Право учить. Работа над ошибками - Иванова Вероника Евгеньевна. Страница 16

«У тебя есть такой на примете?..»

Вообще-то я обещал лук Бэру. Но как ты правильно напомнила, в душе у этого парня ещё есть занозы, которые нужно было бы вытащить, прежде чем вручать подарок. Следовательно...

«В путь!..»

Согласен!

Оглядываюсь. Пройденное за время болтовни с Мантией расстояние увело меня за пределы маленького поселения, на рейде которого останавливалась для расставания с одним из пассажиров шекка. Туман скрадывает очертания деревьев и топит в грязно-белой пелене далёкие силуэты домов. Никого и ничего. Тихо, как всегда перед рассветом, пока солнце ещё не оторвалось от горизонта и не начало бодро карабкаться вверх, в прозрачную синеву. Что ж, самое время для вознесения молитвы. Правда, надеюсь, она недолго будет оставаться таковой, предпочтя превратиться в беседу...

Кругляшек серебряной монеты, отрытый на дне сумки, приятно похолодил ладонь. Кажется, у меня завалялось несколько его товарищей, но их прискорбно мало для продолжительного путешествия. Зато для намеченной забавы довольно и одного «орла».

Щёлкаю пальцами, отправляя монету в полёт. Серебро тускло сверкнуло, описало дугу и упало в дорожную пыль, звякнув о камешки. Задерживаю дыхание. Прикрываю глаза. Прислушиваюсь. Так и есть: неторопливые шаги и стук посоха. Сзади. За моей спиной.

— Доброй дороги!

— Которой именно? — Спрашивают меня из тени капюшона.

— Какой сами пожелаете. К примеру, той, куда заглянули сейчас.

— Это твоя дорога, — возражает бог. — Тебе и решать, доброй она будет или нет.

— Ничего, что я вас позвал? Не нарушил планы? Не отвлёк? Не досадил?

— Я же пришёл, значит, всё правильно. Да и кому попало я даже на горсть монет не откликнусь... Есть просьбы?

— Как и всегда. Поворожить над дорогой, чтобы стала короче.

— Что так? — насмешливо спрашивает Хозяин Дорог. — Устал шагать?

— Хочу поскорее вернуться и закончить дела.

— Освобождаешь место для новых?

— Можно и так сказать. Поможете?

Бог перекладывает посох из руки в руку:

— Не могу отказать, ведь ты мне здорово удружил.

Искренне удивляюсь:

— Это чем же?

— Вывел сразу две души на перекрёстки, с которых начинаются новые пути. А значит, у меня прибавится забот.

— И что же хорошего в заботах?

— Пока по миру протянуты струны дорог, нужен и тот, кто за ними присматривает. А уж когда прокладываются новые... Тут впору петь и плясать! Я вот, когда домой загляну, обязательно отпраздную твой дар.

Ещё немного, и меня вгонят в краску. Пунцовую.

— Да не такой уж он и большой.

— Для тебя пусть вовсе невеликий, люди, которым ты его вручил, тоже не сразу поймут, насколько он драгоценен, зато скромному Хозяину Дорог всё ясно как на ладони... Потому я и пришёл по первому зову, хотя Пресветлая строго-настрого запретила кому-то кроме неё с тобой разговаривать.

— Это ещё почему?

— Ревнует, наверное! — хохотнул бог. — Женщина всё-таки, да к тому же вечно юная и вспыльчивая. Но на сей раз возразить нечего: всё заслужено и оплачено с лихвой. Хотя ты и отнял хлеб у неё, проложив тропинки для заблудившихся душ.

— Отнял хлеб? Не понимаю...

— Знаешь её имя?

— Откуда? Она не представилась согласно правилам.

Хозяин Дорог удручённо кивнул:

— Да, вместо того, чтобы запросто поговорить, по-дружески, вечно требует называть себя то Пресветлой Владычицей, то Всеблагой Матерью. Ничего не хочу сказать против: если кто-то и имеет право на пышные титулы, так это она. Но строгость не всегда уместна... А когда-то озорницу называли просто Эн-наатари.

Я покопался в памяти, извлекая познания о Старшем Языке.

— «Та, что рисует узоры»?

— Или «Та, что чертит», — поправили меня.

Точно! У гройгов в их излюбленном приветствии есть слово ahenna, как раз и означающее «начертанный».

— Значит, Эна? Красивое имя. Почему же она им не пользуется?

