Чужая жизнь (СИ) - Шмаев Валерий. Страница 24

Очень надеюсь, что пару рёбер мне всё же удалось сломать полицаю, но ничего страшного, часика полтора поживёт и так. Это не самые необходимые в данном случае органы. Чуть позже я и остальные рёбра ему переломаю, вместе с другими костями впридачу. Возмущению Ристо не было предела, он только набирал воздух в лёгкие, но я не дал ему сказать ни слова.

— Красноармеец Ярвинен. Смирно. — Тон и жесткость приказа, здорово отличались от моей уже привычной для всех манеры общения и Ристо, прямо кипящий от негодования до последнего предела, вытянулся по стойке смирно. Все остальные мои спутники недоумённо и с тревогой обернулись на нас.

— Ефрейтор Коляда. Красноармеец Фёдоров. Обыскать пленного. Раздеть догола. Нательное бельё тоже снять. Руки связать сзади, ноги в щиколотках. Вставить кляп. — После чего подошёл к приходящему в себя полицаю, присел перед ним на корточки и дружелюбно сказал.

— Не скучай дружок, я обязательно вернусь, и мы с тобой тоже поворкуем. — Пока ребята выполняли моё приказание, Ристо так, и стоял за моей спиной по стойке смирно. Я же, повернувшись к Фёдору с Мишей, коротко приказал.

— Вы двое, сходите к четвёртой телеге, гляньте, может, узнаете кого — и обращаясь к Ристо.

— Красноармеец Ярвинен. Кругом. Шагом марш за ними. — Ну и сам направился следом.

Последняя телега была накрыта брезентом, поэтому её содержимое не бросалось никому в глаза. Ничего необычного лично я, там не увидел, но ребятам будет наверняка интересно. Самые обыкновенные трупы, двое пограничников и сержант артиллерист. Побои, следы пыток, грязные, окровавленные бинты, босые ступни ног. На трупах присутствовали только подштанники, но покопавшись, я нашёл документы убитых.

Убиты бойцы были совсем недавно, наверно сегодня днём. Ранения старые, а вот побои и пытки свеженькие. Там же в телеге лежало и оружие, причём не только убитых красноармейцев. Было очень похоже, что полицаи выгребли чей-то загашник: два «Нагана» в кобурах, девять «трёхлинеек» и пулемёт ДП с расщеплённым слегонца прикладом. Там же лежали два ящика гранат «лимонок», десятка три других ручных гранат, пара противотанковых, наваленные кучкой обоймы, четыре диска от пулемёта и восемь цинков различных патронов.

Все остальные телеги были завалены содержимым самого обыкновенного лесного хутора. Продукты, тёплые вещи, в том числе женские и детские, тройка охотничьих ружей с боеприпасами и прочие хозяйственные мелочи, даже битая домашняя птица присутствовала. Полный ассортимент, если говорить короче.

Не скажу, что для меня, всё увиденное было чем-то необычным. Сорок первый год. Пора перераспределения материальных ценностей. Райское время для шакалов.

Возмущены мои бойцы очень сильно, а Ристо был просто в шоке. Ходить, смотреть и дышать у него получалось, а вот выражение лица с того момента как он увидел замученного пограничника у него не менялось.

Страшное зрелище прибило невозмутимого карела основательно. Видимо мирный крестьянин за то короткое время, что они беседовали, уже успел качественно продуть своему соотечественнику уши. Единственное, что простой карельский пейзанин не успел сделать, так это объяснить моим наивным комсомольцам, что конкретно вот он, Микку, здесь совершенно не причём, и его просто заставили злые и нехорошие дяди. Пришёл другой нехороший дядя, то есть я, и обломал Микку всю малину.

Я почти уверен, что сейчас эта скотина придумывает новую слезливую историю, которую будет со всем правдоподобием рассказывать. Ничего страшного, пусть сочиняет. Я тоже умею сказки рассказывать. Вот в одной моей сказке он уже с десяток минут, ёрзая всем телом, участвует со всем прилежанием. Сказка называется «покорми комаров». У комаров сегодня праздник и, если Микку будет себя неправильно вести, он будет кормить этих милых лесных пташек до самого утра.

Убитые пограничники были моим бойцам знакомы, эти ребята служили на соседней заставе, артиллериста не знал никто. Впрочем, это не удивительно — вдоль границы всегда стоят приданные части, и артиллерист вполне мог быть из одной из таких частей.

Не давая своим ребятам долго думать, я приказал.

