Паутина долга - Иванова Вероника Евгеньевна. Страница 23

— Вы совершенно трезвы!

— А вот для вас нет ровным счётом никакой разницы, пьян я или трезв. На ногах твёрдо стоять не могу, это верно, но сейчас твёрдость мне ни к чему: в моём деле напротив, потребна гибкость и податливость. Если хотели убедиться, что ваши речи не будут сказаны напрасно, надеюсь, я вас убедил. Итак?

Курчавый взялся за спинку соседнего кресла, сделал шаг, намереваясь обойти и присесть, но передумал.

— Люди, которые будут играть в «Перевале», весьма влиятельны. В своём роде. Они управляют большими и богатыми... хозяйствами. Если приблизиться к ним, можно высоко подняться.

Бормочу:

— И больно упасть...

— Что вы сказали?

— Ничего, продолжайте.

Он потратил вдох, чтобы собраться с мыслями.

— Принадлежащий мне игровой дом приносит немалый доход.

— Поздравляю.

— Но деньги всегда вызывают зависть, не так ли?

— У менее удачливых и обеспеченных? Да. К чему вы клоните?

Теперь Майс вцепился в кресло обеими руками.

— У меня есть... недоброжелатели.

— Скажите прямо: враги.

— Хорошо, враги. Пока я сдерживаю их натиск, но мои силы не беспредельны, а я хочу, чтобы дом перешёл к моим детям, и перешёл таким же, как сейчас, а не разорённым и разграбленным... Мне нужны покровители.

— Похвальное стремление. И люди, что будут играть сегодня, могут помочь?

— Да. Могут. Но если обращусь к ним прямо, ничего не получится. К тому же, я пока не знаю, кого из них надёжнее просить.

— И потому ухватились за меня?

Он кивнул.

— Да, ваши способности поразительны. Если бы не видел сам, не поверил бы.

— А что странного? Мне просто повезло.

Майс недоверчиво сдвинул брови:

— В трёх партиях подряд? На нескольких сотнях бросков?

— Разве все из них были удачны?

Он согласился:

— Нет, далеко не все. Но последняя партия... Вы точно знали, что делаете.

— Разумеется. Иначе не выиграл бы.

Светлые глаза вспыхнули жадным азартом:

— Как у вас получается?

— Не волнуйтесь напрасно: мой способ вам не подойдёт.

Конечно, не подойдёт! Кто же согласится оказаться на грани смерти, даже ради того, чтобы всегда выигрывать?

— Я хочу знать, у какого игрока большие шансы на победу.

— Просить, так уж самого могущественного, да?

Майс вскинул голову:

— Вы меня осуждаете?

— Нисколько. Как я могу осуждать человека, который едва не убил того, кто мне важен, и заставил меня выполнять свои прихоти? Ни капли не осуждаю.

— Если бы на кону стояла ваша судьба, вы запели бы иначе!

— А вот тут вы ошибаетесь. Не запел бы. Потому что петь не умею.

Когда вконец раздосадованный хозяин «Перевала» оставил меня в покое и ушёл, со злости так дёрнув занавеску на двери, что та издала жалобный треск, я сполз в кресле пониже и вытянул ноги. Предстояло ещё несколько часов непростой работы, хоть и похожей на предыдущую, но имеющей и существенные отличия.

Что проще: играть самому или следить за игрой? Вы выберете второе, а вот я предпочту первое. Когда играешь, отвечаешь только за себя и только перед собой. Именно этим я и занимался, стуча костями и заставляя волноваться heve Майса. А между тем, волнения, на самом деле, были излишни: требовалось только подержать кости в руках, послушать их стук, приноровиться к характеру, и дело сделано. В каждом кусочке мира содержится крохотный изъян, зерно Хаоса, способное в любой момент прорасти. Если умеешь слышать его сонное сопение, тебе ничего не стоит пробудить ленивца, пригласив поиграть с тобой в самую занимательную на свете игру — жизнь. Не нужно нарочно крапить кости и нарываться на проблемы со стражами закона, довольно лишь прислушаться и услышать... Но сие дано не всем.

