Чужая жизнь (СИ) - Шмаев Валерий. Страница 18

Вот Степан тронул меня за плечо и поманил за собой. Зашёл он не в рядом находящийся двор, а перешёл на соседнюю сторону улицы и по-хозяйски двинулся через соседнее подворье на огород. В это время на площади опять грохнуло, и поднялся столб пламени. Или броневику или машине крандец. Недаром сходили, прогулялись. Почти тут же защёлкали беспорядочные выстрелы. Вот это похоже на боезапас броневика. Значит и броневик отжил свой недолгий век. Тушить его никто не полезет. Не те у немцев правила.

Через двадцать минут мы подходили к первой точке сбора. Лес начинался почти сразу за посёлком, и отсюда было видна дорога. Степан так же сторожко вёл меня, а я, проникшись важностью момента, старался ему не мешать. Что-то рано я расслабился, надо мне потом спросить, что ему не понравилось в том дворе.

Ага, вот и ребята — Фёдор вырос из тумана, как из воды вынырнул. Я окинул всех глазами. Ристо с Костей со снайперскими винтовками, Фёдор с Мишей с ручными пулемётами, ну и мы со Степаном с автоматами.

О, жук! Я только сейчас заметил, что у него два автомата. Тоже где-то оторвал и ранец у него ещё один спереди висит. Кивнув одновременно всем, я опустился на траву, скинул ранец и, положив сверху него автомат, задал давно мучивший меня вопрос.

— Степан, чего ты в первый дом то не пошёл? — Видно я сказал, что-то не то. Пограничник подозрительно оглядел меня, как будто только увидел, но ответил.

— Так хозяин на крыльце сидел. Ты что не слышал? И табаком пахло, видно курил недавно. — Все настороженно смотрели на меня. Надо выкручиваться. Впрочем, отмазка у меня стандартная и пока непробиваемая. Я как можно безразличнее пожал плечами.

— Ох, Степа, я себя то, не помню, а ты не слышал, не видел. У нас только один пулей в голову шандарахнутый и хорошо, что один. Я сейчас за тобой как собачка на верёвочке шёл, отстал бы, заблудился. Вообще ни на что не реагирую. — Вроде прошла отмазка. Степан, видно только вспомнив, про моё ранение, отвёл взгляд и пробормотал, обращаясь ко всем.

— Не реагирует он. В бою лучше меня соображает. Один раз нам точно жизнь спас, если бы не он убили бы нас у школы, и машину сжёг, и броневик взорвал. Я и не сообразил сразу, а он так себя ведёт как будто в его внутреннем уставе всё по полкам разложено — ни секунды лишней не думает. — Я тут же облегчённо сказал, уводя разговор со скользкой для меня темы.

— Так-то в бою. Там проще. А машину? Как виселицу увидел, руки тряслись хоть какую пакость сделать. Ты мне вот что скажи, где автомат взял? А ранец? Не было же у тебя. — Степан задорно улыбнулся.

— Автомат и патроны у немца, у школы, он чуть дальше в дверях валялся, а ранец в грузовике, на полу. Сам же постоянно твердишь: «не пропадать же добру» — и все пятеро пограничников негромко рассмеялись.

Вот язва, он меня ещё и подкалывает, и не скажешь ничего. Всё правильно — всё в дом. Пусть привыкают собирать продукты и боеприпасы в бою. Ну а теперь то, что меня волнует больше всего.

— Фёдор, как прошло? — Фёдор ответил сразу, видно, что вопрос давно ожидал.

— Хорошо прошло. Лодка, правда, только одна, но тоже четырёх вёсельная, так что поместились все. Сетей только две штуки, больше на кольях не сушилось, а искать времени не было. А так, всё нормально. До леса проводили, дорожку дальше натоптали, в лес ложный след сделали. Всё пучком как ты говоришь. — Ребята опять засмеялись. Ну и ладненько, нашим проще, ждём облаву.

Молодец всё же Степан, если бы не ранец из машины, сидели бы и сосали лапу. Ранец был забит продуктами полностью, даже шмат сала килограмма на два в тряпочку завёрнутый присутствовал.

Пока мы перекусывали, чем немецкий водитель поделился, и распределяли оружие, туман рассеялся. Стали проявляться детали окружающего нас пейзажа, проступил густой перелесок на опушке, убрели по своим делам тучи, прояснилось небо. День готовился вступать в свои права. Очередной бесконечный летний день. А как в предрассветном тумане хорошо было, ни комаров бесчисленных, ни вездесущей мошки, ни надоедливых немцев с финнами, ни войны.

