Свобода уйти, свобода остаться - Иванова Вероника Евгеньевна. Страница 52

Изогнутая под гарду дужка уютно устроилась между средним и указательным пальцем и потёрлась о них, как ласковая кошка. Хорошо быть схожих пропорций — и оружием можно пользоваться одним и тем же! Давненько я не плёл дуэльные «кружева»... Правда, мой противник тоже не из придворных лодырей, и драться мы будем конкретно и... хотелось бы верить, что недолго, потому что «долго» попросту не могу: надо беречь силы. Много у меня дел, а сил на них потребуется ещё больше...

Салютую обнажённым клинком и приглашаю:

— К бою!

Daneke, взвизгнув, бросаются прочь из зала, некоторые — в сопровождении своих и чужих кавалеров. Миллит тоже предпочёл уйти, и догадываюсь, почему: исход схватки вполне можно предугадать, а значит, вдохновение потешено не будет.

Или «не можно»: первый же выпад Дагерта заставил меня уворачиваться со всей возможной прытью, потому что шпагу удалось подставить под атакующий клинок только в ближней к гарде трети.

Поворот. Касание. Горячее дыхание мимолётно обжигает щёку. А ты быстр, парень! Очень быстр. Браво!

Толчок. Отскок. Шпаги, ещё не успев оторваться друг от друга, снова сплетаются в объятиях. Вперёд. Вжик-вжик-вжик. Скрежет стали. Пожалел бы старого больного человека!

Ага, пожалеет, как же. Держим дистанцию. Три вдоха на передышку, и снова атака. И, что характерно, снова не с моей стороны. Парня учили напирать без оглядки на оборону? Этим можно воспользоваться. Должно быть, попался не слишком хороший учитель: только простаки считают, что для защиты к шпаге полагается кинжал или что-то ещё. На самом деле, всё необходимое уже имеется. Мой наставник и, по совместительству, мой отец, сказал в первое же занятие: «Если у тебя есть шпага, тебе не нужен щит. Ты весь, с ног до головы, можешь спрятаться за чашкой гарды». И действительно, от клинка противника нет защиты надёжнее, чем гарда собственной шпаги. Разумеется, не нужно доводить до крайности и подпускать чужое остриё так близко, но даже в этом случае последний щит всё ещё с вами...

М-да, придётся побегать и попрыгать. Чуточку. Хотя основательно разбитое тело против, и чувствительно об этом заявляет. А как заманчиво было бы просто остаться стоять на месте, поймать его клинок кончиком своего, отбить, сделать широкий выпад и... посмотреть, какого цвета у противника кровь. Правда, ххага с два я что увижу: на таком-то красном камзоле.

А вот зря ты так высоко поднял клинок... Вжик! Чирк! И сапоги надо было выбирать не красивые, а мягкие, чтобы щиколотку в тисках не зажимали. Я всегда такие ношу, потому и смог «сесть» в разножку, а потом вернуться к исходному положению. Что, не понравилось? А ведь это только царапина. Неприятная, не спорю: по бедру, поперёк мышечных волокон, но не смертельная.

Улыбаюсь:

— Ещё?

Атакует, уже не повторяя прежней ошибки. Молодец, способен учиться на ходу. Но отсутствие ошибок прежних не уберегает от появления ошибок новых, верно?

Длинная серия обменов ударами. Прямо как школяры, честное слово! Кто ж так сражается? Настоящие мастера вообще одним уколом обходятся, а мы... Только что искры не летят. Но прыти у Дагерта поубавилось, и это хорошо. Стреножим лошадку по полной?

Рискую, отбивая чужой клинок влево по «рассветному горизонту», обратным движением чиркая куда-то в область предплечья противника и отскакивая назад. Дотянулся? Успел? Уф-ф-ф-ф, повезло! Всё-таки он слишком быстрый для меня: надо было раньше это сообразить — по сухости и длине мышц, явственно угадывающихся под не слишком широким костюмом. Ну да, снявши голову, по волосам, как известно...

— Ещё?

Улыбаюсь. Широко-широко. Почти скалюсь.

Он на долю мгновения переводит взгляд на раненую руку, но тут же снова смотрит вперёд. На меня.

