Красный Дракон Империи (СИ) - Панов Евгений Николаевич. Страница 33
— Извне?
— Да. Мне удалось выяснить, что за всем этим стоит одна достаточно могущественная организация, которая уже на протяжении двух веков действует с целью получить мировое господство. С западными странами всё получилось относительно легко, но на пути встала Россия. Все войны, политические и экономические проблемы, революции, всё это в той или иной степени спровоцировано ими. Нас, русских, слишком мало, а природных ресурсов у нас слишком много и отдавать их за просто так мы не согласны.
— Революцию в России совершили большевики, — строго произнёс Киров.
— А кто спорит? Безусловно большевики. Но до них государственный переворот осуществили силы, подконтрольные этой самой организации. Гений Ленина состоит в том, что он сумел разглядеть конечную цель этого переворота и смог взять власть в свои руки. Однако упомянутая организация и его не оставила без контроля. Помните такого деятеля как Лейба Бронштейн, он же Троцкий, он же один из основных ставленников той самой внешней силы? Он привёз с собой из Америки деньги, так необходимые большевикам, и, благодаря этому, встал, фактически, во главе вооружённых сил. То есть получил в свои руки реальную силу и после смерти Владимира Ильича имел реальные шансы встать во главе страны и проводить политику, выгодную его хозяевам. Однако Сталин его переиграл и эти планы пошли прахом.
— И что это за организация такая?
— Это орден иллюминатов. Орден, которого официально не существует, однако его адепты есть повсюду, в том числе и в СССР и, даже, во властных структурах.
— И ты знаешь кто? — Киров стал похож на изготовившегося к прыжку тигра.
— Некоторых теперь знаю. И покушавшийся на Вас Николаев был направлен именно ими. Ему внушили некоторые мысли и он должен был убить Вас. Потом его бы быстро ликвидировали, чтобы, не дай бог, не проснулась его память.
— Кто именно?
— Пока с помощью своих способностей я смог уверенно опознать лишь одного. Имени не назову. По крайней мере не сейчас. Многое надо уточнить и выявить всю цепочку.
— Для этого есть органы НКВД, — продолжал настаивать на своём Киров.
— А вы уверены, что в самих органах не окопались люди ордена? Я вот уверен в обратном. Их там, уж поверьте, как блох на Тузике. Чистить и чистить. И чистить по жёсткому варианту.
— Когда умрёт Сталин? — вдруг спросил он.
— Извините, Сергей Миронович, но этого я ни вам, ни кому-либо другому не скажу. Только самому товарищу Сталину, если он спросит, — я вновь налил себе холодного чая. Блин, да где этот самолёт?
— Бред, — Киров откинулся на спинку стула, — нет, ну бред же! И я этот бред слушаю. И верю. ВЕРЮ, чёрт меня подери!!! — он перешёл на крик. Да его сейчас точно удар хватит. Мужика за последние сутки едва не пристрелили, потом он едва не разбился в падающем самолёте, потом ему сказали, что дело всей его жизни спустили в унитаз. Тут кого хочешь кондрашка хватит.
Я встал и подошёл к нему и положил ладони на его виски.
— Сейчас станет легче, Сергей Миронович.
Подлечил его организм, убрал некоторые затарелые болячки, растворил тромбы в артериях, восстановив нормальный кровоток.
— Смотри-ка, и вправду полегчало, — удивился Киров, — ты и такое можешь.
— И не только такое, — улыбнулся я, — хотя лечить вас, товарищ Сергей, и лечить. Что же вы так безответственно относитесь к государственной собственности?
— К… — он осёкся, — к какой собственности?
— К государственной, народной. Или вы думаете что ваше здоровье, ваша жизнь, наконец, принадлежат Вам? — я слегка, что называется, наехал на него, — вы товарищ Киров, глубоко ошибаетесь. Вы есть собственность народная, собственность Советской власти. И будьте добры к этой собственности относиться со всей ответственностью.
Киров засмеялся.
— Ну, уел меня, уел. Прям пропесочил как на партсобрании.
За окном раздался гул моторов идущего на посадку самолёта. Буквально тут же в дверь постучали.
— Товарищи, самолёт из Москвы прибыл.
— Спасибо, идём, — ответил я, а Киров, посмотрев настороженно на дверь, спросил, — Нас не могли слышать?
— Нет. Даже если бы кто-то стоял прижавшись ухом к замочной скважине и тот бы ничего не услышал. Тем более что никто и близко к двери не подходил.
— Ты уверен?
— Абсолютно.
