Берег Хаоса - Иванова Вероника Евгеньевна. Страница 29

Я не из таких, увлечённых и умелых. Для меня taites – лишь инструмент, своего рода костыль: как бы он ни был удобен и хорош, свободного бега всё равно не подарит. Но и вершить судьбы людей мне тоже не по нутру. То, чего я хотел бы больше всего на свете, свершиться не может: собственная судьба мне не подчиняется. Конечно, в отместку можно было бы ломать чужие жизни, но... Мне это попросту скучно. Потому что сломать легко, было бы желание. А вот построить... Тут одним желанием и старанием не обойдёшься, нужны умения, бесконечные пробы и искреннее удовлетворение от достигнутого. Иногда подобное удовлетворение настигает и меня. Например, вчера, когда закончил плести кольцо «свидетельства»: несколько минут чувствовал себя чего-то добившимся. А потом очарование чуда прошло, и я равнодушно отложил сплетённое в сторону. Есть ли смысл цепляться за прошлое? Никакого. Особенно если прошлое само отказалось от вас...

Так, что я хотел получить от Управы? Вспомнил.

«Ллавану Управы Академического Регистра. Приветствую и свидетельствую своё почтение, heve! Не откажите в любезности сообщить, проживают ли в поселении, именуемом Кенесали, выпускники Академии, и если проживают, то с какими записями в грамотах они закончили обучение. Полученные сведения обязуюсь хранить в тайне от лиц непосвящённых. С непреходящим уважением, heve Гоир.»

Теперь осталось только получить подпись и личную печать.

Ллаван прочитал моё творение и укоризненно встопорщил усы.

– Зачем тебе это надо?

– Но как же: мы должны описать средоточение по всем правилам, а даже не можем сказать, есть ли в городе плетельщики.

– Разве эта... Нелия не предоставила нужные сведения?

– Вы же знаете, как работают управы, heve: никто из служек не будет копаться там, где можно пройти мимо.

Гоир подозрительно сузил глаза:

– А ты по какой причине копаешься?

Улыбаюсь самым невинным образом:

– Я всего лишь хочу хорошо исполнить свою работу.

Минута недовольного молчания.

– Ладно, подпишу... Только зря всё это: лишняя морока.

– Зато отчёт будет полным, а нам же надо произвести хорошее впечатление, верно? И утереть нос меннасцам.

– Недурная мысль, – согласился Гоир. – Только ты всё же не переусердствуй: лишние расспросы до добра не доводят.

Я забрал подписанное письмо и откланялся, отправляясь в Письмоводческую управу.

Да, те сведения, что интересовали меня, хоть и считались должными для включение в описание средоточения, но на деле мало когда рассматривались. Однако если для службы запрошенные списки не очень важны, то для следствия моего жильца могут иметь значение, а сам Кайрен вряд ли сподобится сделать запрос хотя бы потому, что не сможет внятно объяснить, зачем ему это нужно.

Под вечер пятого дня ювеки я сидел на кухне, поглощая варёный ah-si с подливой из куриной печёнки, и не мог не нарадоваться на собственные таланты по приготовлению пищи. И зачем нужна жена, спрашивается? Чтобы во время завтрака, обеда и ужина сидеть напротив, нудя и выпрашивая либо несколько лишних монет на обновку, либо пересказывая последние сплетни уличных кумушек, причём делая это с такой скоростью, что возможности уследить за нитью повествования нет никакой? Я всё-таки прихожу домой для отдыха, а не для новых трудовых подвигов, так что лучше жить одному. А от жильцов всегда можно спрятаться в своей комнате.

– Какие запахи! – Кайрен, зашедший на кухню, шумно втянул носом воздух.

– Вы голодны? Присаживайтесь, и на вашу долю хватит.

– В самом деле? – Усомнился он. – Помнится, Вы говорили, что не собираетесь кормить меня обедами.

– А это не обед. Это ужин. И потом, лично я ненавижу вчерашние кушанья: лучше завтра сготовлю что-то другое.

– Ну, как скажете!

Дознаватель не заставил себя упрашивать: накинулся на еду и умял предложенную порцию едва ли не быстрее, чем я справился с остатками своей. Потом, сыто отдуваясь, согласился на чашку тэя, а пока сушёный лист заваривается, заглушившим чувство голода людям самое время поболтать.