Заклинатели, будучи ещё самыми обычными магами, ничем не отличающимися от прочих волшебствующих персон, услышали песню Хаоса. Впрочем, любой маг и до сих пор может услышать, но этого мало, крайне мало. Нужно петь самому, а для этого Хаос должен проникнуть внутрь, пронизать вас от кончиков пальцев до кончиков волос, наполнить свободой, за которой последует... Нет, не гибель. Рождение. Рождение нового мира, родителем которого станете вы сами. И роды будут нелёгкими, как и положено.

Хаос — не отсутствие порядка, хаос — порядок, обретший собственную волю, а не слепо и покорно подчиняющийся чужим приказам. Но кто из нас найдёт в себе достаточно смелости отпустить самого себя на свободу? Отказаться от правил, вдолблённых с раннего детства? Осознать себя не островком в Потоке Силы, а одной из его струй? Тем сложнее так было поступить магам — людям, владеющим могуществом изменять мир по своему желанию. Меняться самому, когда стоит лишь щёлкнуть пальцем, воздвигнутся горы и расцветут сады? Ну уж нет! Поэтому большая часть одарённых заткнула уши, не желая слушать песнь Хаоса. Они были умелы и сильны, они повелевали стихиями, но стихии, как оказалось, охотнее принимали игру, а не подчинялись.

Настоящий Поток Силы, способной изменять, возникает только внутри нас. Кто-то когда-то понял это и ступил на неизведанный путь, потом постарался увлечь ещё нескольких... Трудов было слишком много, риск превосходил все возможные пределы, а смерть была их вечным спутником, но они не поворачивали назад. Шли вперёд, лишь изредка останавливаясь на короткий отдых. Шли на зов Хаоса, эхо которого металось в сознании каждого из них. Достигнут ли конец пути? Кто знает. Я давно остался на обочине и могу только смотреть. И совсем немного — слушать.

Кубики игральных костей говорливы до крайности: вот они тараторят о чём-то внутри стаканчика, весело водя хороводы по его стенкам, вот шепчутся с сукном стола, замедляя бег. Любое движение вызывает возмущение Потока. Но принято различать только магические, от заклинаний и прочих действий магов, а самые простые — от видимого глазу и осязаемого перемещения почему-то не принимаются в расчёт. А зря: между ними нет почти никаких различий. Более того, двигаясь, предмет пересекает струи Потока, которые обладают разной густотой, соответственно влияя на конечный результат движения. Если знать, «где гуще», можно спланировать действия для получения нужного результата. Вот и всё. Просто? Ещё бы. И никакой магии. Впрочем, вру. Немного магии я всё же использовал, но не для мошенничества с костями, а для определения направлений и размеров искомых струй.

Простенькое колечко, даже не припомню, из какого металла: может, мутное серебро, а может, обычное железо. Похоже на кольчужное, только налезает на средний палец. Всё, что требовалось, поместить его в окружение нитей, на которые я полночи нанизывал taites. За несколько часов металл, как изумительно подходящий для хранения заклинания материал, пропитывается необходимыми свойствами, а потом расходует накопленный запас, снабжая сведениями о густоте струй Потока в отдельно взятой части пространства. По большому счёту, я мог бы обойтись и без подобных ухищрений, но тогда не имел бы преимущества и возможности малость побесноваться, придавая своему поведению «естественность». Как говорит народ? Везёт дуракам и пьяницам. Вот представителя последних я и изображал. Не забывая, разумеется, и о первых. А как иначе? Прийти, кинуть кости, с невозмутимым лицом выиграть и удалиться? Можно, если готов потом бороться с подозрениями и сомнениями зрителей, среди которых непременно найдётся человечек завистливый настолько, что побежит в покойную управу и донесёт о крайне удачливом игроке. Тогда последуют разбирательства, поднимутся бумаги, всплывёт печать Заклинательницы... Оно мне надо?

Не надо. Поэтому, чем всю оставшуюся жизнь разгребать дерьмо, лучше заранее похлопотать. Да, пришлось потрудиться, но зато ни у кого в игровом доме и в его окрестностях, начиная с привратника, дурной мысли даже не возникнет. Ну, шёл мимо пьяненький парень в расстроенных чувствах, поддался на уговоры, зашёл поиграть. Ну, выиграл, что с того? Бывает. Тылы обезопасил, как мог, теперь можно и атаковать...