Уже проходя по коридору к выходу в одной из комнат увидел сидящих там и пьющих горячий чай Сергея Сорокина и Андрея Гончарова, наших, так сказать, коллег по аварийной посадке.
— Серёга, Андрей, вы как здесь? — обрадовался им как родным.
Гончаров лишь пожал плечами, а Сорокин, почему то встав по стойке смирно, ответил.
— Доставили с места аварии и приказали ждать комиссию, для установления степени нашей вины.
— Охренеть, — только и смог произнести я. Люди, можно сказать, посадили неуправляемый борт, спасли ценного пассажира, а им степень вины шьют. И это при том, что на обломках ясно видно следы внутренних взрывов на гондолах крыльевых двигателей. Ладно, разберёмся. Думаю что Киров не даст в обиду летунов.
На лётном поле стоял точно такой же самолёт, как тот, на котором мы вылетели из Ленинграда. Кстати, аэродром мне был знаком ещё по ТОЙ жизни. Был здесь как-то с сыном в музее вертолётов. И вот сейчас, идя к стоящему с работающими двигателями самолёту, вдруг вспомнил тот наш поход сюда, когда Костику разрешили посидеть в кабине самого настоящего боевого вертолёта МИ-28. Восторгу не было предела. Так, предаваясь воспоминаниям я вдруг резко остановился, не доходя десятка метров до открытой дверцы самолёта.
— Сергей Миронович, встаньте позади меня и при необходимости подтвердите мои полномочия.
Киров, внимательно посмотрев мне в глаза, лишь кивнул головой и сместился чуть позади меня. Из салона самолёта выпрыгнул человек в форме НКВД и направился нам навстречу.
— Товарищ Киров, — он вскинул руку к козырьку фуражки. Пижон. Декабрь месяц на дворе, морозец, градусов 20, а он в фуражечке, — по приказу товарища Власика прибыл для вашей охраны и сопровождения. Прошу пройти на борт самолёта.
— Отставить на борт, — включил я командира. А что, как ни как, а ТАМ у меня было звание капитана запаса, спасибо военной кафедре в институте и военным сборам, на которые несколько раз пришлось съездить, — Всем построиться перед самолётом, включая экипаж, двигатели заглушить.
НКВДшник вопросительно посмотрел на Кирова и получил подтверждающий кивок.
— Я вам не подчиняюсь, товарищ. И, вообще, вы кто такой? — всё же решил показать мне мой место.
— Исполнять! — рявкнул я, слегка усилив слова Силой, — кто я такой и кто кому подчиняется выяснять будем не здесь и не с вами. Бегооом!
НКВДшника будто бы ветром сдуло. Сзади одобрительно хмыкнул Киров. Двигатели самолёта смолкли и под крылом выстроились четверо сотрудников НКВД и два пилота. Вот из-за последних и получился весь этот сыр-бор. Ещё на подходе я, уже неосознанно, просканировал ауры всех кто был на борту. И если сотрудники НКВД не вызвали никаких вопросов, то в головах обоих пилотов была знакомая чёрная паутина.
И в это мгновение события понеслись вскачь. Оба пилота каким-то единым синхронным движением выхватили пистолеты и, практически не целясь, что называется от бедра, выстрелили, благо до них было метров пять. Буквально за долю секунды до этого я перешёл на форсаж и успел оттолкнуть с линии огня Кирова. Одна пуля пролетела мимо, а вот вторая ударила мне в плечо. Ощущения были как-будто со всего размаху приложили кувалдой. Чёрт! Больно то как! И убивать этих нельзя. Один из них нужен обязательно живой, но если Силой убью второго, то меня гарантированно вырубит. Вообще странная особенность и надо с этим что-то делать. А сейчас резко сокращаю дистанцию и бью одного из "чёрных" раскрытой ладонью в грудь, одновременно Силой беря второго за горло. Со стороны это смотрелось, наверное, очень эффектно. Слитный сдвоенный выстрел, размытая тень, метнувшаяся к стрелявшим и вот один из них с огромной скоростью летит спиной вперёд и, ударившись о фюзеляж самолёта, безжизненно сползает на снег, а второй вдруг начинает страшно хрипеть и хватается обеими руками за горло, словно его кто-то душит. Всё уже закончилось, когда прилетевшая охрана начала реагировать. Но как же медленно-то…. Блин, я же из форсажа не вышел, вот и кажется что медленно, а вообще среагировали буквально за секунду. Старший из прилетевших схватился за кобуру, а его коллеги достаточно грамотно рассредоточились, при этом не перекрывая друг другу линию огня. Один из них прикрыл собой поднимающегося из снега Кирова.