Паутина долга - Иванова Вероника Евгеньевна. Страница 60

— Мы ответили на твоё дерзкое послание и пришли. Чего ты хочешь?

— Как и любое живое существо на свете... Жить.

— Невозможно. Приговор вынесен и одобрен всем Кругом.

Несмотря на попытку казаться уверенной, блондинка слегка запнулась, произнося слово «всем». Занятно... Какие-то неизвестные мне тонкости? Жаль, нет времени и возможности до них докапываться.

— Вы непреклонно в своём решении, hevary... и это делает вам честь. Но прежде, чем свершится предначертанное, позвольте задать вопрос.

Женщина вопросительно посмотрела на своих спутников. Чернявый скривился, рыжий равнодушно пожал плечами.

— Спрашивай.

— Почему вы хотите меня убить?

— Ничто не должно быть предопределено. Ничто не должно быть известно до своего свершения. Ничто не должно мешать... — заученно начала провозглашать Миллин, но я взял на себя смелость оборвать возвышенную речь:

— Простите, hevary, но это лишь ритуальная фраза из далёкого прошлого. Она что-то значит для вас лично?

— Для меня?

— Ну да. Вы видели, как кости ложатся на сукно то одними боками вверх, то другими. Если я могу угадать, какая грань обращена к небесам, то где же тут предопределённость?

— Не старайся нас запутать! — Рявкнул Вехан.

— И в мыслях не было. Я всего лишь хочу указать вам на вашу ошибку.

— Ошибку?! Не тебе судить, что ложно и что истинно!

— Согласен, и всё же... Дослушайте, прошу вас.

Чернявый ругнулся, но замолчал.

— До свершения ничего и не было известно: пока кости не упокоились на столе, предсказать результат не в силах даже боги. А я отнюдь не небожитель.

— Ты знал, — обвиняюще заключила блондинка.

— Я смотрел, слушал и размышлял, hevary, а сие не запрещено законами. Вы обвинили меня в том, чего я не совершал, и страстно желаете покарать за несуществующее преступление. Так кто из нас виновен на самом деле?

— Не прикидывайся беззащитной овечкой! — Снова взорвался Вехан. — Тебе непостижимым образом дважды удалось уцелеть!

— Непостижимым? О нет, наоборот, весьма бесхитростным. Просто оказалось, что у меня есть друзья.

— Которые устраивают засаду из опытных бойцов в лазарете и лишают разума и воли неизвестными и неразрушаемыми чарами?

Вот даже как... В народе говорят: у страха глаза велики. Значит ли это, что старшины Подворий боятся? Тогда у меня есть перед ними преимущество. Ещё одно, помимо прочих, а этого уже более чем достаточно для победы.

— Хорошие друзья.

— Почему же ты не привёл их с собой? — язвительно спрашивает Миллин.

— Потому, что всё должно быть решено между мной и вами, и не нужно впутывать кого-то ещё. Согласны?

Слат хмыкнул:

— Так и знал, придётся всё делать самому, — мохнатое одеяло полетело на снег, открывая поджарую, затянутую в тёмный костюм фигуру. — Собирайся в дорогу, чужак. Обещаю, она будет недолгой.

Поднимаю взгляд в небо. Чёрная скатерть, с которой смахнули крошки звёзд, чистая и гладкая. Ясно, но мороз вроде отпускает. Снимаю варежку с правой руки и ловлю ладонью отблески света, лунного и факельного. Рыжий неспешно направляется в мою сторону, вразвалочку хрустя мёрзлым снегом и на ходу разминая пальцы, стянутые тугими перчатками.

— Готов?

Смотрю в лицо приближающемуся убийце, улыбаюсь и перевожу взгляд вниз, на волнистую белую равнину, под снежным покрывалом которой комки песка начинают меняться местами:

— Об этом нужно спрашивать не у меня.

Рыжий озадаченно вздрагивает, сбиваясь с шага, а в следующее мгновение блондинка вскрикивает, испуганно и надрывно:

— Сзади!

Он оборачивается молниеносно, со скоростью и изяществом, вызывающим зависть, но песчаная змея, выросшая из-под ног убийцы, поворачивается вместе с ним, успевая обвиться вокруг шеи и стянуться жёсткой петлёй, щетинящейся острыми стеклянистыми шипами.

