Право учить. Работа над ошибками - Иванова Вероника Евгеньевна. Страница 79

— Простите, что помешал.

Мэй, осознавший опасную нелепость сложившихся обстоятельств, дёрнулся, но вынужден был остаться в прежней позе, застигнутый моим небрежным замечанием:

— Разрешения встать никто не давал.

Гном, не присутствовавший при начале беседы, но тем не менее догадавшийся, что происходящее имеет под собой основания, фыркнул в ладонь, поглаживающую одну из косичек бороды. Следовало бы подняться и поклониться, но ноги так уютно пристроились на столе...

— С вашего позволения, тоже останусь на месте, мне немного нездоровится... Господин комендант сказал, вы желаете выразить благодарность?

— Да, Мастер. И если бы я не знал, как ваши товарищи по цеху не любят подношения, то предложил бы и что-то весомее простых слов.

О, а вот за это грех не уцепиться!

— Вам хорошо известны причуды Мастеров. Откуда?

— Я близко знаком с одним из них. Его имя Рогар, может, слышали?

— Разумеется! И мне несказанно повезло, потому что услуга, о которой я хотел вас просить, связана именно с этим Мастером.

Гедрин, по случаю посещения присутственного места одетый в длинный кафтан из плотного сукна с вышивкой по вороту и полам, приосанился:

— Исполню всё, что сочтёте нужным.

— Уверен, что исполните, потому что моя просьба связана с человеком, участвовавшим в спасении вашей племянницы. Мальчик, который пока ещё спит под присмотром матушки коменданта, должен быть доставлен домой. К сожалению, я не могу лично позаботиться об этом, но целиком полагаюсь на вас.

— Не сомневайтесь, Мастер, у него будут самые лучшие провожатые.

— Разумеется.

— Но куда именно его нужно доставить?

Улыбаюсь:

— Вам виднее. Раз уж вы хорошо знакомы с Рогаром, то можете отправить ему весточку и узнать, как действовать.

Должен же я хоть чуть-чуть отомстить тому, кто свалил на меня свою работёнку? А Ксо ясно дал понять, что не расположен проводить лето в обществе его высочества, так что...

Гедрин почесал выбритый верх щеки:

— Спросить у Рогара?

— Да.

— Как скажете... Только странно всё это.

— Странно?

— Вы как будто с ним встречаться не хотите.

— Скорее, не могу. У меня есть дела, не терпящие отлагательств.

Ага, особенно не терпит одно: настоятельное желание отдохнуть. Без участия принцев, принцесс, учеников, учителей и, по возможности, даже любимых кузенов.

— Кстати, мастер Гедрин, как чувствует себя ваша племянница?

— Хвала богам, уже совсем хорошо!

— Надеюсь, она не откажется немного позаботиться о своём юном спасителе?

— Ну что вы, Мастер! Будет счастлива!

— Тогда не смею вас задерживать.

Гном кивнул, оправил складки кафтана над широким ремнём и задал вопрос, с которого следовало бы начинать:

— От чьего имени мне обратиться к Рогару? Он ведь потребует объяснений.

Имя, имя, имя... Несколько букв, горсточка звуков. Как много значения мы им придаём! Гораздо больше, чем необходимо. Но если одно-единственное слово способно решить исход сражения или вообще отменить надобность в драке, почему бы не воспользоваться его силой?

— Скажете ему, что Джерон просит присмотреть за драгоценностью из королевской сокровищницы.

Гедрин, будучи гномом взрослым, умудрённым жизнью и сдержанным в проявлении чувств, не стал разражаться приветственными речами, хлопать по плечу и проделывать что-то ещё, свойственное старым приятелям при встрече, а просто сказал:

— Я так и знал, что ты им станешь.

— Всё немножко иначе. Я взял титул взаймы, попользуюсь и верну.

— А нужно ли возвращать? — с сомнением осведомился гном. — Вы друг другу подходите.

— Это буду решать не один я.

— Но когда наступит время принимать решение, учтите и моё мнение.

— Непременно!

Он вздохнул, повозил большими пальцами под ремнём.

— Не зайдёшь?

— Не смогу. Дела.

Гедрин понимающе кивнул на эльфа:

— Вижу, какие серьёзные!

— Не коротышкам судить, — прошипел Мэй.

— Коротышка или верзила, живём-то мы по одним и тем же законам, — возразил гном.

— И эти законы дают право унижать? Даже если я обязан жизнью, это вовсе не означает, что...

— А перед тем, кто тебе жизнь спас, на колени встать не зазорно.

