Опасные маршруты - Оруэлл Джордж. Страница 5

Обескураженные лица потерпевших, неожиданный крах золотоискателей, действительно, не выражали ни тени надежды. Как только собрались они вместе после постигшего их несчастья, выслушали заключение Кульбая, неизменного консультанта по вопросам таежного быта, относительно Хонхолдоя и его лошади, – так и свесили головы. Даже словами не обменялись: до того положение казалось всем одинаково безнадежным…

Впрочем, сам двадцатилетний Кульбай, которому не было знакомо отчаяние, не торопился примкнуть к умозаключениям товарищей. Дикаря, выросшего среди вечных опасностей таежной жизни, всякие затруднения только побуждали к изобретательности. А тут еще, на его счастье, уцелела его кремневка с тремя зарядами, и громадный охотничий нож при нем, на поясе. Можно пока и не унывать.

– Сделать надо огонь, а потом смотреть! – неожиданно предложил он товарищам.

– А спички где? Огниво где?.. – злобно отозвался глава отряда, рыжий верзила Захар, типичный «чалдон», акклиматизировавшийся в тайге и видавший виды.

Эти первые подсчеты катастрофы должны были прозвучать последним и окончательным приговором для группы людей, возвращенных капризным случаем в первобытные условия жизни, но дикаря они даже развеселили. Он не без гордости и с осанкой полубога бросил белым товарищам:

– Когда надо – дерево огонь дает, только долго, а мы можем скоро брать!..

С заметной вспышкой изумленного любопытства, все, кроме бурята, взглянули на него.

Кульбай наломал ветвей ерника, приготовил сушняка и добыл из-под камней сухого мха. Когда устроенная, таким образом, основа для костра была готова, он оторвал от мокрой рубахи лоскут, натер его порохом и воспламенил при помощи кремня и ножа.

Через четверть часа пламя огромными языками лизало холодный воздух, а продрогшие люди сплотились вокруг. В этот момент они, как древние люди, чувствовали сокровенную сущность огня, и не только через тепло, но и через свет его, чувствовали, как согревается тело и обновляется настроение. Почему они так безнадежно упали духом? Ведь вода в речке может спасть, и они извлекут со дна заветный вьюк с провизией и инструментами. Золотой ключ, привлекший их, отсюда уже близко, и они могут еще взять то, за чем шли… А все-таки жаль, что не предусмотрели! Во время половодья, после сильного дождя, рисковать переправой не следовало бы. Но опять-таки думали, что принятых мер достаточно будет для успеха. Плот соорудили двухрядный и сами вооружились шестами. Как тут не надеяться было перемахнуть до другого берега каких-нибудь пять сажен? Но это бешеное течение, что так сразу рвануло, как только отчалили; а потом этот проклятый утес, неожиданно вынырнувший из воды за кривуном! Впору было самим спасаться вплавь, благо раздеты были, а разбившегося плота никто в суматохе и не видел. Не видели больше и Хонхолдоя, плывшего на привязанной к плоту лошади. Только потом Кульбай, собирая зацепившуюся за прибрежные кусты одежду, нашел его следы на берегу и свою кремневку, взятую им для переправы.

– Если бы были лошади, – глухо и сокрушенно отозвался Захар, – то было бы еще полбеды. С мясом можно было бы не то что выбраться из тайги, а еще и поработать…

– Коня кушить – да мало-мало ладно! – подхватил реплику больше всех потерявшийся Базар. – Шорт Хонхолдошка!.. Боялся голод и бежал один…

Высушив собранную одежду и распределив ее поровну между всеми, компания занялась заготовкой дров на ночь. Спать легли на площадке, под вековыми соснами, окруженные пламенем четырех огромных костров, но уснули не сразу, мучимые мыслями об ужине и долгом чаепитии с трубками, за беседой…

Восходящее солнце застало всех уже на ногах. Вода в речке за ночь спала четверти на две, день обещал быть ясным, а Кульбай из выдолбленной плиты сланца соорудил посуду для кипячения воды и набрал листьев известного ему чаеподобного кустарника. Черпак не трудно было сделать при наличности хорошего ножа, поэтому чаепитие было обеспечено. Мало того, Кульбай предложил командировать его на охоту, что сулило уже кое-что посущественнее.

Может быть, дело и исправится… – мелькала у всех ободряющая мысль.

