Старые раны (СИ) - Артемов Александр Александрович. Страница 22

— Да.

— Ну, тогда ложись спать. А я покараулю, пока Леший не вернется.

…

— Крысолов? — подал голосок Васса через некоторое время. Креса уже почти сморило. Он сидел и бросал палочки в жаркое пламя. Это его успокаивало, и он почти и думать забыл обо всех тревогах.

— Что? — шепнул он от чего-то. Очень не хотелось говорить громко.

— Ты караулишь его?

— Да. Спи уже.

— Я не могу уснуть.

— Бери пример с Ады. Она не думает обо всех этих глупых вещах, которые тебе наговорил этот Леший.

— Она вообще не думает, ей проще.

— Ремня захотел?!

— Нет!

— Между прочим, ты даже не извинился за свой поступок.

— За какой такой поступок?

— Ты забыл Шкурный дом и наш с тобой… разговор?

— Нет, но это совсем другое! Я хотел…

— Проехали… — вздохнул Крес. Он накормил костер последним прутиком, аккуратно прилег на лежак к Аде, чтобы она — не дай Сеншес — не проснулась. Ее волосы пахли садами и вечерами Кирии… ну, и месячным потом — куда ж без него. Из-за всех неприятностей они даже не помылись, как следует. А ведь когда еще представиться такая прекрасная возможность?

Как хотел бы он сейчас вдохнуть ее запах полной грудью… Но еще разбудит ненароком бедняжку, и тогда веселый вечерок не утихнет до рассвета.

Сон начинал овладевать им, уши заполнялись веселыми разговорами и звонким девичьим смехом.

— Теперь твой черед караулить, — буркнул он сквозь сон. Только бы не потерять эту славную ниточку и остаться там подольше… Зеленые лампы… Голоса…

— Мой? Ты же привык спать в один глаз?

— Да, но ты же не можешь уснуть, думаешь. Вот и думай. Толкнешь, когда припрется Леший.

— И ты собираешься просто так… — хотел что-то сказать Васса, но промолчал. Крес опустил веки.

Зеленые лампы, разговоры, блестящие глаза и вино. Он и она юны и любят друг друга.

* * *

Утро началось, как обычно.

— Крысолов! Крысолов! — зашептал Васса прямо в ухо, тряся его за плечо.

Крес вскочил, не особо понимая, где находится и что происходит. Вокруг темень такая, что ему сперва подумалось, что он ослеп. Но нет — костерок еще слегка краснел угольками, а до утра еще жить и жить — горизонт был темнее некуда.

— Что случилось?… — забормотал Крес, сжимая гулящую голову.

В какой-то момент — он упустил в какой именно — вино и веселый смех, сменились криками и болью, покатились в черное болото, заполненное страшными стонами. Он до упаду плясал в каком-то дьявольском хороводе, взявшись за руки со странными существами без лиц. Под ногами копошилось что-то холодное и склизкое, иногда страшно колючее. Он пытался отыскать Аду, но хоровод раскручивался все сильнее, пока не превратился в адскую круговерть, в водоворот, который мешала помелом бабка Болотиха и страшно хохотала при этом. Прежде чем Васса вырвал его в реальность, девушку он все же отыскал, но ужас от своей находки преследовал его и наяву.

Глава IV. Голод

Она пришла в себя глубокой ночью, полная луна наблюдала за ней через широко раскрытую дверь. Как же холодно! — облачко, вырвавшееся изо рта, лизнуло ее в нос; все тело ломило — нитсири почти не чувствовала собственных пальцев. Печь еле теплилась, так и околеть недолго. А где Жу? Девочки на месте уже не было.

Постель была еще теплой — должно быть, девчонка упорхнула совсем недавно, ее еще можно поймать. Как же тепло в этом крохотном, покинутом уголке… С каким бы удовольствием она сейчас прыгнула бы в эти пахучие шкуры и забылась в сладком сне. Казалось, нитсири способна проспать целую вечность и еще немного. Нет, снова в холод, снова на улицу. Где девчонка?

…а зачем она тебе? Ты же отказалась использовать ее по назначению?

Нет! Она должна найти псоглавку. Жу. Жу, где ты?

Нитсири прихватила пушистую шкуру и набросила себе на плечи, но это мало помогло. Холодно. Было так холодно, как не было даже в лесу. Отчего же в этом доме так холодно?

Она защелкала пальцами и испугалась, что сломает их, как две спички. Подбросила еще веточек в печку, но угольки никак не желали разгораться. Сеншес, у нее нет времени на все эти глупости!