Мы стоим в трёх шагах друг от друга, и я ясно вижу изумление в глазах Слата. Изумление и нарастающий ужас. Убийца мог бы шевельнуться, но предпочитает даже дышать через раз, потому что не знает, с чем имеет дело. И остальные не догадываются: женщина начинает пятиться, но её мягко толкает в спину ещё одна лента, составленная из песчинок, и Миллин, глотая крик, тоже застывает на месте. Вехан, умудрённый печальным опытом своих соратников, спрашивает, уже не пытаясь сдвинуться с места:

— Ты маг?

Тяну паузу, не в силах удержаться от толики злобного ликования.

— Нет.

— Тогда... что ЭТО такое?

— Звери Хаоса, полагаю, — раздаётся хрипловатый женский голос за моей спиной. — Вам, молодым, они в диковинку, а я ещё помню рассказы своей бабки о времени, когда их можно было видеть так же часто, как Заклинателей.

Вьер подходит ко мне, поправляя складки платка, чтобы пух не лез в рот и не мешал разговаривать.

— Собираетесь обезглавить Подворья? Похвальное стремление, юноша. Помнится, в вашем возрасте и я мечтала о чём-то подобном... А теперь могу вдоволь насмотреться на исполнение грёз. И даже не слишком поздно, не правда ли? Но знаете, юноша, тогда, много лет назад, всё казалось простым и понятным, а теперь давняя мечта почему-то уже не кажется способной что-то изменить.

Мне о многом следовало бы расспросить тучную старую женщину, променявшую покой кресла у растопленного камина на прогулку по безлюдному кварталу. Наверное. Может быть. Но я задаю самый глупый из возможных вопросов:

— Кайрен проговорился?

— Почему проговорился? — Улыбается вьер. — Рассказал. Примчался и огорошил старуху... Почему вы сразу не признались во всём, юноша? Надеялись управиться сами?

— И сейчас надеюсь.

Женщина окинула взглядом площадь.

— Что ж, вам удалось взять их за горло. И одного мгновения хватит, чтобы свернуть разом три шеи. Но скажите, вам это нужно?

Я понимаю, о чём вы говорите, hevary. Очень хорошо понимаю. Но не знаю, как избежать неизбежного. Может быть, вы предложите выход? Подскажете?

И светлые мудрые глаза согласно моргают: подскажу, только имей смелость внять истине.

— Вот убьёте вы этих бедолаг и оставите Подворья без хозяев. Спору нет, быстрёхонько найдутся новые, но они, следуя обычаям, должны будут отомстить за гибель своих предшественников. Положим, и с ними вы справитесь. Но будут приходить всё новые и новые убийцы... Хватит ли у вас сил на всех?

— Сил? Хватит.

— А души? Каждая смерть — тяжёлый груз.

— Моя душа вынесет, сколько потребуется.

— Ой ли? Уже сейчас она стонет и жалуется.

Ехидно ухмыляюсь:

— Вам откуда знать? Неужели так громко стонет?

Вьер кивает:

— Ещё как. Да и не нужно слышать, чтобы понять... Вы могли прикончить своих обидчиков ещё в проулке или в тот миг, как они ступили на площадь, но не сделали этого. Вы попробовали решить дело миром.

Вздыхаю:

— Что мне совершенно не удалось.

— И не могло удаться.

— Вот как? Почему же?

— Потому что в переговорах всегда нужна третья сторона. Посредник, пекущийся о благе всех переговорщиков.

— Назначите себя на его роль?

Светлые глаза ласково щурятся:

— А и назначу! И как посредник, хочу обратиться к вам троим, голуби мои. Слушайте и решайте, только быстро: кости у меня уже не те, что в молодости, и на морозе быстро застывают... Чем вам не угодил этот юноша, мне не интересно. Зато я уверена: никаких законов он не нарушал, как бы вам ни хотелось думать обратное. А потому есть у меня предложение... Здесь, на этом месте вы отменяете вынесенный приговор и забываете о вражде. Вас, юноша, это тоже касается! Прощаемся и расходимся, куда кому заблагорассудится. Как вам такой исход?

Вехан катнул по скулам желваки:

— Если отказываемся, умираем, это вы хотите сказать?

Вьер разочарованно покачала головой:

— Такой умный с виду, а в голове пусто... Вы не умрёте. Вас арестуют и препроводят в покойную управу. Конечно, очень долго вы там не пробудете, но позор не смоете до конца жизни. Вот теперь выбирайте! С чистой совестью.