— Спроси сам, когда повстречаешь, — с ехидцей предложил бог. — Ну и куда тебе нужно попасть?

— Есть одно местечко, на запад отсюда. Южнее Вайарды миль эдак на полторы сотни, неподалёку от селения, именующегося Малые Холмы, в предгорьях эльфийских ланов. Как скоро я смогу туда попасть?

— А как скоро хочешь?

— Ну, меня бы устроило...

— Так насколько скоро?

Фигура бога задрожала маревом, тая в утреннем тумане, а вместе с её исчезновением и дорога начала плавиться свечным воском прямо у меня под ногами.

— А, чего время тянуть? — Махнул я рукой, свободной от ноши. — Прямо сейчас!

— Как пожелаешь...

Земля стала совсем жидкой, мягче воды, но не потащила меня на дно, а напротив, вздыбилась волной, подняла над белой кисеёй, под которой не было видно ничего — ни деревьев, ни дороги, ни близлежащих домов, а потом так же стремительно и не утруждая себя заблаговременными предупреждениями, упала вниз. Вместе со мной. Я не удержался на ногах, коленями проехался по острым камешкам, но зато уберёг от повреждений притихшую в корзинке кошку. Закинутый за спину лук злобно двинул меня по затылку, но именно этот удар и вернул ощущение реальности.

Я сидел посреди просёлочной дороги и восторженно пялился в небо, на котором мерцали звёзды, потому что здесь, гораздо западнее от того места, где ко мне пришёл Хозяин Дорог, ещё не успела закончиться ночь.

И как у него это получается?

«Только не вздумай спрашивать — не ответит...»

Почему?

«А не знает, вот почему! Он же бог, существо необъяснимое и непонятное... В том числе и себе самому...»

Ладно, примем, как данность.

«Давно пора... И нечего рассиживаться! Рассвет близок, а перед ним всегда холодает. Будет лучше, если ты возьмёшь ноги в руки и поспешишь добраться до поместья...»

Знать бы ещё, в какую сторону двигаться.

«Только вперёд, любовь моя, позади мы уже завершили дела...»

Отправление естественных надобностей — удобный повод и наилучшее время, чтобы предаться размышлениям. Особенно если вы сами не испытываете телесных нужд. Поэтому, как только Шани начала ожесточённо скрести дно корзинки, я сошёл с дороги и выпустил кошку на волю. Мокрая от росы трава не обрадовала моего зверя, но дела есть дела, и серая мохнатка начала изучать обстановку с целью обнаружения подходящего местечка. Имея неоднократное удовольствие и раньше наблюдать описанное действо, я прикинул, что у меня есть время на передышку. Ноги гудели хоть и не слишком назойливо, но всё же ощутимо, значит, можно с чистой совестью отложить своё прибытие на четверть часа, с поместья не убудет. С его обитателей тоже. А уж с меня и подавно...

Робкая надежда достичь места назначения с восходом солнца не оправдалась: развилку, на которой полагалось свернуть налево, я благополучно пропустил, в итоге доплёлся до околицы Малых Холмов, где местная ранняя пташка — малолетний пастух, выгонявший на луг дюжину пятнистых коров — немного удивившись, всё же пояснил, как отыскать Кер-Эллид. Правда, показать дорогу даже за пару монет мальчишка отказался: мол, стадо без присмотра оставить нельзя и с собой не взять, потому что коровок в то место и силой не загонишь. Возвращение заняло столько же времени, как и путь «туда», посему на дорогу, ведущую в поместье, мои ноги ступили вместе с первыми лучами солнца. Собственно, возражений на сей счёт у меня не возникло: через густую рощу веселее было идти при свете дня, а не ночью. К тому же расстеленный впереди путь не выглядел проезжим настолько, чтобы не вызывать беспокойства. И я имею в виду не только тенистую аллею: происшествие на шекке заставляло серьёзно задуматься.

На кого всё же была расставлена ловушка? На меня? Было бы приятнее верить, что кто-то из особ, осведомлённых о призвании моей попутчицы, желал избавиться от лицедея, несущего опасную весточку. Но такое объяснение появления райга всё же следовало отклонить, Хельмери не могла исполнять заказы, явно чреватые опасностью для жизни, поскольку не обладала надёжной защитой. Значит, основной жертвой был назначен я. Но кто посчитал мою персону достойной огненной смерти?