65 метров (СИ) - Ахметова Елена. Страница 39

Куда важнее, что Матхаи едва ли мог приготовить дурман для Миты где-нибудь в лабораторном автоклаве, с бухты-барахты, из утренней росы и дыхания единорога. У него было оборудование, ингредиенты и отработанная рецептура.

А значит, была ещё и сеть сбыта. Здесь, на моей платформе. Как знать, сдаст ли он ее всю?

И какая часть персонала станции выпадет из работы в ближайшие недели, страдая от ломки? Или Матхаи все же хватило ума не гадить там, где он жил, и наркотики сбывались только на кораблях, пролетавших через «Морскую ступень»?..

Ответов у меня не было — как, наверное, и у Светланы. Криминальная шабашка моего химика проходила по другому ведомству и грозила визитом уже третьего по счёту следователя. А то и оперативника под прикрытием, чтоб точно никто не заскучал…

Я крутила в голове эти мысли, как заевшую песенку на повторе. Просто чтобы не слышать другие.

Терзаться из-за отлёта Ростислава не было никакого смысла. Я в любом случае не могла повлиять ни на его планы, ни на сложившееся обо мне впечатление, сколь бы оскорбительным оно мне ни казалось. Оставалось разве что отбросить эту проблему как нерешаемую и незначительную, а сконцентрироваться — ну, вот хотя бы на работе с комиссией от реестра стартовых площадок.

Но сконцентрироваться не получалось.

Откуда-то ведь взялись эти «мы», о которых Ростислав хотел поговорить? А я, дурында вспыльчивая, даже не выслушала, что у него на уме! И ведь не помчишься же сейчас его догонять и расспрашивать, мне и в самом деле пора идти!

Только придумав эту дивно удобную отговорку, я спохватилась, что идти и в самом деле пора. Почти весь отведенный мне час личного времени я провела в душе, сосредоточенно пялясь в стену. Спасибо хоть воду не забыла пустить!

Из санитарного отсека я выскочила пулей, пытаясь одновременно застегнуть смартфон на запястье и вытереть голову, поскольку ещё наивно надеялась поесть. Конечно же, если бы никто не увидел скачущую сайгаком начальницу с вороньим гнездом на голове, это было бы слишком хорошо. Со мной такого произойти не могло.

Поэтому на кухоньке сидели Дирк и Ракеш, явно недовольные компанией друг друга. На придвинутом к подоконнику столике медленно, но верно остывала большая термокружка. Почему-то только одна.

— Я же сказал, что мы невовремя! — прошипел Ракеш и предпринял попытку испариться, но был беспардонно пойман за лямку рабочего комбинезона.

— Мы невовремя? — уточнил Дирк, не спеша отпускать свою добычу. — Час уже прошел, я подумал, что ты захочешь выслушать отчёт о техническом состоянии станции, прежде чем встречаться с представителями реестра.

Я проследила за его взглядом и застегнула верхнюю пуговицу на блузке. Полотенце тут же съехало на плечи, и я не стала его поправлять.

— Очень предусмотрительно, — одобрила я.

— Нет, это логично, — усмехнулся Дирк. — Предусмотрительно — вот это, — он с апломбом подсунул мне термокружку.

Принюхалась я не без опаски, но там оказался самый обыкновенный бульон — кажется, куриный, — с зеленью.

— Нет, это — гениально, — блаженно выдохнула я, отпив из кружки, и выразительно сощурилась на Ракеша. — Ну, о чем мне следует знать? Сколько сейчас на станции мест, куда не стоит пускать комиссию?

— Только одно, — как-то на удивление неохотно для столь оптимистичного показателя отрапортовал Ракеш. — На техническом уровне у седьмой сваи арматура окончательно проржавела.

Бульон резко утратил всякую привлекательность.

— А каким образом это выяснили? — настороженно уточнила я. — До следующего цикла обслуживания ещё полторы недели, туда никто не должен был спускаться!

Ракеш отвёл взгляд. Дирк замешкался, и я с мрачным видом отставила термокружку, в одно мгновение потеряв аппетит.

— Ну, — хмуро произнесла я, — и кто оттуда сверзился?