Оставив огонек пожрать новую долю хвороста, Викта бросилась на улицу.

Круглая луна висела высоко в небе и била бледными лучами в глаза. Приветствовала ее, наверное.

Луна! Луна, ты видела тут сбежавшую дурочку? Нет ответа, и Викте как обычно пришлось самой решать свои проблемы. Где же девочка-пслоглавка? Нитсири-полуночница бросилась в одну сторону, в другую — никого.

Опять по шаткому мостику на ту сторону? Ночка была ветреная, Викта слышала, как злой ветер качал ветви уснувшего дерева, и угрожал отправить ее мягкое тельце прямиком в пасть-пропасть. Почему бы ей не вернуться домой и не засунуть нос в те заманчивые шкуры? Девочка просто побежала на улицу пописать. Сделает свои дела и вернется, чего она разволновалась? Ты ей кто, мама?

Викта не слушала голоски, копающие ямку в ее больной голове, побежала к мостику и стала перебираться на ту сторону. Испугалась только на середине, но назад идти было уже глупо. Только вперед. Жу! Жу! Как высоко и страшно, мама!

Оказавшись на твердой земле, Викта не смогла сделать и шагу. Где искать псоглавку? Деревня сейчас представала ей громадным, вечно черным лабиринтом, и в каждом проходе она рисковала грохнуться, навернувшись с очередной лестницы и улететь в долгий полет. Там внизу ее поджидала Яма.

От этого слова у нее забегали мурашки по спине. Яма. В Яме затихли и ждут ее. В Яме жила Тварь.

Внизу. Мы. Внизу мы, нитсири. Посмотри глазками на нас.

Викта встала на колени, подползла к краю платформы и обомлела. Под деревьями действительно что-то было. Яма была полна чем-то, что-то копошилось в ней, словно это был муравейник полный жизни. И все его обитатели ждали — когда же нитсири шлепнется к ним в ручки. В Яму, как в рот. Ам! — и нет глупышки.

Нитсири сдерживая внезапно подступившую панику, убралась от края подальше и свернулась калачиком прямо на досках. А что если они ее видели? Нужно срочно бежать обратно! Где девочка? Где Жу? Жу! Ай, услышат…

И вот она увидела ее случайно. Псоглавка стояла прямо над ее головой, почти на самой вершине рефа и неотрывно смотрела вниз. В Яму. А обитатели Ямы тянули к ней свои крючковатые пальцы и просили ее поторопиться и прыгать к ним. Вот одна нога псоглавки уже застыла в свистящем воздухе.

Сердце Викты мгновенно ухнуло и задрожало в каком-то припадке. Она бросилась к лестнице и бежала не разбирая дороги, перепрыгивая и перелезая через две ступеньки, непрестанно рискуя оступиться и самой полететь вниз, в руки чудовищ, которые жаждали закусить псоглавкой, но и нитсири им тоже наверняка сгодится. Каким-то чудом она карабкалась в правильном направлении, раздирая легкие морозом и повторяя «Жу! Жу!» безмолвными губами.

И вот она уже на платформе и вот перед ней худенькая фигурка с распущенными волосами, которые хватает озорник ветер. Еще удар сердца, еще короткий вздох и вскрик, и псоглавка летит в пропасть.

Викта рванула за ней, оставив благоразумие еще на лестнице, и выбросила вперед руку. Вот-вот ее ладонь, и нитсири словно коршун вцепилась в рукав.

Сеншес… Она такая маленькая, но такая тяжелая! Дай ей силы вытянуть дуреху обратно.

Ткань трескалась, нитки расходились по шву. Викта сжав зубы до треска в голове, тянула ее на платформу, перехватывая за одежду. Девочка не сопротивлялась и не помогала ей. Просто висела в воздухе, болтая ногами. А они дрожали и ревели от ненависти к глупой нитсири, которая лишает их законного ужина.

Нет. Не сегодня. Жрите друг друга, если хотите, твари.

Викта тянула девочку, почти не чувствуя больных мышц и страшной усталости. Еще немного и ноги Жу оказались на твердой земле, и ветру пришлось подавиться.

Нитсири оттащила безвольное, податливое тельце, как можно дальше от края. Жу трясло, ее било, она брыкалась, и Викта с трудом могла совладать с ней. Нет, девочка не пыталась вырваться и броситься в объятья смерти — ей казалось, что она уже в руках у чудовищ, они готовятся разорвать ее на части. Она открыла черные, блестящие от ужаса глаза и увидела Викту, которую трясло не меньше.