершить свои грязные дела — тоже глубоко заблуждаешься. Я ещё повою за тебя, Гончаров. Ещё не всё потеряно, — всхлипнула, не выдерживая эмоционально накала. — До самой смерти, Лёш. И мне плевать, когда и как она наступит, я готова рискнуть, лишь бы вместе.

Расплакалась. Сколько можно? Когда наступит конец этим качелям? А вот Гончаров, к моему величайшему удивлению рассмеялся и, широко распахнув свои ручища, поманил к себе. Вот что за человек, а?

— Сволочь ты редкостная, — хлюпнула носом, бросившись ему на шею. — Всю душу вывернул.

— Это «да»?!!

Боже, он не исправим. Мог хотя бы для вида придать голосу нотку неуверенности, а взгляду — шаткое ожидание. Так нет же. У меня не спросили, а скорее констатировали.

— Да! — воскликнула, улыбаясь. Я точно сегодня сойду с ума.

— Ну всё, Владислава Сергеевна, пздц тебе. Теперь хрен куда свалишь.

— А я и не собиралась, — расправила пальцы, и с замиранием сердца проследила за тем, как Гончаров надел на безымянный палец кольцо. Благородный металл лишь на долю секунды охладил своим касанием, после чего стал со мной одним целым. — Оно шикарное, — прошептала восхищенно, чувствуя на себе не менее восхищенный взгляд.

— Нет, Влада, оно всего лишь бездушное украшение, символизирующее мою любовь, — сказал Лёшка тихо, обнимая меня сильнее. Я замерла, подняв голову и прикусила изнутри щеку, потерявшись в голубых глазах. Он впервые признался в своих чувствах открыто. Не завуалировано, не припрятано за пошлыми шуточками и двузначными намеками. Теперь бы не спугнуть это дрожащее и такое хрупкое ощущение. Такое долгожданное и важное для меня. Нет, я знала, что Лёшка любит меня и ни на йоту не сомневалась в его чувствах, но знать — это одно, а слышать — совсем другое. Не зря женщины любят ушами, а мужчины — глазами.

— И так, — прокашлялся он, развеяв тем самым возникшее волшебство, — на чем мы там остановились? — вжикнул молнией на моем платье, продолжая начатое. Сорвал его с плеч, опуская до талии, и расстегнул купленное ещё месяц назад красное белье, даже не обратив на него должного внимания и припал с жадностью к обнаженной груди.

Вот тебе и развеялся миф о роли красивого белья в сексуальной жизни партнеров. Если ты кого-то хочешь — ты будешь хотеть в любом виде. Белье это так, тряпка, подчеркивающие твои формы и добавляющая пикантности в сексе. Не более. Делает нас желанными не одежда, и не косметика, а внутренняя совместимость с понравившимся или полюбившимся мужчиной.

Я выгнулась, подставляя под умелые губы затвердевшие соски, и томно прошептала:

— На том, как я сильно соскучилась по тебе.

— Только по мне? — подмигнул, оторвавшись ненадолго от груди. — Помнится, там было что-то ещё.

Я покраснела. Дернул же меня черт ляпнуть такое.

— Ох, Владка… — вздохнул Лёшка, заметив мой конфуз, усаживаясь на диван. — Лишь бы я не прогадал с тобой. Чувствую, буду я бедный.

Я звонко рассмеялась, прогоняя с глаз последние капли слёз, и с наслаждением опустилась на вздыбленный член, закипая от соприкосновения с горячей плотью.

Лёшка поцеловал меня, раскрывая влажные губы и погружаясь языком в рот. Затем приподнял, удерживая на весу, и снова опустил, насаживая до упора. Медленно, вторя таким же медленным движениям языка. Я судорожно выдохнула, вздрогнув всем телом, и вся сжалась вокруг него, хватая ртом воздух.

В таком тесном контакте нет места страстной грубости. Есть только нежное соприкосновение разгоряченных тел и пробирающие до дрожи ласки.

Господи, как же хорошо. Как же мне хватало его запаха, его голоса, взгляда, рук, тела.

Сжал меня, скомкал, впился пальцами, окутывая хриплым шепотом. Я терялась в нем, тонула в сорванных с жадных губ признаний в любви и парила… парила так высоко, как до этого ещё ни разу не взлетала.

Лёшка бесстыдно облизывал мою грудь, мягко мял живот, покусывал приоткрытые губы. Смешались запахи, слились в одно звучание тихие стоны. Я-то тонула в темных водах, то взлетала ввысь.

Вскоре Лёшка увеличил темп, начав двигаться жестче, сильнее. Брал с жадностью, испивая до последней капли. Я запустила пальцы в его волосы и со всей силы сжала бедра, чувствуя на груди влажное касание языка.

— Лёша-а-а, — выгнулась дугой, захлебнувшись от накатившего оргазма. — Я люблю тебя…

Помниться, я зарекалась выходить замуж и рожать детишек в ближайшие десять лет. Чушь.

Пускай он станет причиной всех моих слёз. Пускай я не буду жить в уютной трёшке на Васнецова, и не буду ждать его с работы в пять часов вечера, но в одном я уверенна точно: он виновник всех моих ожиданий, всех мечтаний и поражений. Он виновник испытуемой боли и эйфории счастья. А самое главное — он виновник завтрашнего дня, без которого никогда не наступит наше совместное будущее.