Ага, в левую переложить не пробует. «Однорукий»? И тут повезло. Шанс нарваться на «двурукого» был больше, потому что среди гвардейцев очень много тех, кто одинаково держит ковырялку и правой, и левой рукой. Впрочем, вполне возможно, Дагерт филигранно владеет кинжалом или метательными ножами: тогда ему незачем приучать вторую руку к тяжести длинного клинка. Всё может быть...

А сдаваться не намерен, даже очевидно проигрывая. Жаль. Сдаваться тоже нужно уметь, иначе умрёшь раньше отпущенного времени.

Выпад, захват, рывок — шпага, глухо звеня, ударяется о паркет, полировка которого изрядно пострадала от наших «плясок».

— Ещё?

Остриё моего клинка останавливается на расстоянии ладони от груди Дагерта, и я позволяю себе то, чем никогда не балуюсь в бою. Смотрю в карие глаза, не утратившие ни искорки.

— Ещё?

Несильный, но упрямый удар подбрасывает полосу стали вверх.

— Оставь его.

— Мы ещё не закончили спор.

Она стоит, с трудом удерживая слишком тяжёлую для неё шпагу в одной руке и борется с желанием перехватить рукоять поудобнее. Борется потому, что знает: нельзя ни на мгновение выказать слабость. Со мной — нельзя. Кто бы мне ещё объяснил, почему Наис вбила это в свою хорошенькую головку так крепко, что никакими клещами не вытащишь?

— Оставь его.

— Не вмешивайся. Тебя это не касается.

— Меня? Не касается?

Она находит в себе силы усмехнуться, криво и зло.

— Оставь его... чудовище.

О, что-то новенькое. Я получил новое звание? Хотелось бы верить, почётное.

— Отойди.

— Или?

Она упряма, как тысяча ххагов. Но не упрямее меня.

— Или я буду драться с тобой.

Короткий обречённый выдох.

— Так дерись!

Наис смотрит мне в глаза. Прямо. Не пряча чувств. Первый раз за столько дней. Я уже успел забыть, как прекрасен её взгляд, глубокий, как небо над головой, в котором, если приглядеться, можно увидеть звёзды...

Готова встать на защиту кого угодно, только бы не быть на стороне супруга. Какая досада! Что ж, ты этого хотела.

Моя рука идёт назад, самую малость, чтобы выпад получился стремительнее и...

— Dan Ра-Гро! Вы перешли все границы!

Не скажу, что голос королевы, даже исполненный праведного гнева, способен на меня как-то повлиять, но если к нему присовокупить бряцание кирас дюжих гвардейцев, я, пожалуй, сначала немножко подумаю, а потом уже буду действовать. По обстоятельствам.

Её Величество Руала всё же соизволила прибыть на собственноручно устроенный приём, который, надо признать, удался на славу. Битая посуда имеется? Имеется. Кровь пролитая прилагается? Прилагается. Испуганные daneke в наличии? А куда они денутся: вон, спрятались за спинами мужей и стражников, довольные, что успели наябедничать королеве о творящемся в её резиденции непотребстве, учинённом, как водится, главной бедой и наказанием Антреи.

И какие же неотложные государственные дела так донимали нашу добрую правительницу, что она отвлеклась только на звон клинков? Наверняка, рассматривала очередного кандидата в супруги. Не «глаза в глаза», разумеется, а по точнейшим и беспристрастнейшим описаниям доверенных лиц. Того и гляди, выйдет замуж, осчастливит нас всех наследниками и ударится в тихую семейную жизнь... Нет, не допустим! Кто же управлять городом будет, как не она?

А будущему мужу есть, в чём позавидовать, потому что Руала не последняя красавица при собственном дворе. Высокая, полнокровная, статная, но это «стать» ласковой домашней кошки, а не того зверя, который режет в предгорьях овечьи стада. Даже тёмно-рыжий огонь волос и тот уютный, как пламя очага. Только глаза портят картину: жёлтые, немигающие, как у настоящего хищника. И мало что выражающие, чем ставят в тупик послов дружественных стран, поскольку прочитать в них мысли королевы не удаётся никому.

Всё-таки, собиралась Её Величество на приём: шёлк платья — нежно-розовый, а по нему затейливым узором рассыпаны крупины кораллов. Тяжёленький наряд верно получается...

— Как вы осмелились обнажить оружие в пределах королевской резиденции?

Ай умница! Никогда не скажет «моей резиденции», уважая волю горожан, некогда наделивших властью её прапрапра-какую-то-там-бабку. Вот за это Антреа и любит своих королев. За долгую память.