Путь Стратега (СИ) - Корнелий Луций. Страница 29

А вот правильно выйти на поход оравой в шесть тысяч человек, вовремя добраться куда надо и поставить там укрепленный лагерь…

Этому надо учиться. Долго, упорно и больно.

Три с половиной тысячи самых годных наших солдат идут первыми. За ними по возможности будет подтягиваться хвост в ещё две с половиной. Полторы останется на укреплениях постоянного лагеря. Сначала я хотел вывести как можно больше. До семи тысяч. Однако легион испытывал острую нужду в походных палатках, лошадях и многих элементарных предметах быта.

— Выведем всех… — заявил Геноций. — и у нас будет несколько сотен трупов и толпы больных ублюдков даже если варвары так и не придут нас убивать.

Придется сократить походный корпус. В середине дня первые колонны уже строились, получив все необходимое для перехода. Например фурки. Это такие палки для подвески и переноски снаряжения. Каждый легионер тащил на себе до сорока пяти килограмм снаряжения и вещей. Шли в доспехе, при оружии, готовясь в любой момент принять бой.

(Легионер на марше).

Я наблюдал за этим в режиме стратегии. Зрелище волнительное, как первый полет птенца из гнезда. Выживет или разобьётся о камни? Судьба двадцать первого легиона решиться на той переправе. Возможно, и моя судьба тоже.

Судьба… Ещё месяц с хреном назад это слово казалось мне смешным. Фигней, которой бесконечные экстрасенсы и гадалки в шестьдесят девятом поколении завлекают лохов. Теперь я всерьез рассуждаю о судьбе. Докатились.

Колесница медленно начала движение. Я следовал за авангардом в тысячу бойцов. Той самой усиленной когортой. Её центурионом был Поций Арвин. Загорелый, без пары зубов улыбчивый мужчина под тридцать пять, которого я окрестил про себя Ливси. Примас центурион первой когорты это очень важное звание. Иерархия центурионов была одновременно проста и запутана как сюжет Гомотрона. Самый старший это примас центурион первой когорты, за ним примас второй и так далее. Просто? Вроде да. Но секундус центурион второй когорты подчинён не только своему примасу, но и секундусу первой. На практике, конечно, они редко взаимодействуют.

По дороге ко мне подъехал центурион Дацинис. Примас четвертой когорты.

— Стратег, помните я как-то заводил речь о своем племяннике, Севине Дацинисе?

— Не помню. — признался я. — А что с ним?

— С ним все хорошо. — неловко усмехнулся Дацинис. — Я просто слышал, что вы оказались здесь чуть ли не с неба. Откуда-то из очень далекой страны… Не совсем уверен в правильности слухов, но родственников у вас в Империи нет.

С неба? Вот тебе и сарафанное радио да сломанный телефон. Интересно, как далеко от реальности смогут уйти эти слухи? Получится ли в конце Гоголь на столбе? Ну ли Гоголюс поверх колонны на местный манер.

— Верно. Родственников в империи у меня нет.

Только бы он не предложил мне жениться на какой-нибудь своей сестре. Ну тогда скажу что подумаю. Мол не делаются такие дела быстро.

— Очень сочувствую вам, стратег. Оказаться в чужом мире без родни… Но раз у вас нет молодых родственников, думающих о военной карьере, то не могли бы принять в контуберналы моего полемяника?

Контубернал это что-то типа местной версии адъютанта-оруженосца. Типа подай, принеси, передай. И что мне ответить? Не является ли этот Дацинис частью заговора? А хрен знает.

— Что ж… — ответил я с многозначительным видом. — Это можно устроить. Однако контубернал мне не особо требуется. Так что беру вашего племянника, но работы для него будет немного.

Выслушав благодарности, я вновь мог спокойно сосредоточиться на боли в спине и плечах. Шлем с меня сняли. А вот броня осталась. И останется до конца похода. Такие местные военные традиции, заменявшие письменный устав. Правильные парни в походе по землям потенциально опасным броню снимать не должны. Это можно только на привале за укреплениями лагеря. Болит спина? Так надо. К боли пора бы и привыкнуть. Анестезия у полевых медиков не очень, да и вечно заканчивается. А вынимать стрелу из человека не привыкшего к боли та еще морока…

Когда мне надоело терпеть боль в одиночестве, я подозвал центуриона Поция Арвина и спросил у него о переправе, которую предстоит защищать.