– Ну, как ваши успехи?

– В Кенесали? Можно сказать, никак.

– А именно?

Кайрен куснул губу.

– Я опробовал Ваше кольцо.

– И?

– Оно ничуть не изменилось, даже побывав на всех пальцах подряд.

– Так это же хорошо! Значит, девица вполне здорова душевно.

– И что в том хорошего? – Вздохнул дознаватель. – Да, я рад, конечно, но для моего следствия лучше бы она была больна, право слово!

– Понимаю. Остаётся только версия с порчей. Действительно, не слишком удачно.

– Не просто неудачно! Это... моя верная погибель.

– Ну, не преувеличивайте!

Карие глаза наполнились отчаянием.

– Если я приду к вьеру и скажу, что на девицу из глухого городка навели порчу, да ещё такую, какую мог сотворить только магик, меня самого сочтут сумасшедшим и переведут к аглису на рога!

– У Вас нелады с вьером?

– Это у неё нелады. С собственной головой!

– У неё? Вами начальствует женщина?

– Ну да! И ещё какая стерва!

Сочувствующе вздыхаю. Да, работать под началом особы женского пола нелегко. Я бы, наверное, не отважился. Беда в том, что с женщинами никогда не поймёшь, как себя вести: если держаться в рамках служебных отношений, она сразу решит, что не нравится вам, и, соответственно, будет всякий раз вымещать на вас обиду. А если пытаться быть вежливым кавалером, улыбаться и вообще вести себя дружелюбно, следует противоположный вывод: вы влюбились. И тогда начинается нечто вовсе невообразимое... Сам имел неосторожность попасться на этот крючок, когда в управу поступила на службу hevary Биана – дама преклонных лет, но излишне бодрая для своего возраста. Уважая равно старость и принадлежность к женскому полу, я старался быть предупредительным, исполняя все поручения как можно быстрее и лучше. За что и поплатился: старуха решила, что её прелести вскружили мне голову и в одну из ювек накануне Зимника, когда в управах дозволено распивать горячительное начальникам и подчинённым вместе, прижала меня к стене в коридоре и предложила, хм... стать друг другу ближе. Если бы во мне в тот момент было много вина, кто знает, чем бы всё закончилось, но я был ещё трезв и зол, потому ответил не грубо, но жёстко. Смертельно обидев старую женщину, с которой теперь только расшаркиваюсь.

Так что, трудности Кайрена мне вполне понятны. Кстати говоря, неизвестно, как бы его вьер восприняла сообщение о возможном сумасшествии: могла бы принять это за камешек, брошенный на её двор. М-да... С какой стороны ни подойди, ничего хорошего не получается.

– Ваше дело не потерпит ещё чуть-чуть времени?

Дознаватель поднял на меня горестный взгляд:

– Ну, мне отчитываться только к концу следующей ювеки, не раньше. А что может измениться?

– Я запросил кое-какие сведения по Кенесали, не касательно Вас, а по службе, но они могут оказаться полезны и Вам. Только ответ из управы поступит не раньше чем после трёхдневья отдохновения.

– Как знаете. Мне торопиться некуда.

Он снова уставился в чашку, а я воспользовался наступившей тишиной для размышлений.

История, над которой корпел Кайрен, мне не нравилась. С виду – обычное сведение счётов: допустим, в прошлом сама девица или её родители перешли кому-то дорогу, крупно поссорились либо ещё каким-то образом подгадили. Бывает? Бывает. И нет ничего удивительно в том, что повод для мести породил эту самую месть. Вот только способ... сомнителен. Девица не причиняет окружающим особого вреда: по словам дознавателя, все кражи больше смешат, чем пугают. К тому же супруг щедро покрывает убытки, и горожане не выказывают недовольства. Если мститель желал таким образом унизить и опорочить жертву, то он просчитался и не мог не понять свою ошибку. Разумный человек сменил бы методы, если опробованные не приносят успеха, а этот... Продолжает долбить в одну и ту же точку? Глупо. Либо он сам малость «не в себе», либо... Не существует, потому что даже сумасшедший за это время проявил бы себя, особенно заметив, что никакого шума вокруг воровки нет.