Берег Хаоса - Иванова Вероника Евгеньевна. Страница 37

– Потом объясню. Но если получится... Значит, мы не зря морозили носы в Кенесали!

Кайрен поспешил прибыть на указанное место, а магичка занялась уже знакомыми мне приготовлениями. Но когда она собралась обнять чашу ладонями, я напомнил:

– Не думайте о несправедливости, hevary: думайте о том, как благодарны миру за дары, которыми он вас наделил. Скажите «спасибо» ему, а не мне!

Светлые глаза женщины сверкнули пониманием. Узкие ладони замерли рядом со стеклом, цепочки жемчужных пузырьков устремились к поверхности воды, порскнули в стороны... И Варита изумлённо ахнула.

На дне чаши лежало почти вдвое большее количество «капель», чем в прошлый раз.

– Это невозможно!

Магичка высыпала на поднос все выуженные из воды бусины, пересчитала ещё раз.

– Сто семь штук... Но этого просто не может быть! В прошлый раз, накануне новолуния, в самых лучших условиях... Нет, я просто не верю!

– Вообще-то, по расчётам, которые близки к действительности, выходит, что Вы вполне способны извлекать здесь по девяносто с небольшим «капель». Ну а то, что превзошли саму себя... Может, из-за того, что сейчас Вы не обкрадывали Поток, а попросили поделиться и поблагодарили за это?

Варита растерянно качала головой:

– Но это слишком просто, чтобы быть правдой... Это всего лишь мои чувства и мысли, как они способны повлиять на то, что не подчиняется ничему?

– Не подчиняется? О да. Но кто сказал, что всегда и всем нужно приказывать? Почему бы не попытаться договориться? По-доброму. По-дружески... Однако, здесь слишком много taites: боюсь, у меня при себе нет столько денег, чтобы оплатить Ваши усилия.

Магичка непонимающе взглянула на меня и мигом позже рассмеялась, по-настоящему весело и задорно, сразу став выглядеть на десяток лет моложе:

– После всего, чему Вы меня научили, ещё и требовать денег? Я, может, глупа и бесталанна, но неблагодарной никогда не была! Возьмите их себе, прошу. И если возникнет необходимость, приходите, в любое время!

– Но положения луны и всё прочее...

– Я всегда буду рада вам, а это, как только что выяснилось, почти так же важно... нет, пожалуй, даже важнее, чем капризы небес!

Я сгрёб «капли» в мешочек (не отказываться же от дармовщины?) и, отвешивая прощальный поклон, попросил:

– Не забывайте то, что почувствовали сегодня. Но не старайтесь просто повторять, а... живите этим чувством. Будьте искренней и благодарной, как умеете, и Поток ответит Вам тем же.

М-да, вот и погулял... Что теперь буду делать с россыпью бусин, которые сохранят свою силу в лучшем случае до Зимника? Ладно, пусть они пропадут, к аглисовой матери, зато... Не пропадёт душа женщины, которая была в волоске от разрушения. Но Хаос, Вечный и Нетленный, как же я устал! Хочется лечь под одеяло, накрыться с головой, ничего не видеть, не слышать, не...

– Доброго дня, дяденька!

О, знакомые косички и голубые глаза. Давешняя девочка, только сегодня совершенно счастливая, а не печальная, как в прошлую нашу встречу.

– А я всё переделала, как Вы сказали!

Она сняла варежку и гордо показала новый браслет на запястье.

– Правда, красиво?

– Ещё бы не было красиво... Вы настоящая мастерица, hevary!

– А хотите, я Вам тоже такой сплету? Попрошу у Вариты ещё бусинок и сплету.

Как можно отказать ребёнку?

– Буду несказанно рад получить из Ваших рук столь прекрасный дар. Вижу, Вы улыбаетесь... Всё хорошо?

Счастливое личико засияло ещё ярче.

– Хорошо, хорошо! И папа больше не сердится: наверное, потому что новый браслет ему тоже понравился. А раньше как взглянет иногда, так и руку может...

Девочка умолкла, вспомнив грустное прошлое, но ненадолго:

– А сейчас всё хорошо! Очень! А Вы... – голубые глаза расчётливо сузились. – Научите меня, как бусинки собирать, чтобы красиво и хорошо было?

