За кулисами (СИ) - Лётная Марина. Страница 10

Я осталась стоять столбом у захлопнувшейся двери, искренне не понимая происходящего. Такое странное утро выдавалось… Разговор с сестрой звенел в моих ушах непониманием и страхом от её поведения. Такое я наблюдала впервые, и чувствовала всем сердцем, что эта маленькая забастовка в квартире адресована мне неспроста. Но за что, я так и не могла вспомнить. Молли была предельно отрешённой и неласковой, вела себя пугливо, а сейчас скрылась за дверью с моей подругой, что-то обсуждая неразборчивым шёпотом. Я стояла прямо у двери, не находя мужества зайти следом, ощущая как мне становится дурно. Эти разговоры могли напугать не только сестру, но и меня. И о каком ещё выборе может идти речь? Нет у меня никакого выбора ― к чёрту ваш театр! Молли нельзя оставлять одну! Я прямо-таки вернулась с небес на землю…

Дверь распахнулась, и девушки проследовали на кухню, игнорируя мои вопросительные недоумевающие взгляды. Я двинулась следом. Интересно, чем заслужила чувствовать себя пустым местом?

― Молли, найдешь три кружки в гостиной? ― Джорджия свалила гору тарелок в раковину и взялась за тряпку. Откуда вообще в нашем доме столько посуды? Я и забыла, что у нас хранились такие супницы… Ощущение, словно не одна Молли из них ела, а орава молодых голодных художников. ― Присаживайся.

На кухне родился клочок чистоты; я расположилась на краю блестящего от капель влаги стола, оценивая, как по-собственнически ведёт себя подруга на моей кухне и испытала лёгкий намёк на чувство, будто я здесь в гостях.

Чайник вскипел, а Молли мялась по другую сторону стола, невзначай поглядывая в мою сторону. Мне стало немного страшно…

― Молли хотела с тобой поговорить. Она попросила оставить её одну и довольно убедительно, поэтому эти три ночи она провела без меня. На счёт кавардака в квартире — сильно не ругайся. Это моё упущение, ― Джорджия отхлебнула из чашки, ожидая моей дальнейшей реакции. Язык не мог пошевелиться, ведь я словно онемела от сухого прямолинейного заявления.

― Я в курсе, что она была одна. Молли сказала, ― сестра часто дышала и смотрела в пол.

― Я подумала, будет лучше, если ещё раз услышишь это от меня, ― застыв в недоумении и нарастающем сердцебиении от необъяснимой несправедливости, я ждала объяснений. И они последовали. ― Понимаешь, ей семнадцать. Она достаточно взрослая, чтобы о себе позаботиться. Ты спокойно могла оставить её и без моего присмотра, потому что Молли можно доверять.

― По бардаку не скажешь, ― я не понимала, к чему она клонит… Но от волнения сердце застучало уже в горле.

― Это не показатель. Она просто дорвалась до свободы, ― последнее слово наглухо врезалось мне в сердце возмутительным негодованием. ― На самом деле, девушка уже в академии учится и с парнем встречается, ― от чего-то у меня поплыло перед глазами, закружилась голова; я откинулась на спинку стула, не понимая, почему узнаю это не от сестры, а от Джорджии. Подруга продолжала повествовать, усугубляя моё самочувствие. ― Славный малый, так же, как и ты, танцами занимается, учится в той же академии искусств. И я его знаю давно. Он приходил, пока тебя не было, ночевал с Молли, ― собравшись с последними силами, я подняла суровый взгляд на подругу, безмятежно попивающую чай.

― Мишель, ты только не волнуйся. У нас ничего не было, он спал в гостиной, ― теперь обеспокоенная и трепещущая от страха Молли завладела моим смятенным взглядом. ― Мы встречаемся уже полгода, и я пригласила его…

― Видишь? Молли просто пригласила к себе мальчика. Они смотрели фильмы, пили чай и ели вредную еду. Ничего страшного ведь не произошло?

Самое страшное произошло прямо сейчас ― я поняла, что сестра не считает нужным делиться со мной событиями из своей жизни. В наших с ней отношениях стала замешана Джорджия, как посыльный, передающая за глаза уже давно устоявшиеся упреки и доказывающая мне, что несовершеннолетняя "взрослая" сестра может водить парней домой и жить одна. Я разочарованно опустила взгляд в наполненную черным ароматным чаем чашку и едва не всплакнула.