Вынеся свой весомый приговор, Гедрин уважительно поклонился и ушёл, посмеиваясь в усы. Эльф, получивший чувствительный удар ещё и от иноплеменника, совсем потерял надежду на благополучное завершение дела. Кончики ушей начали медленно, но верно опускаться.

Может, оставить всё, как есть? На полуслове, на полушаге. Чтобы потом, немного или очень много позже вернуться к обсуждению, так сказать, на свежую голову... Но я слишком часто поступал именно так — откладывал и откладывал, пока проблемы не умирали сами от недостатка внимания. Однако вместе с проблемами легко могут уйти в небытие и те, кто их создаёт, а смертей я не желаю.

— Поднимайся.

Эльф молча качнул головой из стороны в сторону.

— Ничего не изменится, поверь. Колени, носки, пятки... хоть задница. Каждый из нас останется при своём.

Тихое, больше грустное, чем злобное:

— Почему ты такой?

— Потому что другим больше не буду. Потому что тебе пора прекратить расшвыриваться собственной судьбой направо и налево. Не могу быть уверен, что, получив «искры» назад, ты тут же не постараешься вручить их новому знакомому, а тот может оказаться ещё менее подходящим на желанную тебе роль, чем я.

— И ты никогда их не вернёшь?

— Никогда — слишком неопределённый срок. Верну. Когда перестанешь искать вокруг то, что должно жить внутри тебя самого. Когда поймёшь, что цветные хрусталики — всего лишь знак, флажок, которым генералы отмечают на картах расположение своих войск. Он ведь не может подолгу оставаться на одном месте, верно? Потому что ты тоже не останавливаешься. Знаю, сейчас эти висюльки кажутся тебе самым важным на свете... Так вот, я подожду, пока ты повзрослеешь, а до тех пор буду сам хранить твои игрушки.

Легко убеждать других, а вот попробуйте-ка проделать то же самое с собой! Получается? Тогда я вам искренне и бесконечно завидую. Но, кажется, есть один довод, против которого эльф не посмеет протестовать:

— Кроме того, насколько я помню, ты не желал быть избранным в один из Драконьих Домов? Так вот, можешь радоваться: эльфа без «искр» драконы на службу не призывают.

— Радоваться? — Он судорожно дёрнул плечом. — Что проку в этой радости, если ты в этих Домах уже был?

А побывав там, превратился в чудовище. Таков ход мыслей?

— Ты по-прежнему считаешь драконов злом? Дядя тебя в этом убедил?

Мэй болезненно сглотнул, но ответил:

— Нет. Дядя... Он говорил о том же, о чём обычно говоришь ты.

— Точнее!

— Он сказал, что драконы никого ни к чему не принуждают и не меняют насильно. Они всего лишь открывают дверь в сокровищницу и позволяют взять оттуда всё, что захочешь и сможешь унести. Но каждое из драконьих сокровищ наделено смертоносной силой, и если поддаться его зову, можно... потерять себя.

Ясно. Эльф боится, что я пошёл по пути Стир’риаги и, вкусив запретных благ, променял живое сердце на кусок льда. И как теперь переубеждать упрямца? Есть только один способ, но если воспользуюсь им, обратного пути не будет. Впрочем... А нужен ли мне обратный путь?

Всё, время на отдых закончилось, задранные вверх ноги начинают затекать, пора размять мышцы. Осторожно поднимаюсь, чувствуя, как сотни острых ножек застоявшейся крови начинают новый разбег.

— Я скажу тебе одну вещь, Мэй. Да, я бывал в Драконьих Домах. Но не для услужения и не для проникновения в тайны мироздания. Я просто там жил. И буду жить снова, если смогу. Потому что...

Слова заартачились, не желая покидать губы. Нет, даже не так — застряли в горле вместе с невесть откуда взявшимся комком. Ведь это так легко, взять и признаться, наконец, в своём самом страшном преступлении... Или не в своём? Почему нет ни страха, ни чувства вины, но язык всё равно присыхает к гортани, словно я снова оказался посреди пустыни в Южном Шеме? Наверное, мне просто жаль прощаться с прошлым. До слёз жаль. Зачем я свернул на перекрёстке именно в эту сторону? Ведь мог ещё полжизни бегать от прав и обязанностей, которыми толком никогда не воспользуюсь и которые вынужден исполнять! Струсил? Нет. Всего лишь устал от неизвестности, и зло, сидящее рядом, показалось милее, чем добро, прячущееся за занавеской.