— Три моста. — ответил он. — У ближнего к нам застава с наблюдательной вышкой и укреплениями. Серьезную осаду не выдержит, но голыми руками их не взять. Гарнизон сплошь худшие из лимитанов. Строевой службы не знают. Но возглавил их человек с боевым опытом. Тилль по прозвищу Копейщик. Служил он на Востоке центурионом ауксилии. Тоже охранял границу. Но был разжалован и сослан сюда.

— Ворует? Пьет? Ворует выпивку? — поинтересовался я.

— Нет. Там история щекотливая. Смешная и гадкая. — уверил Поций. — Он покупал у местной ведьмочки приворотные составы и подмешивал их разным знакомым дамам. Незнакомым тоже. Жалоб, что интересно, не было. Видимо всем все понравилось. Но после ареста ведьмы, она сдала клиентов.

— И его так серьезно наказали?

— Первый раз обошлось штрафом и порицанием. Учли военные заслуги. Но через год поймали ещё одну ведьму, потом ещё и ещё… Тилль закупался у всех. Причем в масштабах невероятных.

— Упорный. Важное качество для солдата.

— Афродизиаки, составы из львиных чресел, талисманы привлечения суккубов. — перечислял Поций. — Фалосы из дерева, стекла и металлов, какие-то жопные затычки с драгоценными камнями и хвостами животных. Говорят, срамный арсенал занимал целую комнату.

— Серьёзный подход…

— Да. На месте варваров я бы ему в плен не сдавался.

На двухчасовом привале солдатам выдали увеличенную пайку. Такая вот замена пиру в честь основания легиона. Больше мяса и вина. Я же подкрепился чечевичной похлебкой с курицей, а к алкоголю не притронулся. Слишком активно последние дни болел желудок. Я надеялся, что пресная диета поможет, но положительной динамики не замечал. Слишком много стресса. Гадство.

Всего за день мы прошли около тридцати километров. Сил у солдат было пока вдоволь. Вечером передовые отряды начали обустройство ночного лагеря. Он окапывался неглубоким рвом. Всего метр в глубину и полтора в ширину. Плюс небольшой вал, усиленный хитрой конструкцией из кольев. Казалось бы, не Великая Китайская стена, но сразу ворваться в лагерь такая преграда не позволит, даже если её будет оборонять небольшой отряд.

На дно рва ставили колючки. Конструкция проще некуда — деревянная палочка забивается в мягкую землю, а сверху из нее торчит железный шип, да ещё и с боковым крючком. Очень неприятно на такое наступить. Я видел на что способны такие простые ловушки и какие страшные раны наносят. Почему видел? Разумеется нашлось двое дебилов, умудрившихся на них напороться по темноте. И ведь пришлось тащить их с собой. Отправлять обратно в большой лагерь очень рискованно.

Несколько раз мы замечали варварских разведчиков. Не из Гератов, а уже знакомые мне Скавады. Конечно, от нас они держались за километры. Однако похоже налетчики уже поняли, что кавалерии у нас нет. Вот и чувствовали себя как дома. Есть такое модное выражение: я в поиске. В поиске себя, идей, новых впечатлений. Скавады тоже были в поиске. Высматривали где и кого можно грабануть.

— У них лагерь ближе к горам. — заявил Геноций. — Где-то там собирают награбленное. Сюда турм шесть легионной конницы… От ублюдков бы клочки полетели.

Но турмы у нас было две и те сырые. Утром меня ждали потрясающе новости. Четверо всадников из этого новонабранного отряда снова стали пехотинцами. Они на ночь стреножили своих коней. То была вполне нормальная практика для легиона. Две ноги животного связывались так, чтобы можно было ходить, но медленно и недалеко. Оказалось, что варварские кони к такому не приучены. Пытаясь освободиться они стерли себе ноги до мяса. Один из тех четырех несостоявшихся всадников философски заметил, что кони, как их бывшие хозяева, свободолюбивы и глупы. Геноций отправил его на сортирные работы за потерю лошадей и дал десять ударов палкой за лишнюю болтовню.