― Пожалуйста, прости! Я не рассказывала сама, потому что волновалась за твою реакцию, ― Молли вывела меня из легкого транса, обратив внимание на себя. ― Ты можешь доверять мне больше, чем ты думаешь!

― Мишель, ну правда. Многие в её возрасте живут в кампусах и не видятся с родителями семестрами, сами распоряжаются деньгами, ищут приключения себе на задницу, да ещё умудряются и самостоятельно выпутаться. Да я сама такая была в её возрасте! ― Джорджия пыталась достучаться до меня, каждое слово роняя со всё большим раздражением. Мне это было чуждо. ― А Молли не такая. Ей не нужен алкоголь, если ты переживаешь за это, и я сомневаюсь, что она знает, где достать наркотики.

― Ты нормальная? ― Я вскрикнула, не выдерживая её давления. ― Какие к черту наркотики?

― Да никакие, Мишель! Максимум, что может Молли — это нанюхаться акриловой краски. Ты вырастила художницу-пацифистку с творческим беспорядком в спальне. Молли заслуживает от тебя большего доверия! ― Услышав это слово в очередной раз, я ощутила, как желваки заходили на моих скулах.

― Молли, неужели тебе мало свободы? Разве тебе мало позволено? ― Я развернулась к сестре, уцепившись требовательным взглядом в её широко распахнутые глаза.

― Прошу, давай не будем ругаться… Неужели ты не понимаешь, о чём я?

― Нет, не понимаю! Ты сама себе предоставлена, учишься там, где нравится и как хочется; одеваешься как тебе надо, у тебя есть карманные деньги. В чём проблема? ― С каждым моим словом мы обе дрожали всё больше.

― Проблема в том, что ты не можешь оставить меня на два дня одну! ― Кухня повязла в оглушительной тишине. Молли схватилась за голову, пряча свои заплаканные глаза от моего растерянного взгляда. Джорджия обеспокоенно наблюдала за нами двумя, но сама продолжать не решалась. ― В том, что деньги я трачу на то, что позволишь ты! Дома всегда должны быть безукоризненный порядок и жесткая дисциплина! И самое главное, ты — против Тони!

― Ты встречаешься с Тони? ― От имени этого невоспитанного засранца меня передёрнуло, и я вцепилась в чашку, слегка расплескав капли чая по столешнице. ― С этим заносчивым хамоватым типом?

― Да! Ради меня он поступил в академию, где учусь я! Мы всё это время были вместе, пока ты звонила и просила быть дома засветло! Я не ходила ни на одно его выступление, потому что все они проходят в клубах, а клубы не работают в шесть вечера!

― Так ты собралась ходить по клубам?! ― Что, чёрт возьми происходит с моей сестрой? Затяжной переходный возраст?!

― Мишель! Ты слышишь её? Ей важно быть ближе с Тони. Никто не собирается пьяным скакать на танцполе и блуждать по Норс Бич! ― Джорджия, судя по встревоженному выражению лица, не могла остаться в стороне; каждый раз, когда она вмешивалась в наши выяснения отношений, мне казалось, что девушки вдвоём ополчились против меня. ― Тони неплохой парень! Ума не приложу, почему ты против, чтобы они общались?

― Ты сказала, что с ним знакома…

― Да, верно. Несколько лет назад на баттлах познакомились. Ему тогда ещё не было восемнадцати, но он уже переигрывал даже некоторых твоих учеников. Странно, что ты его не видела. Весёлый он парень.

― Я не знала, что он занимается танцами, не на все конкурсы хожу с учениками. Но танцы тут не при чём! Он приходил к нам один раз в гости и вёл себя просто неподобающе. Я не понимаю, куда смотрят его родители! И Молли! ― Я развернулась к сестре, едва не подскочив со стула. ― Куда ты смотришь, что не видишь его отвратительного поведения?

― Он изменился! Пожалуйста, не говори так…

У Молли поджался подбородок, и я поняла, что девушка едва сдерживает накатившие слёзы. Я обижаю сестру, но она будто обижает меня своим странным выбором. В тот раз, что Тони был у нас в гостях, он позволил себе нелестно отзываться о нашем интерьере, фотографиях с родителями и в конце концов о внешнем виде самой Молли. Меня подобные зазвездившиеся ребята, воспитанные в светских кругах и богатых семьях, где нет дела до детей, пугают больше, чем парни из детдома. В конце концов, Молли сама осталась без родителей, странно, что её тогда не насторожили хамские слова её приятеля о "рожах" на семейном фото.