Право учить. Работа над ошибками - Иванова Вероника Евгеньевна. Страница 83

— Ксо... — В сознание вползло запоздалое опасение: — Не слишком ли рискованно приглашать их всех сюда? Или ты желаешь обрасти случайными свидетелями и восторженными почитателями?

— В усадьбе нет ни души, — недовольно проворчал кузен. — Забыл, какой сегодня день и какая предстоит ночь?

А и верно! Самая короткая ночь в году. Самая таинственная и самая волшебная. Правда, мне не доводилось встречать её в Западном Шеме, зато в Южном, особенно если неподалёку найдётся святилище Ахасаны, жрицы которой не только не блюдут непорочность, а и... Впрочем, уверен — в северных землях также имеется чем усладить душу и тело под покровом летней ночи.

— И куда все делись?

— Молодёжь отправилась на празднество к селянам, а хозяину Кер-Эллида не до развлечений, им занимается Киан.

О да! Если слуга кузена взялся за дело, будет исполнять его со всем тщанием и прилежанием. Но Нирмуна не стоит жалеть, правильнее — завидовать.

— Давай не будем отвлекаться на ерунду, — предложил Ксаррон. — Иначе нам не хватит никакой ночи!

— Но ещё даже не стемнело...

— И не должно стемнеть раньше, чем всё завершится. В лунном свете надлежит не дарить признания, а подтверждать их делами... Всё, пора начинать! Шеррит, ты готова?

Чёрноволосая пришелица кивнула.

Шеррит. У неё и имя замечательное. Только грустное: «Последний свет» [10]. Почему? Её родители больше не хотели заводить наследников или... Если она из Второй Волны, то могли и бояться: никто из драконов не ждал, что появится Третья Волна. Никто не мог предположить рождения ещё одного Разрушителя, стало быть, и мысли о продлении рода в потомстве были похоронены глубоко-глубоко. Тогда она действительно «последняя». Но печаль имени нашла отражение и в чертах прекрасного лица, или мне только кажется, что невесомая дымка грусти окутывает девушку с головы до ног?

Пока я рассматривал пришелицу, она и Ксаррон разошлись к противоположным сторонам двора и заняли места друг напротив друга.

«А теперь тебе следует ненадолго заглянуть на Изнанку...» — вкрадчиво шепнула Мантия.

Зачем?

Тихое хихиканье.

«Не пожалеешь...»

Как прикажешь, драгоценная.

Погружение по уровням Зрения прошло быстрее, чем во все предыдущие разы. То ли от присутствия рядом родичей, то ли оттого, что многократное повторение привело к ожидаемым результатам, исключив такую составляющую смены ощущений, как размышления, поскольку именно мысли — злейший враг действий. Но перейдя границу, отделяющую мир от Изнанки, я испытал недоумение, даже разочарование, потому что... Не увидел ничего.

Как это понимать?

«Что именно?..»

Признаться, с самого первого путешествия на Изнанку лелеял надежду когда-нибудь рассмотреть, из каких Прядей и как сотканы хозяева Драконьих Домов. Мне представлялось нечто совершенное, великолепное и потрясающее. Возможность исполнить тайное желание подвернулась, и что выяснилось? Что я по-прежнему далёк от чудес. Ужасающе далёк.

Где они?

«Кто?..»

Рядом со мной сейчас целых три дракона, и тем не менее я что-то не могу разглядеть ни одного!

«Ах, любовь моя, какой же ты непонятливый...»

Что происходит?

«Все на своих местах, не беспокойся. Просто... Сейчас поймёшь, только смотри внимательно...»

Куда?!

«Вокруг...»

Легко сказать! Колышущиеся на ветру вечности Пряди, усыпанные Искрами. В этом лесу ничего невозможно рассмотреть уже на расстоянии вытянутой руки. Да и самой-то руки не видно... Даже если она должна быть. Или...

Плетёный узор вздрогнул, подался вперёд, потом назад, натянулся парусом, лопнул, распадаясь надвое. На два совершенно одинаковых гобелена, один из которых вернулся обратно, на покинутое было место, а второй замер его отражением чуть поодаль, окружая исходный, словно изгородью. А может быть, крепостной стеной.

Драгоценная, мир... раздвоился?

«Именно, любовь моя...»

Но зачем? И как?

