Там, где кончается путь (СИ) - "Тёмный Доктор". Страница 89

Свободовец раскрыл было рот, дабы ответить на гневную отповедь, но вместо этого, охнув, схватился ладонями за виски. Я стиснул зубы — мою голову тоже пронзила резкая, раскаленная добела вспышка боли. Уши заложило мягким шумом. Воробей тоже схватился ладонями за голову, а Игорь только успел воскликнуть:

— Что это за херь?! Контролер?!

…А потом я словно провалился в темноту. Ощущение полета, и… я вновь сижу на полу той же комнаты, только на полу не были разложены наши рюкзаки, наладонники и нехитрая снедь. А фанеры в окне не было.

А еще я был здесь не один — на полу в тех же позах, что и до странного происшествия, сидела наша компания с выражением непередаваемого удивления на лицах.

Раньше, чем хоть кто-то успел раскрыть рот, послышался голос. Вроде бы, он был один и принадлежал старой женщине из моих видений — и одновременно в нем звучали тысячи голосов. Не знаю, как описать, это надо было слышать.

— Вы пришли, — проговорила она. Мы почти синхронно обернулись к старухе, стоявшей возле дверного проема. Сейчас на ее сморщенном лице застыла тревога, но, взглянув на меня, она улыбнулась: — Ты пришел.

Она подошла ближе, протянув ко мне худую руку и коснувшись моего лба. Я успел только подумать о дежавю, когда перед внутренним взором предстала почти знакомая картина: пламя взрыва и черный вертолет. Сейчас я видел все это со стороны и словно в замедленной съемке. Вот я увидел свое лицо, и невольно испытал гордость: страха не было. И в последний миг за моей спиной сгустилась воронка бело-голубого света, моментально поглотившая мое тело. Вспышка взрыва — и следующий образ: серое небо и стоящая на холме старуха в черном платье и шерстяном платке.

— Зона, — выдохнул я, когда старуха — ее воплощение в моем разуме, — убрала руку от моей головы. — Значит, вот почему… Но как? И зачем?

Я был растерян. Я был разбит. В этот момент мой разум отказывался что-либо воспринимать. Я просто не мог осознать того, что видел.

Вдруг словно проснулись остальные.

— Что ты от нас хочешь? — процедил сквозь зубы Игорь, зло глядя на Зону. Та вновь лишь улыбнулась:

— Смотрите — вы все…

И вновь вокруг нас сомкнулась тьма… и расступилась, оставив нас четверых словно на островке среди бездны. Мы вскочили на ноги, стараясь держаться спиной к спине. А потом нас окружил, увлек рой образов, складывавшихся в цельные мрачные картины.

Лаборатории. Какие-то чертежи. Большое помещение с расположенными по кругу автоклавами из зеленого стекла. Вспышка. Темное небо, исчезающие облака. Вспышка. Снова зал с автоклавами, но теперь в них можно было рассмотреть человеческие фигуры. Еще одна вспышка. Нью-Йорк, окутанный красной дымкой вирусных испарений, в небо поднимается дым многочисленных пожаров. Улицы, заросшие розовато-бурой биомассой, орды тварей, сминающие отчаянно отстреливавшихся солдат. Вспышка. Что-то вроде военный базы в одном из районов — кажется, это в Статен-Айленде. Мощные ворота. Ведущий вниз пандус. Вспышка. Клетки с мутантами — но не порожденными вирусом, а уже знакомыми мне зверями из Зоны. Многочисленные контейнеры с артефактами. Снова зал с автоклавами из зеленого стекла, но какой-то другой… Снова вспышка — и я увидел огромное поле «Электр» на Таймс-Сквер, Центральный парк, заросший «Жгучим пухом». Вспышка — и за миг перед моими глазами пронеслись картины аналогичного бедствия в различных уголках мира. Темнота, свернувшаяся вихрем, который принял облик черной бестии, походившей одновременно на охотника, химеру и еще какую-то адскую тварь. Человек, чьего лица я не мог различить, протянул к твари руку. Позади них — старуха из снов, запертая в клетке.

Вереница образов рассыпалась на осколки видений и воспоминаний, а затем мы снова оказались в квартире.

— И что это, блин, было? — озвучил мучавший нас всех в данный момент вопрос Змей.

