Карта костей (ЛП) - Хейг Франческа. Страница 44

Инспектор покачал головой:

— Чьих разведчиков? У тебя есть лишние бойцы? И до Сурового мыса еще добраться надо, пройти сотни миль по густозаселенной территории альф. Между Нью-Хобартом и Суровым мысом стоит гарнизон Синедриона численностью в половину уиндхемского.

— И что ты предлагаешь? — поинтересовалась я. — Нам нужно добиваться настоящих перемен, а не новых битв.

— О настоящих переменах я вам и толкую, — ответил он. — Таких, которых можно добиться, а не гнаться за журавлем в небе. Теперь мы в таком положении, что можем вести с Синедрионом переговоры и использовать эту победу, чтобы подтолкнуть его к реформам. Сместить Воительницу с поста главы, например. В Синедрионе хватает людей, которые меня поддержат. Мы можем собрать новый Синедрион из умеренных альф, более милостивый к омегам. Мы продолжим соблюдать табу. Остановим программу резервуаров. Понизим подати до разумного уровня. Разве вы не этого хотите?

— Более милостивый к омегам, — фыркнул Дудочник, — но все равно управляющий нами. Разумный уровень податей? Почему мы вообще должны платить Синедриону? На Острове никаких податей не было.

— Острова больше нет, — отрезал Инспектор. — Я не отряжу людей на бессмысленные поиски Далекого края. Я здесь, чтобы остановить машины и вернуть Синедрион в надежные руки. Это все.

— Надежные руки? — усмехнулась Зои. — В твои, что ли?

— А ты предпочитаешь видеть у власти Реформатора и Воительницу? Потому что если не я, то править будут они.

— Нельзя тратить время на бесполезные споры, — вмешалась я. — Нам нужно думать не только о мечах, битвах и крови. Если корабли доберутся до материка, мы должны найти их раньше Синедриона. И мы уже должны были начать искать документы, за которыми охотился Синедрион.

— О да, иначе это не назовешь, — хмыкнула Джуна и устало рассмеялась. Все обратили взгляды на нее. — За последние месяцы они отобрали у нас даже рецепты и любовные письма. Распотрошили все лавки на рыночной площади. Разворотили половину дороги перед домом булочника, когда получили наводку, что там что-то закопано. — Ее улыбка померкла. — Не стоило мне над этим смеяться. Солдаты запытали нескольких жителей почти до смерти, потому что думали, что те что-то скрывают. Но Синедрион вел поиски несколько месяцев. Предлагал вознаграждение. Если люди не отдали им документы за золото, которого в нынешние времена совсем мало, как вы собираетесь их отыскать?

— Мне нужно поговорить с Эльзой, содержательницей приюта. И еще надо увидеть резервуары и начать думать, безопасно ли достать оттуда детей.

В комнате воцарилась тишина.

— Что такое? — спросила я. — О чем вы мне не рассказали?

Дудочник встал.

— Я отведу тебя туда. Эльза уже там.

Глава 22

Зима стерла с улиц большинство красок. Остались обугленные деревянные балки, белый снег, черная грязь. Многие дома пострадали от боевых действий или месяцев оккупации. Некоторые сгорели дотла, в других двери и ставни были разбиты или приколочены кое-как.

Прохожие все как один были измождены, некоторые носили на теле окровавленные повязки. Я шла медленно, несмотря на перевязь, рука ныла с каждым шагом.

Навстречу нам шел слепой, его трость стучала, исследуя обледенелые булыжники тротуара. Он споткнулся о валявшуюся на дороге полусожженную дверь. Дудочник взял его за руку и помог преодолеть препятствие.

— Когда-то я спокойно здесь ходил, — пожаловался тот. — Сейчас все изменилось.

И правда — я сама едва узнавала Нью-Хобарт спустя месяцы.

Угол нового здания повредил пожар, перекинувшийся с опоясывающей город стены. Обугленный черный след поднимался к крыше. В выбитую дверь намело снега.

Я зашла внутрь вслед за Дудочником, но через несколько шагов остановилась. Длинная комната освещалась только через проем за моей спиной, но свет отражался от ряда огромных резервуаров. Все остальное скрывала тьма.