Вместо ответа Мантия выдернула меня за шкирку на Первый уровень.

«Изнанку представления ты увидел, теперь пора уделить внимание и актёрам...»

Но разве что-то происходит? Впрочем... Происходит. Уже произошло: я снова смотрел на мир. И не узнавал его.

Мерцающие реки водопадами обрушивались на долины, сотканные из жемчужно-зелёных травинок, бархатные складки гор возносились к небу, поменявшемуся цветом с морем, тропинки скручивались в клубки и снова разбегались в стороны, зовя умчаться вместе с собой в укутанную туманной дымкой даль, туда, где горизонт ласковой кошкой сам просится в руки... Снежинки сменялись дождём, осыпались лепестками, шуршали под ногами золотом опавших листьев, взмывали вверх крыльями перелётных птиц... Чувства смешивались друг с другом, бисеринками собирались в сети узоров, обещали, манили, успокаивали, горячили...

Возможно всё. Не веришь? Я тоже не верил. Пока не встретил тебя. Я завоюю мир. И отпущу на волю. Если ТЫ захочешь. Мне не хватит Вечности, чтобы рассказать о чувствах. Но есть слово, в котором уместится всё. Одно короткое слово... Ты согласна его услышать?

Да разве хоть что-то может быть слышно в гомоне водяных струй и потоков ветра, кружащих мир, словно волчок? Но откуда тогда взялись эти слова? Не было никакого голоса. Ни малейшего звука, похожего на речь, хоть человеческую, хоть звериную. И всё же кто-то говорил. Кто-то внутри и вокруг одновременно. Говорил каждым движением воздуха, каждой каплей, со звоном разбивающейся о каменное ложе речного русла, каждым стебельком скромной степной травы, каждым мгновением настоящего, медленно, нехотя и мучительно уходящим в прошлое. Говорил так, что не требовалось напрягать слух, но и не хотелось зажать уши, чтобы спрятаться от единственного вопроса...

Ты согласна его услышать?

Больше не было ничего. Не было даже времени — прозрачными кристаллами застыли водяные брызги, остановили своё движение облака, пронзительно-изумрудный ковёр земли затаил дыхание, ощетинившись тысячами острых бутонов.

Ты согласна?

В наступившей тишине протяжным звоном повис хлопок крыльев — крохотная хрупкая бабочка вспорхнула с острого копья травинки, сделала круг над головой Элрона, призраком восставшего из безумного танца Прядей и замершего вместе со всем остальным миром, подлетела к хрупкой женской фигурке, робко коснулась краешком крыла розовеющей всё сильнее и сильнее щеки, испуганно отпрянула прочь, снова приблизилась и... села. На протянутую навстречу ладонь. Чтобы остаться на ней навсегда... Нет, не так! Чтобы остаться вместе с ней.

По ткани мироздания прошла волна, возвращающая привычные очертания каждому предмету. Я снова стоял во дворе небольшой лесной усадьбы и смотрел на двух влюблённых, принёсших друг другу и принявших драгоценный дар. Но смотрел огорчительно недолго.

Вечерний воздух матовым жемчужным вихрем обернулся вокруг стройных фигур, стянулся коконом, рассыпался пылью, и в начинающее наливаться кровью заката небо взмыли, так и не разжимая крылатых объятий, мерцающие тени — сине-чёрная и молочно-прозрачная. Всё выше и выше, к светлячкам первых звёздочек, в пушистые облачные просторы, туда, где нет преград ни для тела, ни для души. Вверх...

— Ну как, понравилось? — хлопнул меня по плечу Ксо.

— Э... — Как может понравиться или не понравиться чудо? — Но что это было?

— Разве непонятно? — удивился кузен. — Эл заявил о своих чувствах, Лора подтвердила свои.

— Я не об этом! Всё так странно изменялось... Словно Пряди подчинялись чьему-то желанию, а вовсе не существующим с начала времён законам.

Изумрудные глаза весело блеснули:

— Я и не сомневался, что всё получится! Ты увидел.

— Но что именно?

Ксаррон поманил меня за собой под навес террасы, в тени которой уже вовсю властвовала ещё не успевшая добраться до прочих местечек ночь.

— Ты верно заметил, всё изменялось. Потому что такова наша природа: встречая ту, с которой желаем идти рука об руку, мы торопимся начать совместный путь. Но сначала его нужно показать, верно?