Глава 19.3

Дирк преподозрительнейшим образом отвернулся. Ракеш же, по всей видимости, за сплетнями на станции и моими повадками за последние дни особо не следил, а потому раздражённо отмахнулся:

— Да тот верзила с «Фалкона» на кой-то черт сунулся уединения искать. Как только не расшибся, там же высота под двадцать метров…

— Девятнадцать семьсот, — зачем-то поправила я и тяжело оперлась о спинку свободного стула. Колени ощущались так, будто вместо нормальных суставов мне подсунули какое-то недоразумение из подмороженной ваты. — Он?..

Ракеш пожал плечами.

— Понятия не имею. Его выловили минут десять назад, Дирк меня уже сюда тащил чуть ли не волоком, — недовольно пробурчал он. — Я даже дыру замерить не успел, так только, на глаз прикинул, что не меньше метра в диаметре.

Надо думать. Иначе Ростислав застрял бы к чертовой матери, и мы тут все по-дурацки хихикали, а не прятали глаза, не зная, куда деваться и что думать!

— Вызовите полноценную медицинскую бригаду с материка, — велела я и сжала в пальцах спинку стула. Боль под ногтями помогала сосредоточиться. — Удар такой силы мог спровоцировать внутренние повреждения, при поверхностном осмотре этого можно не заметить.

Не говоря уже о том, что теперь капельницы от отравления понадобятся не только капитану Соколову. Ростислав же наверняка нахлебался морской воды — да так точно подгадал на пик цветения ядовитых водорослей, что нарочно не придумаешь!

— Уже сделано, — тут же отчитался Дирк.

Я нервно кивнула и кое-как выдавила из себя благодарную улыбку.

Нужно было взять себя в руки, выслушать Ракеша и идти на встречу с представителями реестра. Помочь Ростиславу на данном этапе я все равно больше ничем не могла, так почему бы не разгрести пока последствия излишней скандальности капитана Соколова?..

Здравый смысл подсказывал, что именно так и нужно поступить. Не путаться под ногами у штатного медика, не действовать на нервы вызванной бригаде и вообще держаться подальше и от Ростислава, и от «Фалкона». И дурацкое чувство вины запихнуть куда-нибудь поглубже!

Но отвлечься все никак не получалось, и тут мне на помощь внезапно пришла родня.

Поначалу, увидев на экране смартфона скромно улыбающуюся Фаю, я хотела сбросить вызов и вернуться к работе, поскольку небезосновательно полагала, что говорить нам больше не о чем. Я знала, что двигало кузиной (надо бы, кстати, исключить ее из завещания), она считала меня туповатым чёрствым сухарем, которому прибыль дороже детей. Что тут можно обсуждать? Четыреста способов относительно честного отъёма денег у владелицы станции? Едва ли Фая звонила, чтобы принести извинения и сообщить, что прямиком из мест лишения свободы отправится в монастырь, замаливать грехи…

Как выяснилось, я упустила ещё одну тему для беседы, куда более вероятную.

— Их убьют, — сообщила Фая сиплым шепотом. Глаза у нее были сухими. Истерику выдавали только опухшие веки да сеточка лопнувших сосудов на белках — камера смартфона размывала их в сплошное красное пятно, и казалось, что со мной говорит разгневанный демон, вселившийся в отчаявшуюся женщину. — Моих близняшек убьют. Из-за тебя!

Я растерянно хлопнула глазами.

То есть Матхаи Кападия всё-таки дал показания, и затея тети Алии и Фаи теперь доказуема. Правда, я затруднялась определиться, рада я этому или нет.

— Что молчишь?! Нечего сказать? — Фая повысила голос, и он моментально сорвался. — Хладнокровная ты су…

На отбой нажала не я, а Дирк, перегнувшийся через стол. Ракеш сидел тихо, как мышка, но уши развесил, как слон.

Я подобрала край полотенца и спрятала в нем лицо. От влажной ткани пахло кондиционером для белья и моим шампунем, но привычная лавандовая отдушка ничуть не успокаивала.

— Дирк, — неразборчиво пробурчала я в полотенце, ненавидя сама себя за эту минуту слабости, да ещё и при свидетелях, — узнай, что можно сделать, чтобы Фаю не отправили на принудительный аборт. Свяжись со мной, как только будут новости.

Вместо ответа он вышел из-за стола и обнял меня за плечи — прямо вместе с полотенцем. Я вздрогнула и уперлась ладонями ему в грудь, не позволяя прижиматься плотнее, но всё-таки прикрыла на мгновение глаза и выдохнула. Поддержка есть поддержка — даже если её выказывают вовсе не так, как хотелось бы, от нее все равно становится чуточку легче.