Виновник завтрашнего дня (СИ) - Александер Арина. Страница 53

Олег снова надумал побеседовать, наклонившись ко мне как можно ближе и вновь приобняв за талию.

— Что прости? — очнулась, заметив, что все уставились на меня. Но уже как-то иначе. Выжидающе, что ли.

— Я говорю: может, потанцуем? — повторил он свой вопрос, и не думая забирать руку.

— Я… — растерялась, не зная, как поступить правильно. Это всего лишь танец, так ведь? — Можно, — согласилась заторможено, встретившись с одобрительным взглядом Павла Олеговича.

Только прежде чем подняться не сдержалась и посмотрела на Лёшку.

Зря…

Созерцать его улыбку, предназначенную другой — ещё то испытание. А когда его спутница обняла его шею, притягивая к себя для поцелуя — так вообще потеряла связь с реальностью. Сама схватила Олега за руку и потащила в направлении отведенной для танцев площадки, лишь бы поскорее оказаться как можно дальше от демонстрированного безразличия.

— Ты в порядке? — проявил беспокойство Олег, прижимая меня к себе. Я подалась к нему безвольной массой, уткнувшись носом в плечо.

— Да.

— Точно?

— Угу, — сморгнула набежавшие слёзы. Отчаянно захотелось плакать. Тяжело видеть любимого с другой. Тяжело и больно. Особенно понимая, что ему до меня нет никакого дела. Тут вдох сделать невозможно, не то, что танцевать. Ухватилась за Олега, оставаясь равнодушной к заботливым прикосновениям, и едва не вырвала, встретившись глазами с сестрой.

Радовалась она. Настолько откровенно и неприкрыто, что стало противно. Что она там удумала, я не знаю, но уж точно ничего хорошего.

— Влада, — начал Олег осторожно, а я уже напряглась, заподозрив неладное, — я бы хотел поговорить с тобой. Может, прогуляемся немного?

Вот тот момент, которого я так боялась. В глазах Олега столько ожидания… Не знай, чем это всё закончится, согласилась бы, пошла без лишних вопросов. Но теперь, помня о предостережениях Таси и вчерашнем конфликте с сестрой, шарахнулась от Турского, лихорадочно соображая причину для отказа.

Не к кому обратиться за помощью. Куда не посмотри — всем чуждо мое состояние. Никому нет дела до охватившего меня озноба. Ванька не поможет априори. Павел Олегович о чем-то увлеченно разговаривал с отцом Олега. Вика? Ну с ней и так всё ясно. Лёшка… Хрен поймешь, что на уме. Но я успела заметить, с какой легкостью он согнул замершую в руках вилку, стоило встретиться со мной взглядом, после чего подорвался и, спрятав сломанный прибор в увесистом кулачище, зашагал прочь.

Если бы не подозрения насчёт Олега — хрен бы пришёл.

Нутром чувствовал: что-то тут не так. После того, как на днях увидел его с Викой, вернее, как они беседовали за городом в топольках — так и щелкнуло что-то внутри, безошибочно причисляя Турского к смерти Максима.

Казалось бы, два нечужих друг другу человека решили встретиться с глазу на глаз, подышать свежим воздухом, что тут такого? Но… было в их поведении что-то подозрительное. То, что заставило проследить за ними на выходе из казино, предварительно проверив наличие бинокля в бардачке и как можно осторожней, пытаясь не засветиться, сесть на хвост.

Когда Вика, а за ней и Турский, свернули в рощу, Гончаров решил не рисковать и, выждав пять минут, притормозить у въезда.

Жаль, не слышал о чем речь, но благодаря профессиональной оптике имел возможность проследить за их эмоциями, благо, Вика не стояла на месте, а металась между деревьями, возмущенно размахивая руками. Олег ей вторил. Его тоже что-то не устраивало. Видно, что разговаривали на повышенных тонах, потому что лица обоих были красными от гнева. Сначала думал, Турский чем-то недоволен, однако, присмотревшись получше, понял, что ошибался. Вика едва не набрасывалась на него, колошматя по всему подряд, он же стойко терпел сыпавшиеся друг за другом удары. Но когда Скибинская разошлась на полную, попытавшись влепить пощечину, Олег жестко перехватил занесенную для удара ладонь и тоже перешел на крик.

Ссорились они капитально. Гончаров бы многое отдал за возможность услышать их ругань. То, что между ними была связь — определил сразу, ещё с первой встречи.