— Я вела вас, — ответила старуха-Зона, и голос ее с каждым словом становился тише. — Я — никто, но каждый, — рука старухи вновь коснулась моей головы. — Мой дар укажет тебе безопасный путь… снова. Вы видели то, что не должно свершиться. Предотвратите, — последнее слово прозвучало уже как слабое эхо, в то время как и комната, и старуха исчезли. И мы, что называется, наконец-то выпали в реальность. В квартиру, где прошло детство Змея. Вот только в комнате было светло — лист фанеры, закрывавшей окно, отвалился, и теперь валялся на полу.

— И что это была за хрень? — первым опомнился Воробей. Я медленно покачал головой, все еще ощущая след касания призрачных пальцев:

— Зона. Она действительно нас вела — думаю, теперь глупо с этим спорить.

— Да ладно, что вы, как бабы суеверные, — усомнился Меченый, но уверенности в его голосе в этот раз не было. — Наверно, мы попали в какую-то аномалию. Или контролер развлекался. Или просто коллективная галлюцинация.

— В том-то и дело, что нет, — неожиданно резко ответил Змей. — От аномалий и контролеров мы защищены. Сами подумайте: мы под Выжигателем бегали, а тут какой-то контролер паршивый или аномалия! Мираж мы так или иначе распознали бы. Саня прав, слишком складно все выходит. Вот только что теперь, а?

Меченый хмыкнул.

— А что теперь — это тебе решать. Соберись уже, командир.

— Серьезно, — вставил Воробей, — считай попадание в нашу компанию концом своей плохой кармы. Прорвемся. Ну, так что теперь?

Змей некоторое время молчал, но я видел на его лице тень улыбки. Затем он уже обыденным тоном произнес:

— Для начала — дожрать еду, голодный боец — хреновый боец. Потом продумать путь до схрона в гостинице. Нам в какой-то мере играет на руку то, что мы замаскированы под сектантов. К слову о маскировке — Коготь, маскируйся обратно, не то выдашь нас с потрохами.

Я послушно принял облик монолитовца. Пожалуй, так действительно безопасней для нашей команды.

— Кстати, а что она говорила про дар Алекса? — неожиданно спросил Меченый. — Вроде бы, он найдет какой-то безопасный путь…

— То, что Саня у нас, теперь, выходит, что-то вроде шамана.

— А бубен где? — съязвил свободовец.

— Ну, в смысле, «темного». Как Ксенон, например. А что? — Воробей оглядел нас. — Сами заметьте: аномалии чувствует, даже связки, которых не видит детектор. Выбросы заранее чует. И прочее всякое.

Я покивал головой, мысленно соглашаясь с Воробьем: а ведь приятель прав. Дар Зоны не раз и не два выручал меня и остальных — разве что, наверно, тому, чтобы с ним как следует обращаться, тоже учиться надо. А, ладно. Вернемся — набьюсь в ученики к Ксенону.

— Ну, доберемся до «Полесья», обчистим схрон, а дальше-то что? Назад? — Игорь развел руками, покачал головой. — Так там сейчас слишком жарко. Искать пути под землей? Сомневаюсь, что они менее опасны, тем более, что мы их не знаем.

В отдалении раздался сухой треск — и ему ответили несколько гулких хлопков. К звукам выстрелов мы по пути к квартире и на привале успели привыкнуть — похоже, вокруг Радара все еще шли бои. Но в этот раз стреляли гораздо ближе.

— Как бы не в городе уже палили, — прислушался Змей. — Тогда здесь тоже не отсидимся, если вояки войдут в город. Похоже, друзья, вариант у нас только один…

Он не договорил, но мы и так прекрасно поняли, что он имел в виду и понимающе переглянулись. Похоже, сама судьба не оставила нам иного выбора. Мы зашли слишком далеко — и теперь у нас не было шанса остановиться и повернуть назад.

В конце концов, любопытство — одна из главных мотивирующих сил для человека. Без него не было бы совершено многих великих открытий. Стрелок уже доходил до станции — и возвращался оттуда живым. Дойдем и мы — и посмотрим, что за ублюдки в зеленых стеклянных банках собираются посеять смерть на другом краю света — и во всем мире.

Десять минут спустя

Прячась в сумраке под шатром серо-зеленовато-желтой листвы, прошмыгнул тенью псевдопес. Мутировавший волк задрал вверх короткую морду и завыл. Жутковатый, пронзительный и тоскливый вой огласил окрестности.