Часы текли. Не ели уже больше суток и вновь вернувшееся пессимистическое настроение от возможной гибели провизии и инструментов перешло и на предприятие Кульбая… Какой здесь зверь? В этой части тайги никогда не промышляют ничего, кроме соболя… Вот уже сколько времени, как он ушел, а выстрела не слышно. Голод же чувствуется все сильнее. Ведь немало их брата пропадает в тайге от голодной смерти!..

Все сидели молча вокруг ярко пылавшего костра, только веселое потрескивание дров нарушало немую и гнетущую тишину глубокой тайги. И огонь уже более не веселил…

Под влиянием мысли об ужасах угрожающего голода, они избегали даже смотреть друг на друга… Бежать? Но куда? Тайга безбрежна, как море. Да и надолго ли хватит сил?..

Вдруг в горах грянул выстрел. Гулкое эхо подхватило его и далеко разнесло по тайге. Это мог быть торжественный салют грядущему насыщению!..

Мгновенно вскочили они с мест с сверкающими счастьем глазами, как будто пуля охотника не могла впиться в каменную грудь мертвого утеса вместо живого мяса! Но скептицизму здесь не было места. Через минуту все бежали на выстрел. В этот самый момент, верстах в двух от стана, на горе, между глыб седого утеса, стоял Кульбай с дымящимся ружьем. Пристально и восторженно смотрел он, как по обрыву противоположной горы, отделенной от него узким ущельем долины, катился окровавленный олененок, судорожно корчась и цепляясь за выступы камней… Никогда до этого молодой тунгус не переживал такого восторга и гордости, какие охватили его теперь…

Через час он уже шествовал к месту стоянки, как герой-триумфатор, во главе торжественной процессии тащивших добычу товарищей, и рассказывал, сколько времени он выслеживал осторожное животное, как преследовал, крадясь ползком за утесами, и, наконец, застрелил.

Ликование было бесконечное, а по прибытии на место началось настоящее пиршество. Ободрать и выпотрошить убитое животное, для такой усердной компании, было делом всего нескольких минут. Вскоре долго бездействовавшие челюсти работали уже без остановки. Кульбай, как герой события, получил лучший кусок – печенку, и, едва согретую на огне, терзал ее острыми зубами. Другие ели мясо – кто зажаренным на вертеле, кто запеченным на углях. У кого на что хватало терпения.

Неожиданное и обильное насыщение, закончившееся чаепитием, настолько благотворно отразилось на самочувствии компании, что послышались даже шутки и остроты по поводу их сокрушения о будущем, когда есть ружье и хороший охотник. Да и вода с каждым часом спадает и светлеет, так что завтра же станет возможным достать вьюк. Не разделял общего увлечения только Кульбай, но ничего не высказывал.

Легли спать, с намерением уснуть скоро и крепко. Костры разложили, не жалея дров, да и ночь была теплая, что радовало всех. Между тем теплота эта оказалась предательской. С полуночи восточный ветерок стал нагонять тучи на ясное небо, а перед светом оно обложилось ими сплошь, и благодатный весенний дождь оросил молодую зелень. Разом отлетели надежды, навеянные удачей Кульбая и быстрым падением воды в речке. Дождь был не грозовой и обещал затянуться…

Положение становилось серьезным. Новая прибыль воды грозила похоронить вьюк навсегда. Во всяком случае, сидеть здесь в надежде на его извлечение было бы верхом неразумия. Не ожидая дня, решено было сейчас же слегка подкрепиться и отправиться в путь. Мясо было испечено на месте, и товарищи, прикрываясь остатками мокрой одежды, не мешкая зашагали назад. Об оставшемся золоте теперь уже никто не думал…

Дождь шел весь день с небольшими перерывами, и путники, промерзшие и голодные, остановились на первый ночлег верст за тридцать от кладбища своих надежд. Дорогу выбирали напрямик, через хребты, и шли девственной целиной тайги, почти не отдыхая. Одежда на некоторых представляла теперь одни лохмотья, а лица осунулись у всех. По счастью дождь к вечеру перестал, и шалаша можно было не делать. Сейчас же добыли огня по способу Кульбая, развели костер. Тепло и жалкие крохи пищи опять слегка подбодрили голодных и измученных людей. Ведь, остатками мяса они могли продержаться, хотя с трудом, еще дня два, а за это время должен же Кульбай, – такой хороший охотник! – добыть что-нибудь? Два заряда у него еще есть… Да и идут они теперь уже в «жилых местах», к людям…