Сначала думал — секс. Но потом узнал о голубой мечте Олега, и данный вопрос отпал сам собой. Смысл жениться на младшей сестре, когда пылаешь страстью к старшей? Бред.

Потом была мысль — бизнес. Олег устраняет Максима, женится на Владке и… что? Есть прямой наследник — Ваня. Есть та же самая Вика, Владка Скибинскому никто, ей ничего не перепадет в любом случае. Тогда что? Почему его интуиция буквально вопила о причастности Турского к смерти Максима? Почему не доверял Вике?

От всех этих мыслей голова шла кругом.

Хорошо, Скибинский не подгонял, не ограничивал временными рамками, а спокойно выжидал результата. А у него все дороги вели к Олегу. И не придешь, не скажешь: «Это он, потому что моя чуйка так считает». Шутка ли, деловой партнер, крестник, друг семьи. Тут нужны доказательства. Бетонные. Неоспоримые. А где их взять, если после обнаруженной за Владой слежки больше ничего не происходило.

Не став ждать развязки конфликта, уехал первым. Всё что надо и так узнал.

Вернувшись в город, перелопатил море информации, перебрал кучу договоров, надеясь, что причина ссоры кроется в денежном вопросе. И снова остался ни с чем. Копеечка до копеечки, рубль до рубля — всё четко шло наверх. Никаких тебе левых счетов, ни подпольных фирм. Варланов с Гавриловым зорко следили за общей казной. Надумаешь на*бать — окажешься на том свете.

Устав искать чёрную кошку в тёмной комнате, решил набраться терпения и плыть по течению. Главное, не прекращать следить, глядишь, где-то что-то, да и всплывет…

Чтобы пресечь на корню никому не нужные подозрения, прихватил с собой Сабину, крупье из «Арены». Девушка без лишних вопросов согласилась составить компанию, тем более, что о его связи с ней знали многие.

Сабина оказалась весьма непривередливой. Когда Гончарову хотелось снять напряжение — она всегда была рядом, когда хотелось побыть одному — благоразумно оставляла в покое. Не девушка, а мечта. Вот только… сколько бы не занимался самообманом, сколько бы не пытался забыться — всё бестолку. Закрывал глаза — и видел Владу; ложился спать — и представлял её рядом; принимал душ — и вспоминал её несмелые, но такие упоительные прикосновения.

Думал, три недели — достаточный срок для выработки иммунитета. Нихрена.

Чтобы захотеть её всеми фибрами души — многого не надо. Стоило только увидеть и всё… вся выдержка трещала по швам. Знал, что нельзя целовать, нельзя прикасаться… и не сдержался. Теперь медленно сходил с ума от невозможности испробовать на вкус не только манящие губы, но и всю её. Привык, что если уж хотел девушку, то всегда получал желаемое. Ненормально, когда хочешь кого-то так сильно и не можешь заполучить. Сейчас сам себе удивлялся — как только смог сдержаться и не взять её тогда в душе. А ведь многого от него не требовалось: всего лишь стащить с неё мокрые брюки и сбросить с себя полотенце…

Как же хотелось подойти к ней, вдохнуть присущий только ей запах, зарыться лицом в распущенные волосы и облегченно выдохнуть, отпустив и себя, и въевшееся под кожу напряжение. Казалось, нет ему, напряжению этому, ни конца, ни края. Вечно как не одно, так другое. И то, что был вынужден держаться от неё на расстоянии — убивало больше всего.

А ещё хотелось попросить, чтобы спрятала в себя все эмоции. Не выставляла напоказ. Слишком яркими они были, чересчур откровенными. С неприкрытой болью и затаенной обидой.

Снова обидел. Ранил. Ну а как иначе? Когда за каждым твоим шагом только ленивый не наблюдает — особо не разбежишься. Пришлось призвать на выручку едва не всё самообладание, и то, стоило Турскому начать заливать к девушке, полетело это самообладание псу под хвост. Чувствовал на себе её взгляд и внутренне обмирал от невозможности ответить тем же. А если и смотрел, то с максимальной отстраненностью, наигранным безразличием и задавался всего лишь одним вопросом: с каких это пор его стали волновать чужие чувства? Почему заботили сверкнувшие в глазах слёзы, брошенные украдкой мимолетные взгляды? В какой момент это произошло и когда достигло критической точки?