— Фёдор, Костя, копайте могилу, надо похоронить ребят по-человечески. Раздевайте полицаев догола, и сложите в сторонке, потом отвезём трупы подальше и бросим в лесу. Степан, возьми битую птицу, развяжешь сидельцу руки, ноги не надо, и пусть ощипывает. Там ему и скажешь, что, если он меня расстроит, и будет, медленно работать … остальное придумай сам, можешь не стесняться в выражениях.

Затем вместе с Михаилом загоняйте телеги подальше и отведите лошадей пастись. Ристо пойдём, пошепчемся. — После чего отвёл Ристо к воде и, предложив присесть, сказал.

— Ристо. Отбрось эмоции в сторону и приходи в себя. Эта война не просто война, а драка на выживание. Либо немцы нас, либо мы их. Соответственно кто-то с немцами и финнами, кто-то с нами. Твой приятель выбрал свою дорогу и с этим ничего поделать нельзя. Считай, что черта проведена, тот, кто остался за чертой, враг, тот, кто на нашей стороне, враг им. — Ристо сначала молчал, видимо собираясь с мыслями, а затем неожиданно спросил.

— Саша, а ты кто? Ты очень странно говоришь, совсем не так как мы. Ничего не помнишь и в то же время знаешь такие вещи, о которых мы даже не слышали. Ты всё время с нами, но ты знаешь про полицаев, а мы нет. С подполковником ты разговаривал очень непривычно, спокойно, как с равным и настойчиво. Младшего политрука вообще нагло послал, а потом назвал его «малолетним козлом». Никто из нас о таком и подумать бы не смог, а ты спокойно сказал. Ты ему бы это и в лицо сказал. Я это вижу.

Ты сам предложил пойти за семьями комсостава, и ты тогда уже знал про расстрел семей, их ведь утром расстрелять хотели.

Эти штуки с сапогами и гранатами, о них вообще никто не знает, даже старшина. Ты равнодушно раздеваешь убитых и берёшь себе всё, что находишь, не опасаясь особого отдела.

С документами у тебя всё в порядке, Катерина с тобой знакома, но сразу сказала, что это не ты. Она тебя такого никогда не видела, и чувствует, что ты изменился. Что происходит? Как такое может быть? — Я помолчал, собираясь с мыслями.

Да, это они молодцы! Я не особо скрывался не потому, что не думал о последствиях, просто не считал нужным всё время хватать себя за язык, но сейчас надо что-то решать.

— Хорошо Ристо, я всё расскажу, но не сейчас, а когда придём на острова, чтобы не отвлекать сейчас вас ненужными размышлениями и не повторяться дважды. Главное знайте — я не враг, и то, что я делаю для всех нас необходимо для нашей дальнейшей жизни, даже если вам это кажется несправедливым. И на этом пока всё.

Сейчас у нас другие заботы. Я буду допрашивать пленного, а вы будете делать всё, что я прикажу. Это не обсуждается. Разжигай несколько костров, надо приготовить поесть и прокоптить домашнюю птицу. Занимайтесь хозяйством, а с допросом я сам. Не надо тебе и ребятам такое видеть. — После чего встал и направился прямиком к, остервенело ощипывающему трупы невинно убиенных кур и уток, полицаю, голую тушку которого сплошным ковром покрывали комары.

Глава 7

Рассвет. Опять туман тяжёлым, плотным, осязаемым покрывалом лежит на этой грешной земле. Белесая пелена укрывает зелёную траву, тёмную гладь воды и стоящие в густом перелеске телеги. Невесомая пыль укутывает спящих усталых людей и тихо всхрапывающих, и переступающих ногами, во сне, лошадей.

Весь воздух пропитался этой прозрачной и мокрой пылью. Он оседает на моём лице, грязном бинте и вонючей, пропотевшей гимнастёрке, со смазанными, кровавыми каплями на рукавах и подоле. Я не стал переодеваться после допроса, только залез в воду почти до пояса, вымыл и оттёр песком окровавленные руки, да смахнул с гимнастёрки капли крови. Просто ни на что больше не оставалось сил. Уснуть я так и не смог и, отправив стоящего на часах Степана спать, остался бдить, чуть в стороне от стоянки.

Микку оказался весьма упёртым малым. Понимая, что живым я его не оставлю, он цеплялся за любую возможность солгать или увести разговор в сторону, пока мне это окончательно не надоело. То, что от него осталось, я утопил в маленьком бочажке сам, не доверив никому из своих бойцов — им слишком рано смотреть фильмы ужасов.