Обычно над резервуарами мигали дорожки зеленых огней, разносилось низкое гудение, храп машин. Но сейчас помещение наполняла лишь пропитанная водой тишина. Она до того оглушала, что я не могла следовать за Дудочником и замерла, без сил прислонившись к двери.

Из-за одного из баков вышла Эльза с занесенным кухонным ножом, но, увидев Дудочника, бросила его на пол.

— Я уже сказала и тебе, и твоим солдатам — мне не нужна помощь. Я справлюсь сама.

Ее бесплотное лицо так часто приходило ко мне в видениях, что я изумилась, увидев ее во плоти, с грязными руками, перехваченными тряпицей волосами и заплывшим глазом. Она выглядела постаревшей, поседевшей, ссутулившейся. Я окликнула ее по имени. Она покосилась на меня, освещенную дневным светом со спины. Затем подбежала, ковыляя на увечных ногах, схватила меня и прижала к себе так сильно, что наверняка на щеке остались отпечатки пуговиц ее рубашки. Я вскрикнула — поврежденная рука дала о себе знать, — и Эльза меня отпустила.

— Где Кип? — спросила она.

— Мертв. — Я по-прежнему с трудом могла произнести это вслух. Но не время зацикливаться. Только не рядом с молчаливыми резервуарами, ожидающими позади Эльзы.

— Что случилось? — выдавила я.

Она поджала губы.

— Похоже, у нас обеих есть истории, и обе без счастливого конца. — Она потянулась к моему лицу, на мгновение улыбнулась широко-широко, и здоровый глаз закрылся так же, как и опухший. — Но мне приятно видеть тебя, девочка.

Улыбка исчезла. Эльза взяла меня за здоровую руку и провела дальше в комнату, где стоял Дудочник. Теперь баки предстали передо мной совсем близко. Такой же высоты, как я помнила, на метр с небольшим выше меня, но каждый — шириной метров в пять. Вспомнились слова Исповедницы в башне: «последние опыты с многоместными резервуарами». Баки, такие огромные, что вполне могли бы вместить всех обитателей города, заполняли зал в два ряда. Сейчас все, кроме трех, оставались пустыми и не заключали в себе ничего, кроме воздуха.

В ближайшем к нам резервуаре почти не было жидкости, лишь небольшая лужица на дне вокруг открытой пробки в полу. Веревочная лестница, привязанная к люку на вершине бака, липла к влажной стене и спускалась до дна.

Я сделала еще один шаг, сильнее сжимая руку Эльзы.

Следующий резервуар заполняла жидкость, но детские тела не плавали, как омеги, которых я видела в Уиндхеме, а лежали на дне под двухметровой толщей. Трубки, пронзающие рты и запястья, все еще тянулись к поверхности, но были спутаны, некоторые вообще болтались в жидкости сами по себе. Поверхность была пугающе спокойной и не вибрировала под мерный гул электричества. А без него каждый резервуар превратился в стеклянный саркофаг. Все дети утонули.

— Это не из-за пожара, — выдохнула я. Прежде чем Дудочник успел сказать, что случилось, я уже это поняла.

— Половину машин разбили. Провода обрезали, — пояснил Дудочник.

Я проследила за его рукой. В дальнем конце комнаты располагалась большая металлическая коробка, из которой торчали оборванные и спутанные провода. Трубки, которые тянулись от стены и по потолку к бакам, тоже были повреждены. Из одной все еще капала на пол вязкая жидкость.

— Я послал сюда людей, как только мы взяли город, — продолжил Дудочник. — Но было уже поздно. Похоже, это сделали солдаты Синедриона, как только поняли, что на город напали. Наверняка им приказали ни в коем случае не отдавать нам машины.

— Они сделали это не из-за приказа, — перебила его Эльза. — Конечно, и поэтому тоже. Но и ты, и я понимаем, что они так отомстили. — Она посмотрела на баки. — Они разбили машины и утопили детей, потому что мы восстали.

Я не могла отвести взгляда от маленьких тел. Сложно было рассмотреть отдельного ребенка в переплетении конечностей. У большинства глаза распахнуты, рты открыты в захлебнувшемся крике. Я не могла думать об их последних минутах, но не могла и отвести глаз. Какую цену мы заплатили за освобождение Нью-Хобарта? Нет, не мы. Заплатили эти дети.