Суматошная стрельба в посёлке закончилась. Хотя отдельные выстрелы из различного оружия ещё иногда проскакивали, но вот утихли и они. Машина тоже, похоже, прогорела, жаль на вторую пожар не перекинулся. Далеко они друг от друга стояли. У Степана нет моего детского опыта, а у меня не было времени во втором кузове нормально пошариться.

Я ждал, что немцы рванут в погоню сразу, всё же разозлили мы их здорово, но прошёл час, затем второй, но ни погони, никакого-то шевеления в нашу сторону не было и в помине. Я уже начал беспокоиться, но к исходу третьего часа на околице появилось несколько фигур. Мелькнули и пропали, как не было.

Вот они — разведчики. Следопыты мать иху! Дорожка следов вывела немцев за околицу, направление нашего движения они нашли, сейчас основная группа пешком подтянется, но я даже не рассчитывал на такую удачу. В посёлке послышался шум моторов и на околицу не торопясь выкатились пять мотоциклов и грузовик.

Вон оно что! Немцы колёса меняли. Собрали-таки из двух грузовиков один и из восьми мотоциклов пять. Ну да мотоциклы я курочил быстро, но не так как на лесной дороге. Там времени у меня было намного больше. Здесь я просто отрывал и резал всё, до чего мог дотянуться, а потом и Степан с Мишей подключились, им тоже такой акт вандализма по душе пришёлся. Я надеюсь и мою гранату под спущенным колесом финны нашли. Недаром они такие возбуждённые.

Мотоциклисты, прокатившись за околицу метров на семьдесят, остановились. Тут же из травы выметнулось четыре фигуры и сели сзади водителей. Странные разведчики. С другой стороны — да. Чего им ноги бить? До леса чуть больше километра, но это они зря. Лень в данном случае, штука не просто вредная, а смертельно опасная.

Попали немцы по глупости собственного командира. Просчитал он нас неправильно. С часовых мы взяли три винтовки, да два автомата, а красноармейцев семеро. Вот и посчитали немцы, что с детьми, плохо вооружённые и ослабленные пленом беглецы, далеко не уйдут, но от посёлка свалят обязательно как можно дальше, а я, планируя засаду, как раз рассчитывал прихватить преследователей на опушке леса. Вот они прямо в нашу засаду и приехали.

Распределено у нас было просто, пулемётчики открыли огонь по грузовику в упор, метров со ста пятидесяти, двухсот. Мотоциклы были значительно ближе, метрах в пятнадцати, двадцати, и нарвались на восемь гранат — каждый из нас бросил по две. В общем-то, и всё. Можно было уходить, но я дал ребятам почесать кулаки.

Расстрел не ожидающего нападения противника, дело увлекательное и крайне полезное. Бой был короткий, но для нас очень результативный. Мотоциклистов разметало по дороге, в живых не осталось никого. Одна граната вообще в коляску попала, и кисть руки одного из мотоциклистов улетела в противоположную от нас сторону.

По машине стреляли пулемётчики. Я запретил брать с собой много патронов, так что и у Миши, и у Фёдора было только по два диска к немецким «ручникам», но этого хватило за глаза. Триста патронов, в каждом диске по семьдесят пять, превратили грузовик в решето.

Ребята ещё стреляли, добивая по второму диску, в паривший пробитым радиатором грузовик и по судорожно и не прицельно огрызающимся из винтовок чудом оставшимся в живых финнам, а я, бросив свой автомат, где перекатом, а где короткой перебежкой, рванул к первым двум мотоциклам. Эти два мотоциклиста чуть вырвались вперёд, и попали под первые наши гранаты, но главное было не в этом, а в том, что я увидел в бинокль.

Он был очень опытным и соскочил с мотоцикла раньше, чем гранаты упали на землю рядом с его мотоциклом, но он совсем не ждал, что у нас есть Ристо. Снайпера карела, да ещё и пограничника, немецкий снайпер не ждал совсем, так что соскочить он соскочил, но пуля попала ему не в лоб, а в затылок. Ристо от метания гранат, я освободил сразу же, как только увидел в бинокль снайпера.

В стрельбе я ребятам проигрываю, поэтому я бросал гранаты и мародёрил. Пока я шарился по трупам, а в основном по багажникам колясок и ранцам, выкидывая из них ненужные мелочи и сгребая продукты и гранаты, Ристо и Костя взялись за снайперки, и количество стреляющих финнов стало быстро сокращаться. Их и так-то в живых оставалось не слишком много.