– Если желаете, научу. Только сначала мне нужно закончить дела, а Вам отпраздновать Зимник.

– Но потом научите?

– Научу.

– Честно-честно?

– Если сказал, значит, научу. А теперь прошу простить: мне нужно идти.

– Я буду ждать! Смотрите, не забудьте!

Забудешь тут, как же... Но девочка славная. И похоже, способная: что, если ей удастся совладать с нитями? Может, плетельщицей и не станет, но свою жизнь и жизнь близких раскрасит новыми красками...

Кайрен шёл мне навстречу, поэтому мы встретились не в доме воровки, а на полпути от него к набережной. Парень выглядел обескураженным, но довольным, как наевшийся сметаны кот, и сразу же набросился на меня с расспросами:

– Ты знал, да? Знал, скажи?

– О чём?

– Что всё будет по-другому?

– Скажем так, предполагал. Но хотел бы услышать, что на самом деле происходило.

– Ничего!

– Совсем-совсем?

– Я внимательно следил за «зеркальцем», не отвлекаясь ни на минуту. Но когда пришла волна, девица только улыбнулась, и всё. Не встала, никуда не вышла. В общем, словно волны и не было. Как ты этого добился?

Пожимаю плечами:

– Всё словами, словами... Уговорами и просьбами: приказы в таких делах не помогают.

Дознаватель укоризненно прищурился:

– Но ты хоть расскажешь, что нужно?

– Для чего?

– Чтобы краж больше не было.

– Ничего не нужно. Всё уже сделано.

– Как это? Ты же говорил, ей надо переселиться в другой дом...

– Не надо. Пока магичка будет помнить мои слова, никому ничто не угрожает.

– Так просто?

Киваю:

– Так просто. А ты думал, потребуются заклинания, аресты, казни? Не-а. Если беду можно предотвратить, её нужно предотвращать, не создавая других бед.

Всю дорогу домой Кайрен донимал меня требованиями изложить суть завершённого следствия, а я отнекивался под тем предлогом, что не вхожу в Регистр советников, имеющих право участвовать в делах «покойной управы», и думал о странностях и несуразностях.

Почему люди сами не приходят к пониманию очевидного? Если Поток поддаётся уговорам, если чувствует извлечение и всё, с ним связанное, разве это не доказывает, что он – живой? Ведь осознав наличие собственной воли у кого бы то ни было, принять всё остальное и догадаться, как необходимо действовать, проще простого. Самая заурядная магичка смогла превысить предел извлечения, а почему? Потому что впервые в жизни не брала силой, а просила – и обрела. Надеюсь, теперь она, наконец-то, применит свой дар так, как следует, а не бездумно и обозлённо. И надо же было столько лет страдать от чувства обделённости, когда можно было просто растворить его в себе и освободить место для новых чувств, светлых и прекрасных? Впрочем, мне на этот счёт лучше бы помолчать. Хотя...

Между мной и Варитой существенная разница. Она жалеет о том, чего никогда не знала, а я... О том, чего лишился, добро бы, по своей воле или по чужой, так нет же! Нелепая случайность, стечение обстоятельств. Это могло произойти с любым, но произошло именно со мной. Много лет я задавал миру вопрос: «Почему?», но ответа так и не получил. Может, мне следовало спрашивать иначе? Спрашивать: «Для чего?» Да, именно так. Наверное. Может быть.

Порог дома я переступил ещё засветло: так скор на расправу с лошадьми был казённый возница. Чем бы заняться в первую очередь? Конечно же, разобрать сумку. По крайней мере, нужно достать из неё мешочек с «каплями». Письма можно не трогать: всё равно нести завтра в управу. Э, нет, среди них было одно, службе не предназначенное. Я достал пачку сложенных листков и начал искать послание для жилички. Но сама Сари нашлась быстрее: уставилась на бумаги, которые я перебирал, с жадностью оголодавшей собаки.

– Для меня есть письмо?

– Да. Сейчас найду. Кажется, вот оно...

Девчонка выхватила из моих рук запечатанное послание, потянув за собой и остальные, в результате чего вся моя ноша разлетелась по полу форменным листопадом, только не красно-золотым, а белым. Пока я, сев на корточки, собирал упавшие письма, Сари успела и прочитать, о чём ей пишут, и сбегать в свою комнату за шубой.